Победители и побежденные. Полководцы СССР и Германии. 1941-1945 — страница 18 из 21

Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн появился на свет 24 ноября 1887 года в Берлине в семье немецкого генерала Фрица Эриха фон Левински, после чего был усыновлен семьей генерала фон Манштейна (родная и приемная матери были сестрами). Дядя Эриха Манштейна – фельдмаршал П. фон Гинденбург, а шестнадцать предков Эриха фон Манштейна были генералами германской и русской армий. Сам Манштейн обучался в кадетской школе, военном училище, служил в гвардейском пехотном полку, затем получил звание лейтенанта. Позже был слушателем военной академии. В годы Первой мировой войны занимал должность адъютанта батальона, был ранен, произведен в капитаны. Был офицером Генштаба, начальником оперативного управления кавалерийской, а затем – пехотной дивизии. Был отмечен боевыми наградами.

После окончания войны получил назначение офицером штаба «Юг» в Пограничные войска в Бреслау, затем был зачислен в состав сокращенного после капитуляции Германии рейхсвера, назначен командиром роты. Зимой 1928 года произведен в майоры. Посетил многие страны Европы, изучая их вооруженные силы. В ноябре 1931 года в составе делегаций офицеров рейхсвера Манштейн был участником переговоров между представителями германских вооруженных сил и советских – К.Е. Ворошиловым (нарком по военным и морским делам и председателем Реввоенсовета СССР); М.Н. Тухачевским (начальником вооружений РККА). Затем Манштейн прошел переподготовку в Московском и Ленинградском военных округах. Военную карьеру Манштейн сделал именно в Третьем рейхе, до этого он очень медленно, несмотря на таланты и заслуги, продвигался по служебной лестнице. Осенью 1933 года Манштейн был назначен командиром батальона, а в феврале 1934 года – начальником штаба 3-й пехотной дивизии. В июле 1935 года стал начальником Оперативного управления Генерального штаба сухопутных сил, в октябре 1936 года Манштейн, по праву считавшийся одним из самых талантливых генштабистов немецкой армии, получил звание генерал-майора и должность первого обер-квартирмейстера (заместителя начальника) Генерального штаба. После проведения Гитлером «генеральской чистки» (отставки генерал-полковника фон Фрича и других) Манштейн был назначен командиром 18-й пехотной дивизии, расквартированной в Нижней Силезии. Во время оккупации Судетской области и Чехословакии Манштейн исполнял должность начальника штаба 12-й армии фон Лееба.

Начальник штаба группы армий «Юг»

Полководческий талант Манштейна наиболее широко проявился в годы Второй мировой войны. 18 августа 1939 года, в рамках подготовки немецкого вторжения в Польшу (плана операции «Вайс») Манштейн, участвовавший в разработке оперативного плана наступления, был назначен на должность начальника штаба группы армий «Юг» под командованием Гердта фон Рундштедта, принявшего предложения Манштейна по предстоящему окружению основных частей польской армии. В ходе боев группа армий «Юг» реализовала подкорректированный план Манштейна и удачно осуществила окружение польской Лодзинской группировки, реализовав первый «котел» Второй мировой войны. Заслуги Маштейна были отмечены орденами. Можно отметить, что он одним из первых немецких военачальников понял, что «Вторая мировая война потребовала новых методов управления, особенно подвижными соединениями. Здесь так быстро меняется обстановка, так быстро меняются возможности для использования благоприятных моментов, что ввиду этого командир соединения не может находиться далеко в тылу на КП. Если сидеть на КП и ждать донесений, то в таком случае будут приниматься слишком запоздалые решения, многие шансы останутся неиспользованными. Часто необходимо – особенно после достижения успеха в бою – преодолеть вполне естественные явления усталости у войск и подстегнуть их. Но этим еще дело не сделано.

При тех больших требованиях, которые предъявляет вновь возрожденная нами маневренная война к выдержке солдат и командиров, еще важнее старшему командиру как можно чаще появляться перед войсками. Солдат не должен иметь такого чувства, что «тыловые командиры» выдумывают какие-то приказы, не зная действительной обстановки на поле боя. У него появляется известное чувство удовлетворения, когда он видит, что и командир корпуса попадает иногда в переделку или становится свидетелем достигнутого успеха. Если ежедневно бывать в войсках, узнаешь их нужды, выслушаешь их заботы и поможешь им. Командир соединения – это не только человек, который по долгу своей службы вынужден постоянно требовать, но он и помощник и товарищ. Кроме того, он сам черпает из этих посещений войск новые силы».

В феврале 1940 года, после того как Манштейн через головы своих начальников посмел предложить свой план нападения на Францию, вызвав тем самым недовольство командования сухопутных сил (ОКХ), он был с повышением отправлен в «почетную ссылку» – назначен командующим 38-го армейского корпуса. 17 февраля 1940 года во время представления А. Гитлеру Манштейн, нарушив субординацию, предложил ему свой проект нападения на Францию, через Арденны, в обход линии «Мажино». Принятый план Маштейна первоначально успешно реализовался без его участия – он занимался формированием 38-го армейского корпуса, который 16 мая 1940 года был передислоцирован на Западный фронт и был включен в состав 4-й армии генерал-полковника Г. фон Клюге. Через девятнадцать дней корпус под командованием Манштейна вступил в сражение у реки Сомма, а спустя четыре дня первым вышел к Сене и захватил плацдарм на южном берегу. В ходе Французской кампании корпус Манштейна продвинулся дальше всех, до городка Шатийон, что уже за Луарой, т. е. на расстояние более чем 500 км.

Манштейн, награжденный и произведенный в генералы пехоты, был оставлен во Франции – его переформированный корпус (несколько дивизий превращались в моторизованные) должен был принять участие во вторжении в Англию. После отмены вторжения, в феврале 1941 года Манштейн стал командиром 56-го моторизованного корпуса (сформированного 15 февраля 1941 года), входившего в состав группы армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала В. фон Лееба.

Вторжение в Прибалтику

В первый же день Великой Отечественной войны 56-й моторизованный корпус (в состав которого входили 8-я танковая, 3-я моторизованная и 290-я пехотные дивизии), наступавший в направлении Каунаса и Даугавпилса, прорвался через советские пограничные войска, сумел продвинуться более чем на пятьдесят километров, а к вечеру второго дня войны моторизированные подразделения продвинулись на сто семьдесят километров, сумев прорвать оборону Северо-Западного фронта. Механизированные соединения вермахта под его командованием к началу июля 1941 года, преодолев 200 км, вышли к реке Западная Двина в районе Даугавпилса, захваченного на пятый день войны 8-й танковой дивизией. Так эти события описывает сам военачальник в книге «Утерянные победы»: «26 июня утром 8 тд подошла к Двинску (Даугавпилс). В 8 часов утра, будучи в ее штабе, я получил донесение о том, что оба больших моста через Двину в наших руках. Бой шел за город, расположенный на том берегу. Большой мост, абсолютно не поврежденный, попал в наши руки. Посты, которые должны «были поджечь огнепроводный шнур, были схвачены у подходов к мосту. Железнодорожный мост был только легко поврежден небольшим взрывом, но остался пригоден для движения. На следующий день 3 мотопехотной дивизии удалось неожиданно форсировать реку выше города. Наша цель была достигнута!

Перед началом наступления мне задавали вопрос, думаем ли мы и за сколько времени достичь Двинска (Даугавпилс). Я отвечал, что если не удастся это сделать за 4 дня, то вряд ли нам удастся захватить мосты в неповрежденном состоянии. Теперь мы это сделали за 4 дня и 5 часов, считая с момента начала наступления; мы преодолели сопротивление противника, проделав 300 км (по прямой) в непрерывном рейде. Успех, вряд ли возможный, если бы все командиры и солдаты не были охвачены одной целью – Двинск, и если бы мы не были согласны пойти на большой риск ради достижения этой цели. Теперь мы испытывали чувство большого удовлетворения, проезжая через огромные мосты в город, большую часть которого противник, к сожалению, предал огню. Наш успех не был к тому же достигнут ценой больших жертв.

Конечно, положение корпуса, одиноко стоявшего на северном берегу Двины, никак нельзя было считать безопасным. 41 тк и правый фланг 16 армии находились в 100–150 км сзади. Между ними и нами находилось много советских корпусов, отступавших на Двину. Нам приходилось считаться не только с тем, что противник во что бы то ни стало постарается бросить на нас, на северный берег Двины, подходящие новые силы. Мы должны были также обеспечить прикрытие южного берега от отходящих туда вражеских частей».

Затем корпус Манштейна был направлен к озеру Ильмень, где и был контратакован 14–18 июля 1941 года советской 11-й армией под командованием генерал-лейтенант В.И. Морозова. Эта армия входила в состав Северо-Западного фронта (командующий – генерал-майор П.П. Собенников). Нанесенный 11-й армией контрудар под Сольцами был одной из первых успешных советских операций против вермахта, отброшенного на 40 км. В результате этого контрудара был развенчан миф о непобедимости немецкой армии и было задержано (как последующая оборона Красной армии под Лугой) германское наступление на Ленинград почти на месяц, что дало возможность советскому командованию выиграть время для подготовки города к длительной обороне. 9 июля корпус под командованием Манштейна получил приказ начать наступление на Ленинград. Для усиления корпуса ему были приданы 3-я танковая дивизия СС «Тотенкопф» и 4-я полицейская гренадерская дивизия СС.

В своих воспоминаниях немецкий военачальник упоминает об одном малоизвестном факте – «телеграфном запросе угрожающего содержания, исходившем от Главного командования. Дело в том, что московское радио несколько преждевременно сообщило о нашем окружении и при этом отметило, что советские войска захватили у нас важные секретные уставы. Речь шла о сугубо секретном наставлении по химическим минометам. Это новое оружие, из которого мы стреляли также снарядами с горючей жидкостью, по-видимому, доставляло много неприятностей Советам. Стоявшая против нас Советская Армия однажды уже открыто передала по радио, что если мы не прекратим игры с зажигательными снарядами, то будут применены газы (что они, конечно, не посмели бы сделать из-за того, что противохимическая защита у них была совершенно недостаточной). Было вполне понятно, что московское радио с радостью протрубило на весь мир о захвате этого секретного наставления. Теперь Главное командование требовало от нас объяснений, «как оказалось возможным», что совершенно секретный документ попал в руки противника. Противник захватил наставление, конечно, не у передовых частей, а в обозе, когда он занял наши коммуникации. Это всегда может случиться с танковым корпусом, находящимся далеко впереди фронта своих войск. В ответ на запрос мы изложили обстоятельства дела с добавлением, что впредь, дабы избежать порицания, мы не позволим себе разгуливать в 100 км впереди фронта своих войск».

Наступление на Ленинград началось 10 августа, но спустя несколько дней Манштейн получил приказ прийти на помощь Шестнадцатой полевой армии вермахта (командующий – генерал-полковник Эрнест Буш), которая находилась на правом фланге группы армий «Север». Шестнадцатая армия вела бои в районе Новгорода, реки Луги и южнее Ладожского озера и оказывала поддержку восемнадцатой армии вермахта, наступавшей на Ленинград.

Шестнадцатая армия была атакована тридцать восьмой советской армией (командующий – генерал-лейтенант Рябышев Д.И.). В нее вошли 47-я горнострелковая дивизия, 169, 199, 300 и 304-я стрелковые дивизии, танковые, артиллерийские и другие соединения и части. Армия входила в состав Юго-Западного фронта.

Манштейну пришлось отражать контрудары советских войск, действуя в районе Демянска, а также в полосе между озерами Ильмень и Чудским. 13 сентября 1941 года Манштейн был назначен командующим 11-й армией, а командование 56-м моторизированным корпусом принял генерал танковых войск Фердинанд Шааль.

Крымская кампания

В сентябре 1941 года Маншейн получил новое назначение – командующим 11-й армией. 17 сентября 1941 года генерал пехоты Манштейн прибыл в штаб армии, располагавшийся в бывшем советском военном порту Николаеве, и принял командование армией. Помимо этого, на него возлагалось и командование примыкавшей к 11-й германской армии и 3-й румынской армией. По мнению Манштейна, недостатками румынской армии было как отсутствие профессионального унтер-офицерского корпуса, так и несоответствие боевой подготовки румынских солдат и офицеров требованиям разворачивающихся боевых действий, что привело в дальнейшим к большим боевым потерям. Другим недостатком румынских частей было отсутствие у них современного вооружения, в первую очередь – противотанкового, что ставило под угрозу успешность обороны румынских позиций при танковой атаке Красной армии.

В своих воспоминаниях он так оценивает специфику Крымской кампании 11-й армии: «Это один из немногих случаев, когда армия имела возможность вести самостоятельные операции на отдельном театре. Она имела только свои собственные силы, но зато была избавлена от вмешательства Главного командования. Кроме того, в этой кампании на протяжении десяти месяцев непрерывных боев имели место и наступательные и оборонительные сражения, ведение свободных операций по типу маневренной войны, стремительное преследование, десантные операции противника, имевшего превосходство на море, бои с партизанами и наступление на мощную крепость». Кроме того, по уверениям Манштейна, трудности 11-й армии объяснялись и тем, что советский военно-морской флот господствовал на Черном море, поэтому вермахту было необходимо быстро захватить Крым и Севастополь. Значение Крымского полуострова для советского правительства было огромно – он являлся не только базой для советских ВВС, бомбивших румынские нефтепромыслы, поставлявшие в Германию стратегическое сырье. Через Крым лежал путь (вернее – один из путей) на Кавказ к советской нефти. Кроме того, имел значение и политический фактор – быстрый захват Германией Крыма и падение Севастополя могли оказать влияние на Турцию, могущую вступить в войну на стороне Третьего рейха. Поэтому советское Верховное командование стало готовить Крым к обороне, в первую очередь защитив единственный сухопутный путь к Крыму – через Перекопский перешеек, памятуя о своем удачном взятии полуострова в 1920 году.

11-я армия под командованием Манштейна располагалась на южной оконечности Восточного фронта. В то время как основные силы группы армий «Юг» наступали севернее Днепра, в зону боевых действий 11-й армии входил, по словам Манштейна, район Ногайской степи между нижним течением Буга, Черным и Азовским морями и изгибом Днепра южнее Запорожья, а также Крым. На этих степных просторах, являющихся идеальной местностью для действий танковых соединений, и двигалась армия, в которой этих самых частей не было. По плану, разработанному Верховным командованием Вооруженных сил, 11-я армия должна была двигаться, преследуя отступающие части Красной армии по северному берегу Азовского моря в направлении Ростова, который рассматривался Адольфом Гитлером как трамплин для предстоящих операций германской армии на Кавказе. При этом первоочередной задачей являлся захват Крымского полуострова, после чего горный корпус, входивший в состав 11-й армии, переправившись через Керченский пролив, должен был развить наступление на Кавказ. Но одновременное выполнение этих обеих задач для 11-й армии оказалось нереальным из-за нехватки сил. По словам командующего армией, к моменту его вступления в должность в состав 11-й армии входили: «два корпуса, 30 ак генерала фон Зальмута (72 пд, 22 пд и лейб-штандарт) и 49 горный корпус генерала Кюблера (170 пд, 1 и 4 гпд), продолжали преследование разбитого на Днепре противника в восточном направлении и приближались к рубежу Мелитополь – изгиб Днепра южнее Запорожья. 54 ак под командованием генерала Ганзена, в составе 46 пд и 73 пд, свернул на подступы к Крыму, к Перекопскому перешейку. Прибывшая из Греции 50 пд частично (в составе 4 румынской армии) находилась под Одессой, частично очищала побережье Черного моря от остатков противника.

3 румынская армия в составе румынского горного корпуса (1, 2 и 4 горные бригады) и румынского кавалерийского корпуса (5, 6 и 8 кавалерийские бригады) находилась западнее Днепра. Армия намеревалась остановиться там на отдых. По-видимому, некоторую роль играло здесь нежелание продвигаться на восток дальше Днепра, после того как пришлось перейти Буг…» Решение о том, рисковать ли, выполняя продолжая выполнять две разные задачи одновременно ограниченными силами, которое обычно являлось прерогативой Верховного командования, в данном случае было предоставлено самому Манштейну. И тот решил, что захватить Крым силами только одного 54-го корпуса, подходившего к Перекопу, невозможно – по сообщениям немецкой разведки, для обороны Перекопского перешейка Красная армия могла использовать от трех (что было уже достаточно, по мнению Манштейна, и учитывая превосходство в крымском небе советских ВВС, для того, чтобы противостоять штурму и измотать части корпуса) до шести дивизий. Кроме того, разведка информировала о возможном усилении этих советских дивизий еще одной армией (Приморской), прежде занятой защитой Одессы, но по приказу советской Ставки Верховного Главнокомандования переброшенной в Крым.

Поэтому одного корпуса для быстрого захвата было недостаточно. К тому же актуальным оставался вопрос – а хватит ли двух оставшихся (не считая 54-го, выделенного для захвата Крыма) корпусов, входивших в состав 11-й армии, для дальнейшего движения на Ростов? Учитывая озабоченность советского руководства охраной своих нефтяных месторождений (о чем германская разведка была в курсе), наступлению этой части 11-й армии Красная армия могла противопоставить свои новые резервы. Поэтому, вместо того чтобы погнаться за двумя зайцами, Манштейн решил выбрать одного. Но Крым или Ростов? Если бросить все силы 11-й армии в направлении Ростова, оставив в тылу Крым? Советский Крым, который сохранял (в том числе и благодаря военному порту Севастополю) господство на Черном море, представлял собой опасность для глубокого фланга Восточного фронта, не считая уже упомянутой ранее угрозы для румынских нефтяных скважин. Поэтому Манштейн выбрал нанесение решающего удара всеми имеющимися силами по советским войскам в Крыму.

Для реализации этого плана началось подтягивание к Крыму всей артиллерии армии (в том числе зенитной) и инженерных подразделений, и еще одного корпуса – немецкого горного. Ранее по плану Верховного командования Вооруженных сил, именно через Крым планировалось движение этого корпуса (состоящего из двух горнострелковых, 1-й и 4-й, дивизий) на Кавказ. Тем более, по мнению Манштейна, в гористой южной части Крымского полуострова действия горного корпуса были более эффективны, чем на степных просторах, расположенных по дороге к Ростову. Кроме того, командование 11-й армии планировало после прорыва советской обороны на Ишуньском перешейке, используя моторизованные подразделения, захватить с ходу советскую военно-морскую базу Севастополь, использовав для этого дивизию «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Это элитное формирование войск СС, созданное на базе личной охраны Адольфа Гитлера, было одним из самых действенных военных сил Третьего рейха, что наглядно демонстрировало количество Рыцарских крестов, полученных в ходе боевых действий его солдатами и офицерами. «Лейбштандарт СС» в сентябре 1941 года был включен в состав 30-го корпуса, входившего в 11-ю армию. «Лейбштандарт СС» являлся единственным моторизованным соединением этой армии.

К 24 декабря 1941 года завершилась подготовка 54-го корпуса к наступлению на Перекопский перешеек. Но уже тремя днями ранее у 11-й армии возникла другая проблема – на ее Восточном фронте, с которого был снят немецкий горный корпус. Отступавшая под напором вермахта Красная армия заняла оборону на заранее подготовленной по приказу Ставки позиции на рубеже западнее Мелитополь – изгиб Днепра южнее Запорожья. Теперь 11-я армия располагала на этом участке фронта 3-й румынской армией под командованием генерал-лейтенанта Петре Думитреску. Перед началом боевых действий против СССР эта армия (состоящая из горного и кавалерийского корпусов, пяти эскадрилий разведывательной и бомбардировочной авиации, а также разведывательных, артиллерийских и противотанковых подразделений) насчитывала 75 тысяч солдат и офицеров. По решению командования 11-й армии, для более эффективного ведения боевых действий румынские части были «перемешаны» с германскими.

А на направлении главного удара 54-го корпуса, несмотря на подтянутую к перешейку немецкую артиллерию, открывшую ураганный огонь по позициям Красной армии, пришлось вести тяжелые бои. По словам Манштейна, произошло это потому, что «противник превратил перешеек на глубину до 15 км в сплошную, хорошо оборудованную полосу обороны, в которой он ожесточенно сражался за каждую траншею, за каждый опорный пункт. Все же корпусу удалось, отбивая сильные контратаки противника, 26 сентября взять Перекоп и преодолеть «Татарский ров». В три последующих дня труднейшего наступления корпус прорвал оборону противника на всю ее глубину, взял сильно укрепленный населенный пункт Армянск и вышел на оперативный простор. Разбитый противник отошел к Ишуньскому перешейку с большими потерями. Нами было захвачено 10 000 пленных, 112 танков и 135 орудий».

Но это было только полпобеды – немецким войскам не удалось с ходу захватить и Ишуньский перешеек, обороняемый, по сведениям немецкой разведки, шестью советскими дивизиями. Поэтому командование 11-й армии, как уже отмечалось, планировало бросить против защитников Крыма свежие силы – немецкий горный корпус и «Лейбштандарт СС». Но советская Ставка, озабоченная возможной потерей Крыма, начала 26 сентября наступление двумя армиями на Восточном фронте 11-й армии, между Днепром и Азовским морем. 30-му немецкому корпусу удалось при первом натиске Красной армии удержать свои позиции, но в позициях 3-й румынской армии образовалась брешь, ширина которой достигла 15 км. Отступившая с позиций румынская 4-я горная дивизия потеряла почти всю свою артиллерию и способность противостоять врагу. Остальные румынские части тоже понесли большие потери, и поэтому Манштейн принял решение перебросить на этот участок фронта немецкий горный корпус, в тот момент уже приближавшийся к Перекопу. В это же время командованием 11-й армии был получен приказ Верховного командования о передаче «Лейбштандарта» в состав 1-й танковой группы, силами которой планировалось совершить прорыв на Ростов. 29 сентября «Лейбштандарт» был переброшен для ликвидации прорыва, совершенного двумя советскими армиями (9-й и 18-й) Южного фронта. После этого в составе 1-й танковой группы «Лейбштандарт» участвовал в окружении и разгроме советской 18-й армии (в плен было захвачено около ста тысяч советских солдат и офицеров, согласно данным Маштейна – 65 000 пленных, 125 танков и свыше 500 орудий), заняв 8 октября город Мариуполь. После этого «Лейбштандарт», включенный в состав 3-го моторизованного корпуса 1-й танковой армии, двигался на Ростов. «Лейбштандарт», действовавший на направлении главного удара, 17 октября захватил Таганрог, а через месяц дошел до цели своего наступления – Ростова. Этот город был ключевым узлом железных и автомобильных дорог, связывавшим центральные районы Советского Союза с Кавказом и Украиной. Через несколько дней после трех суток боев Ростов был освобожден советскими войсками от подразделений «Лейбштандарта», считавшегося непобедимым и впервые потерпевшего серьезное поражение.

А оставшиеся под командованием Манштейна подразделения 11-й армии (двумя корпусами – 30-м и 54-м) должны были выполнить одну задачу – захватить Крым. При этом 3-я румынская армия, уже изрядно потрепанная в боях, получила задание заняться охраной Черноморского и Азовского побережья (затем – восточного побережья Крыма). После того как будет захвачен Крым, Верховное командование Вооруженных сил требовало от Манштейна, чтобы один из корпусов 11-й армии был направлен на Кубань – через Керченский пролив. И тогда командующий 11-й армией потребовал для выполнения задачи по быстрому захвату Крыма передачи 11-й армии еще одного корпуса. По данным германской разведки, командование Красной армии собиралось удерживать Крым до последней возможности, и скорее пошло бы на сдачу Одессы, чем Севастополя. Вскоре 11-й армии был придан еще один корпус – 42-й, в состав которого входили две дивизии, а не три, как рассчитывал Манштейн.

В ходе десятидневных боев за Ишуньский перешеек преимущество у немецких войск было в артиллерии, в а в численности сражающихся перевес был на стороне Красной армии. В воздухе преимуществом обладали советские бомбардировщики и истребители. Как писал в своих мемуарах Манштейн, «шести дивизиям 11 армии уже очень скоро противостояли 8 советских стрелковых и 4 кавалерийские дивизии, так как 16 октября русские эвакуировали безуспешно осаждавшуюся 4 румынской армией крепость Одессу и перебросили защищавшую ее армию по морю в Крым. И хотя наша авиация сообщила, что потоплены советские суда общим тоннажем 32000 т, все же большинство транспортов из Одессы добралось до Севастополя и портов на западном берегу Крыма. Первые из дивизий этой армии вскоре после начала нашего наступления и появились на фронте… В то время как Советы для контратак располагали многочисленными танками, 11 армия не имела ни одного. Командование не имело к тому же никаких возможностей облегчить войскам тяжелую задачу наступления какими-либо тактическими мероприятиями. О внезапном нападении на противника в этой обстановке не могло быть и речи. Противник ожидал наступления на хорошо оборудованных оборонительных позициях. Как и под Перекопом, всякая возможность охвата или хотя бы ведения фланкирующего огня была исключена, так как фронт упирался с одной стороны в Сиваш, а с другой – в море. Наступление должно было вестись только фронтально, как бы по трем узким каналам, на которые перешеек был разделен расположенными здесь озерами.

Ширина этих полос допускала сначала введение в бой только трех дивизий (73, 46 и 22 пд) 54 ак, в то время как 30 ак мог вступить в бой только тогда, когда будет занято некоторое пространство южнее перешейков.

К тому же совершенно плоская, покрытая только травой солончаковая степь не предоставляла наступающим ни малейшего укрытия..» Ситуация в небе изменилась, когда 11-й армии была подчинена 51-я истребительная эскадра (с 22 ноября 1941 года, после гибели бывшего командира эскадры, прославленного немецкого летчика-аса Вернера Мельдерса получила официальное название «Мельдерс»), одна из лидирующих по числу сбитых самолетов неприятеля в германских ВВС. Но воздушные налеты советских бомбардировщиков не прекратились, и потери в 11-й армии росли.

28 октября немецкие войска прорвали советскую оборону и части Красной армии начали отступление. 11-я армия начала преследование, стремясь отрезать пути отступления советской Приморской армии (состоявшей из пяти стрелковых и двух кавалерийских дивизий) в южной направлении, к городу Симферополь, являвшемуся ключом к крымским шоссейным дорогам, в том числе ведущим к портам. Другой советский отряд отходил на юго-восток. По данным немецкой военной разведки, еще три советские дивизии, выполнявшие роль резерва, базировались в районе Севастополя и Симферополя.

Командование 11-й армии опасалось, что оттесненные с перешейка советские войска, сохранившие боеспособность и могущие получить подкрепления морским путем, сделают южную часть Крымского полуострова опорной базой для советского флота и ВВС. Другим возможным, по мнению немцев, вариантом развития событий была оборона советскими войсками Севастопольского укрепрайона и Керченского полуострова. Поэтому полученное подкрепление – 42 ак – было направлено Манштейном для преследования частей Красной армии, двигавшихся в направлении Феодосия – Керчь, и помешать эвакуации советских войск через эти порты. Но главной задачей немецких войск на этом этапе было не допустить отступления Красной армии к Севастопольскому укрепрайону. Поэтому немецкий 30 ак двинулся в направлении Симферополя, чтобы помешать отступающим частям Красной армии организовать оборону у северных отрогов гор. 54 ак начал преследование советских войск, отступающих в направлении Бахчисарай – Севастополь, рассчитывая с ходу взять Севастополь. Неудачу в реализации этого плана Манштейн позже объяснял отсутствием под его командованием моторизированного соединения, необходимого для внезапного захвата города-крепости: «Все старания командования армии получить взамен взятого у него «Лейб-штандарта» 60 моторизованную дивизию, которая ввиду недостатка горючего все равно бездействовала в составе 1 танковой группы, ни к чему не привели из-за упрямства Гитлера, у которого была перед глазами только одна цель – Ростов. Наскоро сформированное командованием армии соединение в составе румынского моторизованного полка, немецких разведывательных батальонов, противотанковых и моторизованных артиллерийских дивизионов (бригада Циглера) не могло возместить этого недостатка». Но в остальном план Манштейна был исполнен – 42 ак с ходу захватил Феодосию, помешав отступающим частям Красной армии эвакуироваться через этот порт. 1 ноября был взят Симферополь. 15 ноября советские войска оставили Керчь. К 16 ноября 1941 года армии под командованием Манштейна удалось захватить всю территорию Крымского полуострова – за исключением Севастопольского крепостного района, и лишь немногим советским солдатам и офицерам удалось эвакуироваться через пролив на Таманский полуостров. Помимо этого, войскам 11-й армии удалось перерезать все шоссейные дороги, ведущие к Севастополю, и советским войскам пришлось отходить к укрепрайону по труднопроходимым горным дорогам, бросив орудия и транспорт. Но гарнизон Севастополя еще мог получать подкрепления по морю. Движение 54 ак к Севастополю советскими войсками было остановлено. Манштейн в своих воспоминаниях описывает и тех, кто стал помогать немцам: «Татары сразу же встали на нашу сторону. Они видели в нас своих освободителей от большевистского ига, тем более что мы уважали их религиозные обычаи. Ко мне прибыла татарская депутация, принесшая фрукты и красивые ткани ручной работы для освободителя татар «Адольфа Эффенди».

Сил для штурма последнего оплота Красной армии в Крыму – Севастополя у Манштейна было недостаточно – против четырех немецких дивизий защитники крепости могли выставить (с учетом подкрепления, прибывшего морским путем) девять. Поэтому сначала Манштейну предстояло заняться тем, что завершить окружение крепости и ликвидировать опасность высадки советских войск с моря. Для решительного наступления на Севастополь Манштейну предстояло сгруппировать все имевшиеся под его командованием силы, что было рискованно – по словам Манштейна, «было также ясно, что противник, безраздельно господствовавший на море, мог предпринять высадку в любой момент и на любом облюбованном им для этой цели участке побережья, если побережье не будет обеспечено достаточной охраной. Таким образом, командование армии стояло перед выбором – или пойти на большой риск, оголив территорию Крыма и в особенности Керченский полуостров, или же заранее поставить под вопрос успех предполагаемого штурма, выделив для него заведомо недостаточно сил. Выбор выпал в пользу штурма».

Для успешного штурма Севастополя надо было захватить порт, и поэтому Манштейн планировал нанести главный удар с севера в направлении порта. Тем более, что местность на южном участке была труднопреодолимой для наступления. Поэтому на юге было решено нанести сковывающий удар силами 30-го корпуса. На севере же наступал 54-й корпус, поддержанный огнем тяжелой артиллерии. Охрану тыла обеспечивали 8-я румынская кавалерийская бригада и немецкие тыловые подразделения.

Первоначально наступление Манштейн планировал на 27 ноября 1941 года, но из-за дождей вышли из строя многие крымские дороги и штурм Севастополя был сдвинут на три недели. 17 декабря началась артиллерийская подготовка и 11-я армия сделала попытку овладеть Севастополем. Но 26 декабря 1941 года, желая удержать город, командование Кавказского фронта начала высадку десантов в районе Феодосии и в Керчи с целью освобождения всего Крыма, и немецкий 46-й армейский корпус начал отступление, бросив часть имущества и тяжелого вооружения. Его командир генерал Ганс Граф фон Шпонек был вызван в Ставку Гитлера и отдан под трибунал, приговоривший его к смертной казни (замененной тюремным заключением, несмотря на попытки Манштейна помочь своему бывшему подчиненному). Но Манштейну пришлось отказаться от штурма Севастополя – ведь против советских десантов могли быть брошены только одна немецкая дивизия и две румынские бригады. Но даже переброска части армии из-под Севастополя не могла помочь противопоставить советским войскам достойного противника. В это время, по словам Маштейна, «решалась бы судьба всей 11 армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска – 170 пд, а после прекращения наступления с севера и 132 пд – могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней. Но противник не сумел использовать благоприятный момент. Либо командование противника не поняло своих преимуществ в этой обстановке, либо оно не решилось немедленно их использовать. Из захваченных нами оперативных карт было видно, что высадившаяся у Феодосии 44 армия имела только одну цель – выйти к 4 января в район западнее и северо-западнее города Старый Крым имевшимися к этому времени в ее распоряжении шестью дивизиями, чтобы затем занять оборону на достигнутом рубеже. По-видимому, даже имея тройное превосходство в силах, противник не решался на смелую глубокую операцию, которая могла бы привести к разгрому 11 армии. Очевидно, он хотел накопить сперва еще больше сил».

В результате две советские армии захватили Керченский полуостров, но не перерезали, к удивлению Манштейна, жизненную артерию 11-й армии – железную дорогу Джанкой – Симферополь. 5 января под прикрытием советских военных кораблей высадился десант в Евпатории, в городе началось восстание, в котором приняли участие и подошедшие партизаны. 7 января 1942 года восстание было подавлено немецкими войсками. Но в это время в Феодосии высадись новые части Красной армии, и поэтому Манштейн начал подготовку к нанесению контрудара силами двух корпусов, который начался 15 января. Через три дня Феодосия была взята. Но, как подчеркивает Манштейн, это не помешало его противнику подтягивать в Крым свежие силы: «Располагая «Керченской ледовой дорогой», он (Красная армия. – Примеч. авт.) не особенно пострадал от потери феодосийского порта. Воздушная разведка постоянно обнаруживала большие скопления сил противника в портах Черноморского побережья, а также на аэродромах Северного Кавказа. Уже 29 января данные разведки говорили о том, что противник все еще, или, вернее, снова располагает на парпачском участке 9 дивизиями, двумя стрелковыми бригадами и двумя танковыми бригадами. И на севастопольском участке активность противника, особенно активность его артиллерии, снова возросла. Мы уже вынуждены были выжидать и на обоих участках приготовить все для горячего приема противника, на случай если он перейдет в наступление». Оно началось 27 февраля с попытки советских войск прорваться на Севастопольском фронте на север. Бои продолжались до 3 марта, потом наступила пауза до 13 марта, после чего схватки продолжились. 20 марта немцы сами перешли в наступление, закончившееся неудачей. 9 апреля в атаку перешли советские войска (по словам Манштейна, силами 6–8 пехотных дивизий при поддержке 160 танков), но их наступление через день было остановлено.

Для решающего разгрома советских войск в Крыму командующим 11-й армией и его штабом был разработан план операции «Охота на дроф». По словам Манштейна, «замысел заключался в том, чтобы нанести решающий удар не непосредственно по выдающейся вперед дуге фронта противника, а на южном участке, вдоль побережья Черного моря, то есть в том месте, где противник, по-видимому, меньше всего его ожидал. Эта задача возлагалась на 30 ак, в составе 28 лпд, 132 и 50 пд, а также на 22 тд.

170 пд, которая вначале должна была оставаться на центральном участке с целью введения противника в заблуждение, впоследствии должна была продвигаться вслед за наступающими на южном участке войсками. Корпус должен был прорвать позицию на Парпачском перешейке, имея в первом эшелоне все 3 пехотные дивизии. Его ближайшая задача заключалась в том, чтобы захватить плацдарм по ту сторону противотанкового рва и этим обеспечить 22 тд возможность преодолеть ров. Затем он должен был повернуть на северо-восток и позже на север, чтобы ударить во фланг и в тыл основным силам противника, занимавшим оборону на северном участке, а также находившимся там в резерве, и окружить их у северного побережья полуострова во взаимодействии с 42 ак и румынским 7 ак. Прикрытие образующегося при этом маневре открытого восточного фланга корпуса против возможного удара противника со стороны Керчи возлагалось на моторизованное соединение – бригаду Гроддека, составленную из немецких и румынских моторизованных частей. Бригада должна была обеспечить выполнение этой своей задачи путем наступательных действий, быстро продвигаясь в направлении на Керчь, чтобы одновременно отрезать путь отхода на тыловые позиции отступающим частям противника».

8 мая 1942 года, после перегруппировки сил, 11-я армия под командованием Манштейна нанесла контрудар и разгромила войска советского Крымского фронта (44, 47 и 51-я советские армии). Высаженный с моря десант застал части Красной армии врасплох. 22-я танковая дивизия, вышедшая с боями на северное побережье, «загнала» в котел около восьми советских дивизий. 16 мая немцами была захвачена Керчь. Германская артиллерия вела огонь по последним опорным пунктам советской армии на Керченском полуострове, которые пали 18 мая. По данным командования 11-й немецкой армией в ходе сражения на Керченском полуострове было захвачено в плен около 170 000 советских солдат и офицеров, 1133 орудия и 258 танков. Остался непобежденным только Севастополь, и Манштейн начал перегруппировку войск для наступления на этот укрепрайон.

Командование 11-й немецкой армии заранее просчитало все плюсы и минусы советской обороны. По словам Манштейна, «основное, чем была сильна крепость Севастополь, заключалось не в наличии современных крепостных сооружений, хотя и они имелись в некотором количестве. Основными факторами были чрезвычайно труднодоступная местность и то, что эта местность была усилена огромным количеством мелких оборонительных сооружений. Они густой сетью покрывали весь район от долины реки Бельбек до Черного моря. Особенно сильно был укреплен участок местности между долиной реки Бельбек и бухтой Северной, представлявший собой сплошной укрепленный район. Северный участок фронта проходил южнее реки Бельбек.

Но, правда, противник удерживал и севернее реки большой опорный пункт у села Любимовка и участок севернее его. Сама долина, а также поднимающиеся на юге склоны гор простреливались в продольном направлении батареей 305-мм орудий (в броневых башнях), оборудованной по последнему слову техники (мы называли ее «Максим Горький»). Сами же склоны были покрыты густой сетью укреплений полевого типа, в том числе и бетонных долговременных сооружений, простиравшихся на глубину до 2 км. Далее следовал ряд хорошо укрепленных, большей частью бетонированных опорных пунктов, названных нами «Сталин», «Волга», «Сибирь», «Молотов», «ГПУ», «ЧК». Все они были связаны между собой цепью полевых сооружений. Третья полоса, состоявшая из опорных пунктов «Донец», «Волга», «Ленин», а также из оборудованного как опорный пункт населенного пункта Бартеньевка, старого Северного форта и береговых батарей на мысе «Батарейном», являлась последней линией обороны, прикрывавшей подступы к северному крутому берегу бухты Северной. В скалах берега на глубине 30 м были вырублены помещения для складов боепитания и резервов.

Восточный участок фронта начинался примерно в двух километрах восточнее села Бельбек поворотом линии фронта на юг. Стык обоих участков был прикрыт глубоким и крутым Камышлинским ущельем. Далее северный фланг восточного участка проходил через густые заросли кустарника, покрывавшие крутые высоты, являвшиеся отрогами Яйлы. В этих зарослях кустарника было расположено множество мелких долговременных сооружений, в том числе и выбитых в скалах, почти неуязвимых для артиллерии наступающего. Этот проходивший по лесу северный участок заканчивался на крутых высотах южнее и юго-восточнее села Гайтаны.

Позади этой первой линии обороны на южном участке севернее дороги поднимался массив Федюхиных высот; эта линия продолжалась далее на юг до прибрежных гор такими опорными пунктами, как «Орлиная высота» и укрепленная деревня Кадыковка. Все они образовывали, если можно так выразиться, полосу обеспечения самой мощной позиции противника на Сапун-горе. Это – круто обрывающаяся на восток гряда высот, которая, начинаясь от скал у Инкермана, господствует над долиной реки Черная, заходя на юг дальше села Гайтаны. Затем эта горная гряда поворачивает на юг, как бы перекрывая дорогу на Севастополь. С берегом она смыкается через высоту «Ветряная мельница», которая представляет собой западную оконечность прибрежных гор. Из-за крутых склонов и хороших условий для ведения фланкирующего огня эта позиция была почти неуязвима для пехоты. С расположенных на ней артиллерийских НП на большое расстояние просматривается весь район крепости».

Кроме того, у берега располагались береговые батареи и сплошная позиция, состоявшая из противотанкового рва, проволочных заграждений, и даже старинное английское кладбище времен Крымской войны, расположенное юго-восточнее города. Поэтому при разработке плана штурма штаб 11-й армии пришел к выводу, что наступление на город возможно только с севера и северо-востока, но необходимо было вести наступление и юге – для того, чтобы добиться распыления сил обороняющихся советских войск. Разработанная штабом 11-й армии операция по взятию Севастополя получила название «Лов осетра». Основное наступление вел 54-й корпус, в состав которого входили 22, 24, 50 и 132-я пехотные дивизии. На юге наступал 30-й корпус, состоящий из 72, 170 и 28-й дивизий. Румынский горный корпус должен был сковывать действия противника и не дать ему возможности снимать войска со своего участка фронта. За пять дней до начала своего наступления немецкая артиллерия начала наносить удары резервам Красной армии и коммуникациям, а затем – по оборонительным сооружениям и артиллерийским батареям. На долю люфтваффе осталось непрерывное нанесение бомбовых ударов по самому городу, порту, тылам и аэродромам советских войск. Но основной упор делался Манштейном на применение артиллерии – неслучайно в своих воспоминаниях он отмечал, что во Второй мировой войне вермахт никогда не достигал такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь, – при ударе 7 июня 1942 года по советским позициям использовалось, не считая зенитной артиллерии, 208 батарей на фронте в 35 км, то есть едва 6 батарей на километр фронта, причем на важнейших участках эта цифра была увеличена в несколько раз.

Манштейн так описывает развитие наступления: «В первый день при мощной поддержке крупных сил артиллерии и 8 авиационного корпуса, совершавшего непрерывные налеты на позиции противника, удалось преодолеть ущелье Камышлы и долину реки Бельбек и закрепиться на господствующих высотах южнее долины.

На южном фланге 30 ак имел задачу, прежде всего, захватить для себя по обе стороны большой севастопольской дороги исходные позиции для продолжения наступления, которое корпус должен был начать своими главными силами только через несколько дней.

Второй этап наступления, до 17 июня, характеризуется на обоих фронтах наступления ожесточенной борьбой за каждую пядь земли, за каждый ДОС, за каждую полевую позицию. Ожесточенными контратаками русские вновь и вновь пытаются вернуть потерянные позиции. В своих прочных опорных пунктах, а то и в небольших ДОС, они часто держатся до последнего человека. В этих боях, основная тяжесть которых приходится на пехоту и саперные войска, заслуживает особого упоминания работа передовых наблюдателей артиллерии. Это они корректировали огонь, с помощью которого удавалось занять отдельные опорные пункты или ДОС. Они, а в еще большей степени самоходные артиллерийские установки были лучшими помощниками пехоты.

13 июня храбрым солдатам 16 пп 22 дивизии (командир полка полковник фон Холтитц) удалось овладеть фортом «Сталин», перед которым зимой было остановлено наступление полка. Дух нашей пехоты можно видеть на примере одного раненого из этого полка. Указывая на свою раздробленную руку и перевязанную голову, он говорит: «Это не так уж плохо – зато в наших руках «Сталин»!»

До 17 июня удается – правда, ценой больших потерь – на большую глубину и на широком участке вклиниться в долговременный оборонительный рубеж на севере. Оборонительные сооружения второй линии обороны – «ЧК», «ГПУ», «Сибирь», «Волга» – в наших руках.

В полосе наступления 30 ак к 17 июня также удается вклиниться в передовые оборонительные посты противника, выдвинутые перед его позицией в районе Сапун-горы. В тяжелых боях 72 дивизия овладевает укрепленными опорными пунктами первой оборонительной зоны: «Северный нос», «Гора Капелла», «Руина»; в это время 170 дивизия занимает Камары. Также и севернее полосы наступления корпуса 1 румынской горнострелковой дивизии удается, наконец, после многократных безуспешных атак овладеть «Сахарной головой». Между тем 28 легкая дивизия очень медленно с боями продвигалась в прибрежных горах с отвесными скалами, через «Холм роз», через высоты «Киноварь I и II». Собственно бой в скалистой местности, изрезанной глубокими ущельями, может вестись только на основе использования действий штурмовых групп и связан со значительными потерями».

Между тем Манштейну приходилось вести и переговоры с командованием ОКХ, которое собиралось снять 8-й авиационный корпус с крымского участка фронта для наступления на Украине, если Манштейн не готов гарантировать скорого падения Севастополя. Манштейну также удалось получить в распоряжение 11-й армии 3 пехотных полка. 18 июня части 72-й дивизии захватили укрепленную «Орлиную высоту», а 170-я дивизия – Федюхинские высоты. На северном участке немцам удалось занять оборонительные сооружениями полуострова, господствующие над входом в бухту Северная, и в том числе – форт Северный. К 26 июня немцам удалось захватить почти весь внешний обвод крепости и теперь осталось прорвать внутренний пояс крепости.

Для уничтожения советских позиций на Сапун-горе Манштейн решил в полночь 28 июня атаковать там, где немецкий десант не ждали, – через бухту Северная: «Непрерывная бомбардировка города 8 авиационным корпусом должна была заглушить шум на северном берегу бухты. Вся артиллерия была в готовности открыть ураганный огонь по высотам южного берега, как только огонь оттуда показал бы, что противник разгадал наш замысел. Но на противоположной стороне все было спокойно. Трудный спуск штурмовых лодок на воду и их погрузка удались. В 1 час ночи от северного берега отчалил первый эшелон 24 и 22 дивизий, и лодки взяли курс на южный берег.

Переправа, которая явилась для противника совершенно неожиданной, удалась. Смелый прыжок через морскую бухту увенчался успехом. Когда вражеская оборона района южных высот вступила в действие, наши бравые пехотинцы уже закрепились на южном берегу. Обнаруживаемые огневые средства противника на скатах высот южного берега уничтожались нашим огнем; наши войска поднялись на плоскогорье. Тем самым была уничтожена представлявшая серьезную угрозу позиция на Сапунских высотах.

С первым ружейным выстрелом начали атаку этой позиции также и войска, действовавшие с фронта.

На левом фланге 54 ак 50 дивизия и вновь введенная в бой 132 дивизия (с полками 46 дивизии) из района Гайтаны и южнее начали атаку высот в районе Инкермана и южнее его, поддержанную с фланга артиллерией, расположенной на северном берегу бухты Северная. В эту атаку включились и войска правого фланга румынского горнострелкового корпуса.

Также на рассвете перешел в решительную атаку на Сапунские высоты 30 ак, поддержанный дальнобойными батареями 54 ак и последовательными воздушными атаками 8 авиационного корпуса. В то время как корпус демонстрировал артиллерийским огнем наступление на широком фронте, 170 пд этого корпуса изготовилась для удара в очень узкой полосе у Федюхиных высот. Наступление сопровождалось огнем прямой наводкой одного зенитного артиллерийского полка, штурмовыми орудиями и 300 танковым батальоном. Дивизия быстро вышла на высоты по обе стороны большой севастопольской дороги. Используя момент внезапности, она вскоре овладела таким широким участком в северном, восточном и южном направлениях, что корпус смог подтянуть на высоты другие свои дивизии.

С успешной переправой через бухту, падением Инкерманских высот и прорывом 30 ак Сапунской позиции судьба Севастопольской крепости была решена».

Но Севастополь продолжал обороняться – в городе-крепости раз за разом звучал по радио приказ И. Сталина держаться до последнего человека. И поэтому, не желая нести больших потерь в уличных схватках, Манштейн не стал вводить 11-ю армию в Севастополь, а отдал приказ 1 июля начать массированный артобстрел окраинных укреплений и городских опорных пунктов, сопровождая его бомбовыми ударами 8-го авиационного корпуса. Через несколько часов немецкая разведка доложила, что советские войска покинули город. Позже выяснилось, что Приморская армия, ушедшая из города, попыталась организовать сопротивление на позициях, прикрывавших Херсонесский полуостров. Боевые действия на полуострове длились еще три дня, в ходе которых был захвачен обороняемый советскими войсками бронированный ДОС «Максим Горький II». Части Красной армии, которые не смогли эвакуировать морем, пытались ночами прорваться в восточном направлении, в горы к партизанам или укрыться в пещерах, расположенных в крутых берегах Херсонесского полуострова. Большинство из них сдались 4 июля 1942 года, так и не дождавшись эвакуации.

Манштейн был одним из лучших полководцев Третьего рейха – он в каждой операции старался использовать как потенциал подчиненных ему войск, так и слабости противника. Гитлер, с которым генерал часто спорил, дал ему такую красноречивую характеристику: «Возможно, что Манштейн – это лучшие мозги, какие только породил на свет корпус генштаба». Но именно Крымская компания 1941–1942 гг. стала для Манштейна звездным часом. Его талант был оценен по достоинству. Так сам Манштей оценивал итоги взятия Севастополя: «Крепость с мощными естественными препятствиями, оборудованная всеми возможными средствами и оборонявшаяся целой армией, пала. Эта армия была уничтожена, весь Крым был теперь в наших руках. С оперативной точки зрения, 11 армия как раз вовремя освободилась для использования в большом немецком наступлении на южном участке Восточного фронта».

Курт фон Типпельскирх, немецкий кадровый военный, генерал пехоты (до января 1942 года являвшийся начальником разведывательного управления (обер-квартирмейстер IV) Генерального штаба сухопутных сил) в одной из первых книг (1951), посвященных истории Второй мировой войны, так оценивает роль Севастопльского укрепрайона: «Эту крепость, прикрываемую многочисленными оборонительными сооружениями долговременного и полевого типа, можно было атаковать только после интенсивнейшей авиационной и артиллерийской подготовки. Такая подготовка, для которой была сосредоточена мощная осадная артиллерия, в том числе и 650-мм мортиры, началась 3 июня вначале на северном участке, где противник предпринимал контратаки. 7 июня немецко-румынские войска перешли в наступление. Потребовались две недели для того, чтобы прорвать сильные позиции и достигнуть Северной бухты. Этим был сломлен хребет обороны, так как наступающие теперь господствовали над бухтой и портом и могли воспрепятствовать всякому снабжению Севастополя по морю. 10 июня последовало второе наступление в южной части восточного участка. К 29 июня немецкие войска вышли к восточной оконечности Северной бухты, а также продвинулись южнее города на запад. 1 июля после сильной артиллерийской и авиационной подготовки был предпринят штурм центральной части города с востока и юга. На следующий день немецкие войска очистили от противника мыс Херсонес. Общие трофеи составляли 100 тыс. пленных, 622 орудия, 26 танков и 141 самолет. Теперь Крым полностью находился в руках немцев».

И за эту блестяще поведенную военную компанию незамедлительно, а вернее будет сказать – еще за три дня до ее окончания, последовала награда от А. Гитлера. Так это в своих мемуарах описывает Манштейн: «1 июля вечером я с моими ближайшими помощниками из оперативной группы штаба находился на нашем командном пункте, в небольшом татарском домике в Юхары-Каралес… Тут раздались по радио звуки победных фанфар, которыми началось специальное сообщение о падении Севастополя. Вслед за тем была передана следующая телеграмма:

«Командующему Крымской армией генерал-полковнику фон Манштейну.

С благодарностью отмечая Ваши особые заслуги в победоносно проведенных боях в Крыму, увенчавшихся разгромом противника в керченском сражении и захватом мощной Севастопольской крепости, славящейся своими естественными препятствиями и искусственными укреплениями, я присваиваю Вам чин генерал-фельдмаршала. Присвоением Вам этого чина и учреждением специального знака для всех участников крымских боев я перед всем немецким народом отдаю дань героическим подвигам сражающихся под Вашим командованием войск.

Адольф Гитлер».

После того как мы 1 июля поздним вечером, по получении телеграммы фюрера о присвоении мне звания фельдмаршала и учреждении знака «Крымский щит» для 11 армии…»

Сталинград: попытка деблокады

После завоевания Крыма генерал-фельдмаршал Манштейн вместе с 11-й армией был переброшен под Ленинград. Армия была включена в состав группы армий «Север» и должна была нанести решающий удар по осажденному Ленинграду. Победитель Севастополя, Манштейн, по мнению Гитлера, был именно тем военачальником, под командованием которого войска должны были взять штурмом город на Неве. Был разработан план операции «Нордлихт», запланированной на 15 сентября 1942 года. Манштейн считал, что для успешного захвата Ленинграда нужно организовать его одновременный штурм как немецкими, так и финскими (с севера) войсками, в чем финское правительство отказывалось участвовать. Но, невзирая на разгром 2-й ударной армии, Красная армия первой нанесла удар по врагу. 19 августа 1942 года в наступление перешли войска Ленинградского фронта, а спустя восемь дней – части Волховского фронта (командующий – генерал армии К.А. Мерецков), и немцам пришлось перейти к обороне. Теперь о штурме Ленинграда не было и речи. В ходе ожесточенных боев, которые продолжались до конца октября, погиб при взрыве авиабомбы девятнадцатилетний Геро фон Манштейн (Геро Эрих Сильвестр фон Манштейн), старший сын Эриха, лейтенант 51-го полка 18-й моторизированной дивизии, офицер по поручениям. После похорон Эрих фон Манштейн уехал в Германию, а когда вернулся на фронт, то вскоре пришло известие об окружении 6-й армии под командованием Ф. Паулюса.

Чтобы ее спасти, Гитлер назначил в ноябре 1942 года генерал-фельдмаршала Манштейна командующим вновь сформированной группы армий «Дон», в состав которой были включены: 4-я танковая армия Г. Гота, 6-я армия Паулюса и 3-я румынская армия П. Думитреску. 12 декабря началось наступление немецких войск под руководством Манштейна на Сталинград, чтобы деблокировать армию Паулюса. Через 12 дней танки Манштейна были уже в 50 км от осажденного города, но дальше он продвинуться не смог – его удар отразили войска 2-й гвардейской армии под командованием Р. Малиновского. Затем войскам под командованием Манштейна пришлось отступать, и они с трудом сумели удержать стратегический важный Ростов-на-Дону и не дать советским войскам разгромить южное крыло Восточного фронта.

Группа армий «Дон» 13 февраля 1943 года переименована в группу армий «Юг», и ее командующий Манштейн в феврале – марте снова смог проявить свой незаурядный полководческий талант, проведя успешное контрнаступление на харьковском направлении – во время третьей битвы за Харьков. Неслучайно спустя десятилетия проведенная под командованием Манштейна операция стала предметом изучения в военных учебных заведениях, а точнее – образцом для построения подвижной обороны.

В ходе Острогожско-Россошанской операции командование Красной армии планировало нанести массированный танковый удар в направлении Харькова – Запорожье и взять стратегическую инициативу на юго-западном направлении в свои руки. С точки зрения Манштейна, существовала серьезная опасность, что Красная армия отсечет силы сил группы армий «А» на Кубани и всей южной группы войск от Днепра до Азовского моря. Поскольку на южном фланге может решиться судьба всего Восточного фронта, а группе армий «Юг» не хватало сил для обороны протяженного фронта (700 км, обороняемые 30 дивизиями), то Гитлер был вынужден согласиться на предложение Манштейна о сокращении восточного участка группы до рубежа Миуса. В своих мемуарах Манштейн отмечает: «Наша группа должна была выполнять две задачи. Она должна была пытаться удерживать восточный участок по Миусу. Нельзя было сказать, выполнима ли была эта задача для данного участка фронта при наличии таких небольших сил и ввиду отсутствия резервов, особенно танковых дивизий. Далее, 4 танковая армия должна была быстро разгромить противника в бреши между 1 танковой армией и группой Кемпфа и воспрепятствовать тем самым отсечению группы от переправ через Днепр. В противном случае вследствие недостатка горючего основная масса сил должна была скоро стать не способной к движению…

День 21 февраля принес первые признаки облегчения на главных участках фронта.

Восточный участок по Миусу держался. Остатки уже давно окруженного за линией фронта у Дебальцево кавалерийского корпуса противника вынуждены были, наконец, сдаться. Был окружен также вражеский танковый корпус, прорвавший позиции на Миусе у Матвеева Кургана, и шли бои по его уничтожению.

На правом фланге 1 танковой армии противник продолжал оказывать давление на группу Фреттера, явно с намерением взломать оборону на Миусе или уничтожить войска на северном участке 1 танковой армии. Перед фронтом этой армии противник вел себя спокойно. Перехваченные радиограммы говорили о том, что группа противника, сражавшаяся перед западным участком 1 танковой армии у Гришино и в районе Краматорска (группа Попова), испытывала трудности. Очевидно, плохо было дело с подвозом.

4 танковая армия заняла Павлоград. Можно было надеяться, что ее последние подразделения прибудут еще до начала распутицы. Для нас уже не было большой опасностью то, что одна небольшая танковая группа противника подошла к Запорожью. Она остановилась в 20 км от города вследствие недостатка горючего, и нам удалось впоследствии расчленить ее на мелкие группы и уничтожить…

Ближайшие дни принесли ожидавшийся успех контрудару 4 танковой армии, и инициатива в этой кампании, наконец, вновь перешла к нам. Сначала армия разбила силы противника, наступавшие на переправы через Днепр, то есть группировку в районе Павлограда и южнее его…

К 1 марта стало ясно, что русские ввиду своего поражения в районе между Донцом и Днепром и перед северным фронтом 1 танковой армии ослабили свое сопротивление, и что наша армия вновь сможет овладеть рубежом по Донцу. Было заманчивым последовать за противником через еще скованный льдом Донец, чтобы потом зайти ему в тыл у Харькова и западнее его.

Сначала надо было, однако, разбить южный фланг харьковской группировки противника, крупные силы которой стояли юго-западнее Харькова, на Берестовой, чтобы освободить себе руки для наступления через средний Донец. Возможно ли это в связи с наступающим скоро периодом распутицы – было более чем сомнительно. Поэтому группа должна была сначала удовлетвориться тем, чтобы встретить харьковскую группировку противника западнее Донца и разбить ее там…

2 марта группа могла уже выявить результаты своего первого контрудара, проведенного ею силами 4 танковой армии и левым флангом 1 танковой армии по группировке противника, расположенной между Донцом и Днепром. В результате этого удара, а также в результате успешной обороны группы Голлидта на Миусе, вражеские армии Юго-Западного фронта были настолько сильно потрепаны, что они уже не были способны к наступлению. Особенно ослаб натиск частей противника, наступавших на левый фланг 1 танковой армии и в стык между нею и группой Кемпфа: 6 армия противника, группа Попова, действовавшая у Гришино, и 1 гвардейская армия. Можно было полагать, что мы уничтожили 25 тк и три стрелковые дивизии, разгромили 3 тк и 4 Гв. тк, 10 тк, одну отдельную танковую бригаду, одну механизированную бригаду, одну стрелковую дивизию и одну лыжную бригаду. Значительные потери понесли 1 Гв. тк и 18 тк, 6 стрелковых дивизий и 2 лыжные бригады.

По донесениям наших войск, противник в этой битве между Донцом и Днепром потерял 23 000 убитыми. Мы захватили 615 танков, 354 орудия, 69 зенитных орудий и большое количество пулеметов и минометов. Пленных же было мало – 9000. Это объясняется тем, что наши войска, в основном танковые дивизии, не в состоянии были создать плотное кольцо вокруг противника». После этого целью группы армий «Юг» стало нанесение удара по южному флангу советских войск (Воронежский фронт), расположенному на Берестовой юго-западнее Харькова, причем Манштейн в своих воспоминаниях подчеркивал, что целью удара было не освобождение Харькова, а разгром и уничтожение расположенных в его районе частей Красной армии, в том числе – 3-й советской танковой армии. Эту боевую задачу удалось решить к 5 марта 4-й немецкой танковой армии. По данным штаба группы армии «Юг», советские войска потеряли убитыми двенадцать тысяч человек, были захвачены 61 танк, 225 орудий и 600 машин. И, как пишет Манштейн, «было неизбежно, что слово Харьков магически притягивало солдат и среднее звено руководства армии. Танковый корпус СС хотел преподнести вновь завоеванную столицу Украины «своему фюреру» в качестве знака победы и кратчайшим путем пробивался к нему. Потребовалось резкое вмешательство командования группы, чтобы добиться отказа командования корпуса от намерения фронтально наступать на Харьков, иначе бы он застрял здесь и этим дал бы возможность частям противника, действовавшим западнее города, избежать окружения. Наконец, удалось направить танковый корпус СС в обход Харькова с востока. Город пал без больших боев, и нам удалось отрезать отступление через Донец крупных сил противника.

Обстановка в районе Харькова и южнее его заставила противника сначала, как уже упоминалось, ослабить, а затем отвести в направлении на Харьков – Белгород свои части, стоявшие перед группой Кемпфа, уже приблизившиеся к Полтаве и взявшие к северу от нее Ахтырку.

Группа Кемпфа преследовала противника по пятам… 14 марта танковый корпус СС овладел Харьковом. Одновременно на северном фланге группы Кемпфа быстро продвигалась на Белгород дивизия «Гроссдойчланд». Противник бросил против нее крупные силы танков, которые дивизия, однако, разбила у Гайворона, затем началось наступление на Белгород.

Взятием Харькова и Белгорода закончился второй контрудар нашей группы; усиливающаяся распутица исключала дальнейшее ведение операций. Собственно, у группы была еще одна цель – в качестве заключительной фазы операции совместно с группой армий «Центр» очистить от противника дугу в районе Курска, врезающуюся глубоко на запад в немецкий фронт, и создать здесь более короткий фронт. Но мы должны были отказаться от этого намерения, потому что группа «Центр» заявила, что она не может участвовать в этой операции. Так эта дуга и осталась неприятным выступом на нашем фронте, который открывал противнику определенные оперативные возможности и в то же время ограничивал наши возможности. Наша группа все же прочно удерживала весь фронт по Донцу от Белгорода до пункта, где ответвляется Миус, и вдоль последнего. Это была та же линия, на которой стояли немецкие войска зимой 1941/42 года». Но в этот раз под Харьковом Манштейну удалось одержать одну из последних своих побед, но и, как проведение успешной Крымской кампании, не могущих кардинально изменить ход войны.

Как же один из выдающих немецких полководцев оценивал воинский талант руководителя Третьего рейха? В своих мемуарах, порой обвиняя Гитлера в многочисленных ошибках и вмешательстве в командование группами армий, Манштейн подробно разбирает его сильные и слабые стороны: «С назначением на должность командующего группой армий «Дон» я впервые оказался в непосредственном подчинении Гитлера как главнокомандующего вооруженными силами и сухопутными силами. Только теперь я получил возможность по-настоящему узнать и оценить то, как он пытался наряду с управлением государством выполнить задачу полководца. До этого времени я наблюдал его влияние на управление войсками лишь издали, а не непосредственно. Ввиду обстановки строгой секретности при решении всех оперативных вопросов я не мог составить себе собственного обоснованного мнения о Гитлере….

Во всяком случае, Гитлер не вмешивался в руководство кампанией в Крыму. Более того, во время моего доклада весной 1942 года он безоговорочно согласился с нашими планами, и он сделал, несомненно, все возможное, чтобы обеспечить успех под Севастополем. Здесь уже говорилось о том, что последующее использование 11 армии я считал ошибочным. Только теперь, находясь как командующий группой армий в непосредственном подчинении у Гитлера, я мог по-настоящему узнать его в роли верховного главнокомандующего.

Как военного руководителя Гитлера нельзя, конечно, сбрасывать со счетов с помощью излюбленного выражения «ефрейтор первой мировой войны». Несомненно, он обладал известной способностью анализа оперативных возможностей, которая проявилась уже в тот момент, когда он одобрил план операций на Западном фронте, предложенный группой армий «А». Подобные способности нередко встречаются также и у дилетантов в военных вопросах. Иначе военной истории нечего было бы сообщать о ряде князей или принцев как талантливых полководцах. Но, помимо этого, Гитлер обладал большими знаниями и удивительной памятью, а также творческой фантазией в области техники и всех проблем вооружения. Его знания в области применения новых видов оружия в нашей армии и – что было еще более удивительно – в армии противника, а также цифровых данных относительно производства вооружения в своей стране и в странах противника были поразительны… К тому же интерес ко всем техническим вопросам привел его к переоценке технических средств. Так, он считал возможным с помощью нескольких дивизионов штурмовых орудий или новых танков «тигр» восстановить положение на участках, где успеха можно было добиться только использованием крупных соединений. Вообще говоря, ему недоставало именно основанных на опыте военных знаний, которые, к сожалению, нельзя было заменить его «интуицией».

Если, как уже было сказано, Гитлер и обладал известным пониманием оперативных возможностей или быстро усваивал их, когда они излагались ему кем-то другим, то все же он не был способен судить о предпосылках и возможностях осуществления той или иной оперативной идеи. У него отсутствовало понимание соотношения, в котором должны находиться любая оперативная задача и вытекающие из нее пространственные факторы, с одной стороны, и потребность в силах и времени, с другой, не говоря уже об их зависимости от возможностей материально-технического обеспечения. Он не понимал или не хотел понять, что, например, каждая крупная наступательная операция, помимо сил, потребных для первого наступательного боя, нуждается в постоянном пополнении новыми силами. Особенно резко все это выявилось в ходе подготовки и проведения летнего наступления 1942 года. Сюда нужно отнести и фантастический план наступления через Кавказ на Ближний Восток и даже в Индию…»

Помимо этого, после того, как блицкриг против Красной армии провалился, и не удалось взять ни Москву, ни Ленинград, а также удержать Кавказ, и вермахту пришлось перейти к обороне, изменилось и управление войсками со стороны Верховного Главнокомандующего, усилилось его недоверие к генералам (причем еще до 20 июля 1944 года). Манштейн подчеркивает, что «упорная оборона каждой пяди земли постепенно стала единственным принципом его руководства. Таким образом, после блестящих успехов, достигнутых немецкими вооруженными силами в первые годы войны благодаря проведению маневренных операций, Гитлер, когда наступил первый кризис под Москвой, перенял у Сталина рецепт упорного удержания любой позиции. Этот рецепт в 1941 году привел советское командование на край гибели, вследствие чего оно отказалось от него во время немецкого наступления 1942 года».

Операция «Цитадель»

После того, как весной 1943 года на Восточном фронте установилось относительное затишье, Германия и СССР стали готовиться к решающему наступлению. Манштейн предложил два наступления. Согласно первому, немецкие войска должны были нанести удар в начале мая, после весенней распутицы, и взять в клещи Курск. Второй план предусматривал, что Красная армия переходит в наступление, а немецкие войска наносят фланговый удар. Поэтому штаб армий «Юг» предлагал «при ожидавшемся нами наступлении противника на Донбасс с боями отойти и пропустить армии противника на запад приблизительно до линии Мелитополь – Днепропетровск. Одновременно мы должны были подготовить крупные силы в тылу северного фланга группы армий. Эти силы должны были разбить наступающего там противника, чтобы оттуда нанести удар на юго-восток или на юг в глубокий фланг армий противника, наступающих через Донбасс на нижний Днепр, и уничтожить их на побережье.

В сравнении с немецким наступлением 1942 года главное отличие этого плана состояло в следующем. Мы намеревались нанести ответный удар после того, как противник введет свои наступательные силы и частично их израсходует. Целью операций должны быть не территориальные цели на востоке (как в 1942 году Сталинград или Кавказ), а уничтожение войск противника на важном фланге путем окружения его у побережья Азовского моря. Чтобы выполнить этот план и исключить возможность отхода противника на восток (как в 1942 году), сначала мы должны были освободить ему путь через Донбасс на нижний Днепр, против этого соблазна он вряд ли устоял бы. Если бы удался этот частичный удар с ограниченной целью, то нам удалось бы уничтожить значительные силы противника, и мы могли бы нанести второй удар на север против центральной группировки противника».

Но Гитлер выбрал первый вариант, поскольку второй счел слишком рискованным, и был разработан план операции «Цитадель». Группы армий «Центр» и «Юг» должны были соответственно с севера и юга взять в клещи советские войска на дуге вокруг Курска. Но планируемое наступление немецких войск началось не в мае, а в начале июля, что позволило Красной армии подтянуть резервы и лучше подготовиться к отражению немецкого наступления и переходу в контрнаступление. Это была, по мнению Манштейна, роковая задержка. Кроме того, войскам группы армий «Юг» необходимо было удерживать Донбасс, который своим выгодным расположением давал Красной армии возможность провести наступление превосходящими силами с двух направлений.

Немецкое наступление на Курской дуге началось 5 июля 1943 года. Это было самое крупное танковое сражение в истории человечества и одно из самых кровопролитных. На участке фронта группы армий «Юг» наступление встретило ожесточенное сопротивление противника, и к тому же сказалось отсутствие в наступающих немецких войсках пехотных дивизий и слабая поддержка артиллерии.

Как отмечает в своих воспоминаниях Манштейн, «4 танковая армия в тяжелых боях первых двух дней прорвала первую и вторую линии обороны противника. Действовавшему на левом фланге армии на открытой местности танковому корпусу (48 тк генерала фон Кнобельсдорфа) 7 июля удалось прорваться в район примерно в 11 км перед Обоянью. В последующие дни он должен был отражать сильные контратаки противника, проводившиеся с северо-востока, севера и запада, и разгромил в этих боях значительные силы наступающих войск противника. На этом участке и на участке перед 2 тк СС со стороны противника действовали соединения из оперативного резерва, а именно три танковых и один механизированный корпус, брошенные в бой в составе 69 и 1 танковой армий. Другие механизированные корпуса противник подбрасывал из района восточнее Харькова. Правому танковому корпусу армии (2 тк СС обергруппенфюрера Гаузера) также удалось выйти на оперативный простор. 11 июля он атаковал Прохоровку и затем дальше на западе форсировал Псел.

12 июля противник бросил в бой в центре и на флангах фронта наступления группы новые части из своих оперативных резервов.

12 и 13 июля обе армии отразили все эти атаки. 14 июля корпус СС, развивая успех, достиг Прохоровки, 48 тк подошел к долине Псела западнее Обояни. В этих боях были частично разгромлены, частично сильно потрепаны другие значительные силы из оперативных резервов противника.

В общем противник бросил в бой против группы 10 новых танковых и механизированных корпусов. В основном это были ближние резервы, подготовленные противником перед нашим фронтом, за исключением групп, расположенных перед фронтами на Донце и Миусе, где противник только как будто подготавливал наступление.

К 13 июля противник потерял на фронте «Цитадель» уже 24 000 пленными, 1800 танков, 267 орудий и 1080 противотанковых орудий.

Сражение достигло своей высшей точки! Скоро должно было решиться – победа или поражение…»

Но тут, по словам Манштейна, случилось то, о чем он еще в мае предупреждал Гитлера, – из-за критического положения на Западе командованию придется снимать войска с Восточного фронта. На совещании в Ставке фюрера 13 июля 1943 года, куда был вызваны командующие группами «Центр» и «Юг» фельдмаршал фон Клюге и Манштейн, Гитлер заявил, что из-за высадки тремя днями ранее союзников на Сицилии срочно необходимо начать формирование новых армий для защиты Италии и Балкан, и поэтому надо снять часть сил с Восточного фронта, и поэтому ресурсов для продолжении операции «Цитадель» нет и она не может дольше продолжаться. Фельдмаршал фон Клюге ответил, что нет резервов для наступления, а вот Манштейн заявил, что «если говорить о группе «Юг» – сражение вошло в решающую стадию. После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу! Если 9 армия будет хотя бы только сковывать противостоящие ей силы противника и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрепанные части противника. Затем группа – как мы уже докладывали 12 июля ОКХ – вновь будет наступать на север, перейдет Псел восточнее Обояни двумя танковыми корпусами и потом, повернув на запад, заставит силы противника, находящиеся в западной части Курской дуги, принять бой с перевернутым фронтом. Чтобы эффективно обеспечить с севера и востока эту операцию, группа Кемпфа должна теперь немедленно получить 24 тк. Естественно, что сил группы хватит только на то, чтобы продолжать наступление до района южнее Курска…»

Спустя четыре дня Манштейн получил от командования приказ о снятии с боевых действий и передаче в его распоряжение 2 танковых корпусов СС. На следующий день две танковые дивизии были переданы к тому же в распоряжение группы «Центр». Поэтому командование группы армий «Юг» прекратило операцию и вернуло войска на исходные позиции. Советские войска перешли в наступление на Донецком и Миусском фронтах.

В качестве аргумента доказательства своих незаурядных способностей полководца, проявленных во время операции «Цитадель», Маштейн приводит потери советских войск – около 17 тысяч убитыми и 34 тысячи пленными, в то время как немецкие войска, сражавшиеся под его командованием, потеряли 20 720 человек, в том числе 3330 убитых.

Попытка задержать

Утратив после Курской дуги стратегическую инициативу, вермахт перешел к обороне. Генерал-фельдмаршал Манштейн, командуя группой армий «Юг», сумел осенью 1943 года остановить наступление Красной армии и даже нанести успешный контрудар в районе Кривого Рога. Но уже в январе следующего года, под мощными ударами нового наступления Красной армии, немецким войскам пришлось отступать – несмотря на категорический запрет Гитлера. Как уверяет Манштейн, виноват в этом был сам Гитлер, а точнее – его очередная идея фикс: «В это время Гитлеру показалось, что он нашел новое средство для того, чтобы остановить продвижение противника. Населенные пункты, имевшие тактическое значение как узлы коммуникаций или по другим причинам, он объявлял «крепостями». В них он назначал «комендантов крепости», которые отвечали своей честью за оборону «крепости» и в случае ее падения расплачивались за это головой. Армии, в полосах которых находились эти объявляемые лично Гитлером «крепости», должны были обеспечивать их своевременное снабжение и формирование гарнизонов. Гитлер думал, что эти населенные пункты благодаря тому, что они преграждают путь к важным дорогам или рубежам, или ввиду того, что овладение такими «крепостями» будет привлекать противника, задержат его продвижение. С самого начала, однако, было ясно, что это изобретение Гитлера в широких масштабах не может привести к успеху. На практике получалось так, что для обороны этих городов выделялось больше войск, чем это было целесообразно для их удержания. Не приходится уже говорить, что эти силы и неоткуда было взять. «Крепости» без крепостных сооружений с наскоро собранным слабым гарнизоном рано или поздно попадали в руки противника, не выполняя отведенной им роли. Поэтому командование группы армий в каждом отдельном случае требовало и, в конце концов, добилось, что от этих «крепостей» отказывались до того, как окружение их противником становилось неминуемым. Только в отношении Тернополя этого в свое время не смогли сделать. Здесь только остаткам гарнизона удалось вырваться из окружения…» Немецкие войска, как и советские в первые месяцы Великой Отечественной войны, оказывались в котлах. Так, из Корсунь-Шевченковского котла 17 февраля 1944 года удалось вырваться только 7 тысячам германских солдат и офицеров – при общей численности окруженных 80 тысяч человек.

Манштейн неоднократно конфликтовал с Гитлером, требуя не вмешиваться в проведение боевых операций. Так, 19 марта 1944 года Манштейн потребовал, чтобы верховный главнокомандующий вооруженными силами Германии предоставил ему свободу действий при проведении боевых операций, но в очередной раз получил отказ. В результате через четыре дня в окружение попала 1-я танковая армия генерала Г. Хубе, которой ранее Гитлер, вопреки предложениям Манштейна, запретил отступать. Через день, угрожая в случае отказа Гитлера уйти в отставку, Манштейн добился отмены этого приказа, и 6 апреля 1944 года 1-я танковая армия сумела вырваться из окружения. Но на судьбе самого военачальника Манштейна этот факт уже не сказался – Гитлеру, как считал Манштейн, стало сотрудничество с ним в тягость. И фюрер сделал свой выбор.

30 марта 1944 года вызванный в Ставку Гитлера генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн был награжден мечами к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями и отстранен от командования группой армий «Юг» (командующим был назначен генерал-фельдмаршал Модель). Манштейн так описал эти события в своем дневнике: «Вечером у фюрера. После вручения мечей он заявил мне, что решил передать командование группой армий другому генералу (Моделю). На востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых я особенно подходил. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем и новым девизом. Отсюда – смена командования группой армий, наименование которой он также намеревается изменить».

На прощание Гитлер заявил Манштейну, что если он, Гитлер, задумает большое наступление, то обязательно поручит возглавить его ему. Несмотря на громкие слова, Манштейн после этого отправлен в отставку и переведен в резерв ОКВ и больше участия как в военных действиях, так и разработке планов операций не принимал, проживая в своем имении.

После окончания Второй мировой войны Манштейн был арестован английским властями и посажен в тюрьму. Представ перед английским военным судом, был признан виновным в совершении военных преступлений и приговорен к восемнадцатилетнему тюремному заключению. Позже приговор был пересмотрен и срок тюремного заключения сокращен до двенадцати лет, но уже в 1952 году Манштейн был освобожден (условно, по состоянию здоровья), а через несколько месяцев с него были сняты все обвинения. Затем он работал военным советником при правительстве ФРГ, советником по перевооружению в западногерманской армии. Оставив службу, занялся мемуарами, обвиняя в них Гитлера в бездарности и военном дилетантстве, приведшем в итоге к поражению Германии. Манштейн являлся почетным членом многих ветеранских военных организаций ФРГ.

Скончался Эрих фон Манштейн 10 июня 1973 года.

Вальтер Модель. «Пожарный фюрера»