Удалось ли убедить? Раз эти самые французы, бельгийцы, лихтенштейнцы и голландцы пришли на избирательные участки и проголосовали «за» – наверное, удалось. Причем голосование (особенно во Франции) прошло весело, можно сказать, с огоньком. Люди пели, плясали, умеренно выпивали, потом шли голосовать и снова пели и плясали. И все, что для этого потребовалось – полугодовое бездействие буржуазной пропаганды. К тому же с приходом Красной Армии жить в ранее оккупированной немцами Европе стало легче и не в пример веселее.
А колхозы… колхозы от них тоже никуда не уйдут – сначала в виде стимулируемых беспроцентными кредитами и стабильными53 закупочными госценами добровольных кооперативов и артелей, по таким же твердым ценам снабжаемые удобрениями, а также топливом для тракторов и автомашин. А потом… потом будет видно. Ведь коллективизация – это не самоцель, а средство интенсификации сельскохозяйственного производства. Две вещи, которые нельзя делать в ходе этого процесса – применять к людям силу и требовать от ответственных товарищей стопроцентного охвата. Зачем все эти танцы с саблями, когда есть меры экономического поощрения, которые покажут, что вести хозяйство по-советски выгодно и удобно. Впрочем, сельское хозяйство в Европе – не главное, все равно она не в состоянии конкурировать с еще лежащими втуне целинными землями. Удивительно, как, имея огромные территории, способные ежегодно приносить богатый урожай, поздний Советский Союз дожился до того, что стал нетто-импортером продовольствия и менял одно желающего эмигрировать еврея на три мешка фуражной канадской пшеницы.
А пока европейская промышленность, которой больше не надо больше в огромных количествах производить оружие, переходит на выпуск легковых и грузовых автомобилей, тракторов, плугов, сеялок и прочего сельхозинвентаря, который необходим, чтобы доделать недоделанное перед войной, завершить индустриализацию, в том числе и сельского хозяйства. Внутренний рынок СССР, вследствие незавершенности этого процесса, просто огромен, и допуск на него для европейских заводов является большим плюсом.
С другой стороны еще предстоит разобраться с причинами того, почему советская система хозяйствования, по скорости развития поначалу опережавшая капиталистический мир, потом, после его, Сталина, смерти, вдруг резко замедлилась, в итоге впав в стагнацию, которая закончилась крахом советского проекта. Прежде чем браться за советизацию европейской экономики, необходимо еще раз досконально разобраться в причинах краха советского проекта в мире потомков. Неверными или, по крайней мере, неполными могут оказаться даже очевидные ответы на этот вопрос – вроде непомерных военных расходов, которых на этот раз удастся избежать, или безумных экономических экспериментов Никитки, совершенно расстроивших хозяйственную жизнь, в результате которых вместо искомого социализма был построен госмонополизм, раскрашенный в яркие социалистические цвета.
По крайней мере, правдивость первого ответа представляется сомнительной. В конце тридцатых СССР так же лихорадочно готовился к войне, вооружался и строил военные заводы, но это ни в коей мере не привело к истощению его экономики. Напротив, новые научные разработки, сначала применяющиеся в интересах обороны, потом, через несколько лет, начинают применяться в народном хозяйстве, создавая условия для рывка вперед всей советской экономики. И это дает СССР преимущество перед капиталистами, у которых технология, разработанная какой-нибудь одной фирмой, будет тщательно оберегаться от всех ее конкурентов с целью создания дефицита54 нужного продукта.
В то, что главным врагом советской экономики был дорвавшийся до верховной власти Никитка, Сталину поверить было гораздо проще. Тот еще деятель, прохвост и путальник. Но все равно Сталин наглядно себе представлял мощь оставшейся после него экономической системы и обосновано сомневался в том, что ее возможно уничтожить хаотичным дерганьем за рычаги, на что Никитка только и был способен. Нет, тут нужен враг совершенно другого порядка – тот, который не только разбалансирует систему, но и всячески будет препятствовать встроенным в нее механизмам самовосстановления. Особенно насторожило то, что люди, занимавшиеся советской экономикой на закате СССР и практически приведшие к ее краху, не только не были за это как-то наказаны, но еще и заняли новые, достаточно высокие посты в руководстве экономикой и финансами в буржуазной России. Интересно, что это – случайное совпадение или последствия заговора, когда заговорщикам уже некого и незачем стесняться? С этим вопросом надо разбираться очень долго и тщательно, при этом заниматься этим должны как чекисты Лаврентия, так и те советские экономисты, которые не были причастны к созданию извращенно-ущербной госмонополистической версии плановой советской экономики. А вот над этими персонами надо будет еще поименно подумать.
Но прошедшие вчера плебисциты имеют не только экономическое значение. Они обозначают и то, что СССР принимает на себя ответственность за французскую и голландскую колониальные системы. Буржуазно-демократическая Франция, светоч и опора всяческих борцов за демократию, имела по всему миру колоний больше всех остальных стран, в том числе и Англии. И все это потому, что, англичане старались контролировать ключевые пункты на карте мира, а французы в буквальном смысле стремились стать в каждой бочке затычкой. Но что со всем этим делать сейчас? Если просто отпустить на все четыре стороны, то в тех местах тут же объявятся эмиссары англосаксов и обернут отпущенных против тех, кто их отпустил – то есть против СССР и его союзников. Тут надо действовать тщательнее и попробовать повести социалистические преобразования в этих странах. Но прежде чем проводить какие-либо преобразования, необходимо установить контроль над этими заморскими советскими территориями. А это не так просто. На Дальнем Востоке это в первую очередь Французский Индокитай55, в который еще год назад влезли японцы, а также голландская Ост-Индия56 в которую те же японцы достаточно энергично влезают прямо сейчас.
Война на Тихом океане тем временем развивается своим чередом. Японские войска насквозь прошли всю Малайю, окружив и уничтожив расквартированные там войска, а сейчас японская авиация совершает один авиационный налет на Сингапур за другим, как будто желают стереть этот город с лица земли. На самом деле понятно, что готовится десантная операция, которая поможет японцам захватить Сингапур и перенести свои наступательные операции дальше на остров Бали. В Голландской Ост-Индии японскими войсками полностью захвачен Калимантан, сейчас бои идут за остров Целебес.
И как раз в этот момент Советский Союз, по идее, должен был бы объявить войну японским войскам, оккупирующим территории, ранее принадлежавшие Франции и Голландии. Но товарищ Молотов, с подачи Сталина, не торопится это сделать. Еще рано; к тому же есть риск, что при отступлении японцев их место займут британские колониальные войска. А СССР оно надо?
Сначала англичане и голландцы на этих клочках суши должны потерпеть сокрушительное поражение, и лишь потом СССР сможет предъявить требования на эти земли, вместе с монгольскими и китайскими товарищами обрушив сокрушительный удар на японскую Квантунскую армию. А пока – терпение, терпение и еще раз терпение.
Часть 12-я. Из искры возгорится пламя
20 июля 2018 года (30 декабря 1941 года). 08:05 Франция-2018, Иль-де-Франс, Большой Париж, коммуна Сен-Дени
Когда-то городок Сен-Дени считался одним из центров французской государственности. Тут, в Бенедиктинском аббатстве, основанном в 630-м году королем Дагобертом Первым, находилась усыпальница французских королей, тут хранилась Орифламма57 – священное алое знамя французской державы, впервые появившееся при Филиппе Первом58 в 1060 году и сгинувшее в безвестности после битвы при Айзенкуре в 1415 году, когда династия Капетингов подверглась разгрому и более не возрождалась, передав брады правления Францией своей младшей ветви, до того титуловавшейся как графы Валуа.
Но так уж получилось, что вслед за Капетингами сгинули и Валуа, а также наследовавшие им Бурбоны; потом Францию охватила Великая Фраенцузская революция – вместе с непобедимыми легионами Наполеона первого она прошагала по Европе, была бита, подняла голову при Наполеоне Третьем, после чего снова была бита, навсегда застряв в звании республики, а Сен-Дени с конца девятнадцатого по конец двадцатого века превратился в индустриальный пригород Парижа, в котором сильно было влияние левых (и особенно коммунистов), за что его даже называли «красным городом». Но к 2018-му году былая сила и слава французских левых, в свое время выбивших трудящимся солидные льготы и преференции, осталась в прошлом.
В прошлое канули и сами эти классические левые (не считать же таковым бесформенного как слизняк Франсуа Олланда и полутроцкиста-полусоциалиста Жана-Люка Меланшона). Председатель французской компартии 1941 года товарищ Морис Торез, по итогам плебисцита о вхождении Франции в состав Советского Союза провозглашенный временным президентом Французской Советской59 Республики, отнесся к возможному сотрудничеству с таким политическим попутчиком с легким оттенком брезгливости. Но даже он признавал, что на фоне общего безрыбья даже такой политический крокодил60 сойдет за благородного лосося. Бывших троцкистов, мол, не бывает; но что поделаешь, других левых во Франции двадцать первого века просто нет.