Тогда, когда еще можно было спасти нашу страну, спасителя не нашлось. Никто не вразумил безумцев, не собрал силы в один кулак и не обрушил его на врага. Республика пала – в том числе и потому, что Франко живо приструнил своевольство своих генералов и, установив режим личной власти, не упрашивал и уговаривал отдельных деятелей, а отдавал четкие и конкретные приказы. Тогда, два с половиной года назад, никто не мог и предположить, что мы снова вернемся, причем не кающиеся и посыпающие головы пеплом наших сгоревших идей, а как полномочные представители той силы, которая только что уничтожила в Европе германский фашизм и теперь сокрушает в Испании диктатуру Франко. Да, я сражался с германским фашизмом в рядах армии Особого Назначения. Мы прошли огненной метлой через всю Европу, сметая гитлеровцев, и остановились только в Пиренеях у испанской границы. Тогда я был уверен, что мы обязательно пересечем эту чисто условную линию и принесем свободу нашему многострадальному народу, который томится в тюрьмах и концлагерях по ту сторону границы.
И вот настал день, когда тишина на границе взорвалась залпами тысяч тяжелых орудий. Все время, прошедшее после того, как фашистская империя Гитлера была уничтожена и Советский Союз начал собирать силы для освобождения моей родины, франкисты не сидели сложа руки и строили на самых опасных направлениях систему оборонительных сооружений. Но их генералы даже представить себе не могли, какую запредельную мощь обрушит на них Красная Армия, сколько тяжелых орудий и минометов, сколько боевых самолетов и тяжелых танков будет брошено в бой против тех, кто когда-то, подняв вооруженный мятеж, попрал право испанского народа самому решать свою судьбу.
И вот, через десять дней непрерывного наступления и боев, гусеницы наших танков лязгают по мостовым освобожденного Мадрида. Улицы полны ликующего, празднично одетого народа, кричащего во весь голос: «Вива ла Республика, Вива Роте Армее, Вива Советико». Из толпы под гусеницы наших танков летят букеты цветов. Мы знаем, что большинство из этих людей, собравшихся сейчас на улицах, голосовали за Народный Фронт, потом сражались с франкистами в дни гражданской войны, а потом, когда Республика пала, два с половиной года томились по тюрьмам и концлагерям, при этом веря, что однажды мы победим. Мы победили – и теперь эти люди могут ликовать.
Правда, на юге Испании еще сидит генерал Кейпо де Льяно, пьяница, наркоман, садист, похабник и бузотер, получивший прозвища «Андалузский палач» (за то, что расстреливал испанцев без суда на основании любых симпатий к Республике) и «Севильский шут» (за его пропагандистские профранкистские выступления23 по радио). Но жалкие тридцать тысяч штыков и сотня старых немецких и итальянских танкеток, которые у него еще остались от всей франкистской армии – это ничто по сравнению с тем стальным валом под красными знаменами, что катится сейчас на юг, раскатывая в тонкий лист то, что еще осталось от режима Франко.
Большинство подельников Андалузского палача уже мертвы. Отступающая, а точнее, бегущая, штабная колонна командующего 6-м армейским корпусом генерала Лопеса Пинто Хосе настигнута нашими танками на узкой горной дороге в Стране Басков. Машина генерала была вдавлена гусеницей в каменистый грунт, и его пришлось опознавать по окровавленным лохмотьям генеральского мундира. Впрочем, можно считать, что ему еще повезло. Попадись он моим соплеменникам-баскам или астурийским партизанам – и смерть его была бы медленной и крайне мучительной.
Командующий 4-м корпусом Хосе Солчага попытался возглавить оборону Барселоны, но не учел ни мощи атакующих советских войск, ни того, насколько барселонцы ненавидят франкистскую власть, лишившую их автономии и отметившуюся репрессиями против деятелей Женералитета (Правительства) Каталонии. Особо франкистам запомнили казнь президента Каталонии Луиса Компаниса, которого эти мерзавцы обвинили в том, что сотворили сами, то есть в «вооруженном мятеже». В результате суда, который продолжался меньше часа, первый каталонский президент был приговорен к расстрелу. А год спустя после его казни обезоруженного генерала Солчагу, последние солдаты которого бросили оружие, разорвала на улицах Барселоны разъяренная толпа.
Генерал Андреас Саликет, чей штаб был расположен в Мадриде, говорят, вчера вечером застрелился от отчаяния, узнав, что ближайший к городу аэродром Барахас захвачен советским десантом и на него уже садятся транспортные самолеты с подкреплениями. Это был спецназ НКВД, специалисты по освобождению тюрем и концлагерей, а также тихому и быстрому захвату правительственных зданий и сооружений вместе с неповрежденными архивами. Это наши товарищи, выпущенные спецназом из разных мест заключения, в том числе и из подвалов ужасной штаб-квартиры Dirección General de Seguridad (государственной безопасности), и это их родные так радостно встречают нас на мадридских улицах.
Сам Франко, за несколько часов до захвата Барахоса вылетевший с него на юг вместе с главнокомандующим франкистской армии генералом Варелой, уже тоже мертв, и генерал Варела вместе с ним. Их «юнкерс-52» был настигнут советскими истребителями неподалеку от городка Сьюдад Реаль и был сбит после нескольких попыток развернуть его на обратный курс. Это уже то ли второй, то ли третий случай, когда мятежные генералы гибнут в авиакатастрофах.
И последнее. Да, я старший лейтенант ОСНАЗ Рубен Руис-Ибаррури, прошел все необходимые для получения этого звания тренировки в полевых лагерях, которые расположены в иных временах, а также осведомлен о том, что в разгроме нацизма и уничтожении режима Франко нам помогали русские из начала XXI века. Я знаю все, что должно было случиться, не приди они к нам на помощь; но тем больше моя радость, ибо я стал участником того, что вообще считалось невозможным… И еще. Я никогда и никому не раскрою эту тайну, даже родной матери (которую товарищ Сталин назначил руководителем Временного Республиканского Правительства Испании), ибо давал подписку о неразглашении, а она свята, как и любая клятва.
9 мая 2018 года (19 октября 1941 года), РФ-2018, Москва, отель «Националь»
Константин Симонов, советский поэт и прозаик и военный корреспондент
После того как рухнула советская власть, в буржуазной России на официальном уровне перестали отмечать годовщины Октябрьской революции, а Первомай стал личным делом каждого отдельного трудящегося, решающего, праздновать ему в этот день или поехать на дачу сажать картошку. Теперь главным и единственным государственным праздником в сознании народа остался только день 9-е мая – праздник Победы над фашистской Германией. А кульминацией и квинтэссенцией этого праздника стал военный парад на Красной площади с чеканящими шаг коробками прославленных полков, и с лязгающим грохотом проходящей бронетехники. Единственно, что царапало глаз при просмотре записей предыдущих парадов (в том числе и юбилейного, на семьдесят лет Победы) это то, что над полками развевались знамена царского, а не советского образца.
Правда, меня заверили, что советские боевые знамена, овеянные славой былых сражений, тоже никуда не делись, а просто сданы на хранение в Музей Вооруженных сил. В любой момент, как только на то будет политическая воля, они могут быть извлечены оттуда и возвращены в боевые части и соединения теперь уже Российской армии. Впрочем, к самой этой армии, ее солдатам, офицерам и генералам у меня нареканий нет. Добровольческий экспедиционный корпус дрался с гитлеровцами доблестно и умело, покрыв себя в ходе Приграничного сражения неувядаемой боевой славой. Я сам был во время Приграничного сражения под Гродно на позициях и своими глазами видел, как сражалась Осовецко-Гродненская группировка Экспедиционного корпуса.
Мало иметь хорошую технику и вооружение, бойцам еще необходимо уметь ими пользоваться, а командирам всех уровней – владеть военным искусством лучше противника. Иначе армию не спасет никакое новейшее оружие, ибо в руках неопытного бойца оно быстро придет в негодность. В то же время не имеющие боевого опыта командиры мирного времени вместо того, чтобы с первых часов начать войну на уничтожение противника, станут беспорядочно тасовать войска и наносить бессмысленные демонстрационные удары в никуда, приводящие лишь к расходу топлива и боеприпасов, поломкам техники и ненужным людским потерям.
Но, впрочем, все эти сражения остались в прошлом. Именно для того, чтобы люди поняли, чего стоила их предкам та война и Победа, проводятся эти красочные военные парады, снимают художественные фильмы на военную тему. Взять, к примеру, восхваляемый одними и ругаемый другими снятый на народные деньги фильм о подвиге двадцати восьми бойцов дивизии генерала Панфилова, ценой своей жизни остановивших немецкие танки у разъезда Дубосеково под Москвой. Немцев они не пропустили, хотя почти все погибли. Такие фильмы было бы полезно смотреть и нашим, советским людям, чтобы они знали и помнили – от чего их избавили солдаты Российского экспедиционного корпуса.
И вот настал момент, когда мы, журналисты, поэты и писатели, прибывшие в командировку в Москву XXI века, решили посмотреть военный парад на Красной Площади. То есть, сначала мы с Аркадием решили посмотреть это действо на стоящем в нашем номере огромном настенном аппарате, гордо именуемом домашним кинотеатром. Но в этом чужом нам времени соотечественники-единовременцы естественным путем тянутся друг к другу, потому что так уж мы, люди, устроены.
Потом, незадолго до начала парада, к нам на огонек заглянул Антуан (де Сент-Экзюпери) со своей переводчицей. Девочка буквально светилась от гордости за то, что сопровождает такого человека, и смотрела на французского летчика-писателя влюбленными глазами. Эх, Антуан, Антуан, ты что, забыл свои же собственные слова о том, что мы ответственны за тех, кого приручили?
Следом за этой парочкой в дверь постучал Иван Алексеевич (Бунин), со своим неизменным спутником господином Леонидом Зуровым, который был при нем чем-то вроде нитки при иголке. Иван Алексеевич извинился за свою супругу, у которой типа «бо