Все это могло бы объясняться огромным индустриальным ростом, тем более, что Япония производила гигантские закупки сырья. Но никаких следов этого роста не замечалось ни на большом острове Ниппон, ни на маленьких Киу-Сиу и Сикок, и вообще ни на одном из трех тысяч восьмисот островов республики.
Оставался только таинственный Иезо. Но могла ли его небольшая территория вместить подобные чудовищные запасы?
Военно-морские силы Японии, сконцентрированные вокруг Иезо, и часу не продержались бы перед соединенным флотом соседей. Державы прекрасно это понимали. Их терпенье истощалось.
Надвигался призрак войны; официальным поводом к ней явилось странное обезлюденье Азии, колебавшее мировую торговлю, а тайной причиной — легкая возможность захвата территории слабой, больной азиатской республики, расчленение и раздел Азии.
В то время, когда доктор Кацуга добивался руки Сюзанны де Гландев, весь мир ожидал разрыва, и носились упорные слухи, что Америка берет в этом деле инициативу на себя и посылает ультиматум Токио.
Через несколько дней после разговора с Джимом Санди, маленький японец прибыл в Панаму и появился во дворце президента, где заседал Совет трестов.
Америка, кичившаяся своей «чистой демократией», на самом деле управлялась королями, — королями всех видов промышленности.
Под председательством миллиардера Т. А. Эпстерса Совет трестов управлял страной, ставя в зависимость от своих личных дел судьбу обеих Америк.
Какое заклинание произнес Кацуга, чтобы пленум Совета принял его? Неизвестно. Но двери дворца президента раскрылись перед ним, и он предстал перед Советом трестов.
— Чрезвычайный посол? — сухо произнес Т. А. Эпстерс.
— Совершенно верно. Я приношу вербальный ответ на ваш ультиматум.
— Мы предпочли бы ответ в письменной форме, — грубо возразил председатель.
— Предварительно нужно сговориться; подписать успеем всегда, — спокойно ответил японец. — Мне необходимо дать вам кое-какие объяснения. И, если мои комментарии окажутся интересными, я предложу вашему вниманию договор, который лежит у меня в кармане.
Американцы широко раскрыли глаза. Что это… издевательство, насмешка или дипломатия дурного тона?
— До-го-вор? — задохнулся Т. А. Эпстерс.
Кацуга улыбнулся кончиками губ.
— Господа, — ответил он, — мне известны условия вашего ультиматума, и я знаю, что в нем и речи не было о каких-либо переговорах; он содержал простое и ясное требование о безусловной сдаче на вашу милость. И тем не менее я явился сделать вам деловые предложения, более значительные, чем требуемая сдача.
— Предложения? Какие еще предложения?
— Союза, — просто ответил японец тем же спокойным тоном. — Или, если вы предпочитаете — сотрудничества.
Слова чрезвычайного посла японской республики повергли американцев в жестокое недоумение. Но практическая сметка не позволила негодованию вырваться наружу. Один из трестовиков флегматично спросил:
— Какие же могут быть реальные выгоды от такого сотрудничества?
Доктор Кацуга.
Кацуга подавил вздох облегчения и, уже свободнее, продолжал:
— Вы их оцените сами. Но сначала я хочу получить ваше согласие на сделку. Представляя Японию, я в то же время выступаю, как комиссионер, и желаю получить куртаж с будущей сделки.
— Хорошо. Посмотрим, что вы нам предлагаете.
— Тайну Японии.
Раздался взрыв смеха. Члены Совета сочли слова японца за шутку.
— Бесполезно покупать, раз можно взять силой, — ответил председатель.
Кацуга покачал головой.
— Нет, господа, взять вы не сможете, — возразил он. — Вы сможете только разрушить ее. Вот что мне поручено передать вам. Слушайте.
3. Заложники
В тот же вечер Совет трестов передал печати лаконическое сообщение.
«Сегодня правительство получило ответ Японии на ультиматум Американских Соединенных Штатов. После его рассмотрения, между обоими государствами был заключен наступательно-оборонительный союз и подписан формальный договор. Он обязывает американскую республику к вооруженному вмешательству в случае, если третья держава будет угрожать безопасности азиатской республики».
Соглашение с Японией вызвало общее удивление и негодование. Массы открыто возмущались самовластием Совета трестов. Возбуждение росло с часу на час.
Для одной американской семьи правительством был приготовлен сенсационный эффект: Джиму Санди пришлось узнать, что один из пунктов знаменитого договора касался не только его, но и его семейства.
На следующий день после опубликования сообщения о договоре в кабинете Джима Санди зазвенел телефонный звонок.
— Алло? — сказал он, взяв телефонную трубку.
— Алло. Мистер Санди?
— Он самый. Кто говорит?
— Председатель Совета трестов.
Старик был, по-своему, демократ, и то обстоятельство, что фактический глава государства пожелал иметь с ним личную беседу, не удивило и не польстило ему.
— Слушаю, — просто ответил он.
— Совет дает вам поручение.
— Какое?
— Нам необходимо направить в Токио специального посла. Хотите вы быть этим послом? Америка взывает к вашему патриотизму.
Старый янки не выразил никакого удивления.
— Так. Сколько продлится моя командировка?
— Неопределенное время. Нужно будет оставаться, пока вас не отзовут.
— Хорошо.
— Вы должны выехать завтра.
— Выеду.
— Вместе с семейством, то есть, с вашей женой, дочерью, зятем и внучкой.
— Невозможно! Поеду один.
— Совет дает вам точное распоряжение. В договоре значится, что наш посол переедет в Токио со своей семьей. Это цена соглашения.
Несколько секунд Джим Санди обдумывал эти слова. На лбу его выступили капли пота, глаза горели.
— Должен ли я понимать, что Америка обязалась дать заложников? — крикнул он в трубку.
— Это категорическое требование нашего союзника, — ответил глухой голос.
— Заложники Японии! — воскликнул Джим Санди в негодовании. — Никогда этого не потерпит Америка.
— Америка не будет знать.
— Я объявлю всем, и взрыв негодования неминуем. Ищите других исполнителей! Я не ваш служащий.
— Совет дает вам точный приказ. Вы поедете?
— Нет.
— Как пленник, в таком случае.
— Значит, Америка перестала быть страной свободных людей?
— А вы этого не знали? Впрочем, никто никого не принуждает… гм… но порой интересы страны требуют жертв. Позже вы все поймете, мистер Санди. Добрый вечер!
— Добрый вечер!
На следующее утро миллионер с семьей были силой посажены на военное судно, отплывающее в Японию.
4. Две встречи
С той минуты, как милиция доставила Джима Санди на крейсер «Американ Стар», он ни в малейшей степени не испытывал ощущения плена. Ему и его семье были предоставлены лучшие каюты крейсера, они могли передвигаться по всему кораблю.
Но приказ Совета трестов выполнялся. Джим Санди не мог высадиться в каком-либо порту.
Сюзанна проводила время довольно весело. Она получила разрешение на пользование радио и послала своему жениху, Жану д'Антрево, радиограмму в Константинополь, где он в то время находился.
Через два дня показался остров Ява, крейсер вошел в пролив Урага, и пройдя в виду Токио, бросил якорь в порту Иокогама.
Важный японский чиновник, окруженный группой других, рассыпался в приветствиях.
Но грубоватый, прямой янки резко прервал японца.
— Где находится наша тюрьма?
— Дворец в Токио совершенно готов к вашему приему. Мы умоляем вас принять этот почтительный акт гостеприимства…
— Что же, поедем… пока что… подумаю, что следует делать дальше.
Специальный поезд быстро пролетел расстояние от Иокогамы до Токио, и через несколько часов, избавившись, наконец, от назойливого эскорта, американцы очутились в комфортабельном помещении на бульваре Гинца.
Прислуга, предоставленная для обслуживания семьи, состояла из шести японцев, одетых в европейское платье. Кроме мужчин, были две японки с загадочными улыбками на лице.
С первых же шагов Джим Санди и его зять заметили, что за ними неуклонно следовали двое слуг; то же пристальное наблюдение велось и за тремя женщинами.
Вскоре после приезда произошел один знаменательный инцидент. Однажды Джим Санди вместе с зятем прогуливались по улицам Токио. Они шли молча, каждый погруженный в свои невеселые мысли. Внезапно перед ними появилась маленькая фигурка японца в модном европейском костюме. Это был доктор Кацуга.
— Чрезвычайно рад встретить вас, господа, в Японии и принести вам уверения в моей совершенной преданности.
В сверхвежливом обращении слышалась сдержанная насмешка.
Джим Санди угрожающе сдвинул брови, а француз крепче стиснул свою трость.
— Осмелюсь спросить, мистер Санди, не изменилось ли ваше мнение о Японии со времени нашего последнего свидания? — продолжал Кацуга.
— Нет, сударь, — возразил холодно янки.
— И все же ваша родина не сочла для себя унижением вступить с нами в союз. Это добрый признак. Мое отечество сильно, раз вы здесь.
— Ваше отечество, может быть, — спокойно отвечал старик, — но не вы, сударь.
— Я тоже обладаю могуществом, — улыбнулся японец.
— Что это значит?
— Это значит, что моя воля, — или мое желание, — в данном случае это одно и то же, — доставили мне удовольствие видеть вас здесь. Вы можете этому верить, мистер Санди; чтобы Америка вас назначила, а Япония приняла, нужно было вмешательство человека, которому ни в чем не могут отказать.
Глаза американца сверкнули.
— Так значит, — произнес он, — это вам мы обязаны..
— Своим приездом в Японию. Совершенно верно! Я хотел иметь вас под рукой, главным образом, мисс Сюзанну…
Рассвирепевшие американцы кинулись на Кацугу, но он ловко увернулся и бросился бежать. Де Гланд ев бросился в погоню. Завернув за угол, он неожиданно столкнулся с двумя европейцами. К счастью, его встретил не удар кулака, а веселый звонкий голос: