Кафе было на открытом воздухе. Они с девушкой подошли одновременно – уселись за столик, и теперь ждали меню.
– Здесь очень вкусная горбуша под майонезом.
– Простите, я не ем рыбы.
– О! – внутренний учёный Терта, почти вытесненный внутренним кавалером, быстро вернул все свои позиции обратно – Извиняюсь. У вас аллергия?
– Нет. Просто не переношу. Не люблю.
– И с чего это у вас началось?
– Не знаю. Сколько помню, всегда так было, – хрупкая девушка почти разозлилась.
– Хорошо, хорошо, – Герт примирительно развёл руками.
– Можно Вас попросить? Если Вы уже залезли мне в душу – постарайтесь хотя бы не лезть ко мне в тарелку. И вообще – расскажите хоть что-нибудь о себе? Ведь вы уже столько обо мне знаете, а я о вас – ничегошеньки.
– Да что обо мне рассказывать. Широко известен в узких кругах. Дом, работа. Работа, которая мне нравится…
Принесли меню. Герт дождался заказа девушки и сделал свой:
– Картошку с грибами и крабовый салат.
– Вы не заказали первое.
– Терпеть не могу первые блюда. – мужчина уже хотел было рассказать про вычитанный в Интернете рецепт супа, но вовремя прикусил язык.
– И с чего это у Вас началось? – глаза девушки блестели.
– Ну не знаю. Просто не люблю. И никогда не любил. – Герт насупился.
Девушка развела руки. Оба расхохотались. Внутренний учёный Герта немедленно испарился, и они мило болтали около получаса – о чём-то несущественном, но приятном. Пока случайно не ляпнул, что пишет диссертацию.
– А о чём ваша работа?
– «Психология пищевых фобий». Так называется.
– Хм, – девушка улыбнулась, – значит, этот обед с попытками заставить меня есть рыбу – только ради дела?
– Да, всё только ради дела, – Герт улыбнулся, – Если хотите, можем немного больше поработать над вашей пищевой фобией.
– А во сколько? – девушка застенчиво поморгала.
Не «когда», а «во сколько»!
– В четыре, у меня в офисе. Хотя… – Герт, не веря своей удаче, на ходу перекраивал расписание – Лучше в пятом часу. Да, приходите полпятого. Буду рад вас видеть.
Полчаса он планировал поспать.
– А теперь вы позволяете вашей памяти восстановить все подробности того момента, который вызывает негативные ассоциации, связанные с рыбой.
Герт выдохнул, и, переплетя пальцы, прошёлся по комнате: «Хорошо, что она уже под гипнозом и не сможет критически воспринять мой бред».
Герт не ждал, что что-то получится. Он совершенно зря проспал эти полчаса и еле успел причесаться после сна. Впустив Анастасию, он что-то неразборчиво пробурчал про гипноз и аутотренинг, уложил свою подопечную на кушетку и принялся наговаривать фразы – голосом спокойным и уверенным. Хотя сам был раздражён и уверен, скорее, в том, что его эксперимент ни к чему толковому не приведёт. Пусть даже если она вспомнит, как в детстве ей подложили по тухлой рыбе в сапоги – это будет совершенно рядовой случай.
«Марк, Марк» – вдруг позвала девушка. Голос другой – с надрывом.
«О, а вот и проказник» – психолог ухмыльнулся, спокойно и уверенно добавив: «Продолжайте, продолжайте!».
– Поко профунда, акуа э калда.
Герт приподнял брови.
– Ир а надаар,[1] – продолжила пациентка.
– Теперь разборчиво, на понятном мне языке не спеша рассказывайте всё, что с вами происходит. – Герт подошёл к полке со словарями. «Похоже, девочка провела детство в Италии. Если она будет продолжать в том же духе, будет затруднительно с ней работать».
– Марк, идём поплаваем. Снимай с себя всё. И эти дурацкие штаны.
Девушка на кушетке расхохоталась. Герт снял очки и сжал пальцами переносицу. «Ещё только постельной сцены не хватало! Господи, да я уже ревную её! Как будто мне не тридцать, а тринадцать». И спокойным, ровным голосом сказал: «Продолжайте».
– Братишка, идём ко мне. Ты всё время в городе. Я скучала. Давай поныряем!
«Фух, кажется пронесло, – Герт подумал об отпуске. – «Спокойно допишу диссертацию, отосплюсь, съезжу на море…»
Девушка издавала нечленораздельные звуки, купаясь в омуте своей памяти.
– Братишка, а покажи мне грот. Помнишь – ты же обещал!
– Продолжайте, – довольно добавил Герт.
– Боже, как тут красиво! Марк, ты лучший братик в мире!
«И почему меня зовут не Марк. Марк – хорошее имя» – Герт засунул руки в карманы. «Только, жаль, не моё».
– Боже, я потеряла крестик. Нехороший знак. Нет, нет, не надо, не ищи! Марк, ты поранился, Марк. Тут так темно. Я тебя не слышу. Что ты говоришь? Скоро прилив. Я тебя здесь не брошу. Приди в себя! Вода прибывает. Нам надо плыть, плыть, плыть! Где здесь проход. Ой, как больно. Надо кричать. Помогите, спасите хоть кто-нибудь!
Девушка на кушетке заметалась, крича чуть ли не во весь голос. Герт взял со стола графин с водой и добавил мягким баритоном: «Успокойтесь. Продолжайте описывать».
Девушка кричать почти перестала. Она всхлипывала, в речи было много непонятных слов. Герт даже не был уверен, что итальянских.
– Мы умрём, Марк. Здесь так холодно. И так темно. Согрей меня, брат. Пожалуйста. Ты дышишь? Дыши, дыши, – вот всё, что ему удалось разобрать.
«По-моему, пора» – пробормотал Г ерт и громко сказал: «Просыпайтесь. Время вернуться из воспоминаний в реальность».
Девушка не реагировала. Она лежала, чуть подрагивая – как бы от холода. И не произносила ни звука.
Герт решил выждать несколько минут. Хотя бы полторы. А уж потом вылить графин с водой ей на лицо – как полагалось по инструкции. Он прошёлся до окна и невольно залюбовался видом. Закатное солнце тонуло в бетонных крышах. Умирал день.
Герт кинул взгляд на часы. Прошло уже около трёх минут. Он обернулся.
– Меня съела рыба. И моллюски, – девушка сидела с раскрытыми глазами. Голос спокойный, а лицо белое.
Герт выронил графин.
– Скажите, вы в детстве были в Италии? – спросил он. Просто чтобы разрядить тишину.
– Я всю жизнь прожила здесь, в этом городе. И дальше пригорода никуда не выбиралась, – девушка отвечала медленно, неуверенно – будто только что научилась говорить.
– Я пойду, приберусь – Герт вышел.
Руки почти его не слушались – но осколки уже не блестели по полу всего кабинета, а дисциплинированно лежали под столом.
– Доктор, вы колдун. Злой колдун, – Анастасия всё никак не могла прийти в себя. Хотя тон голоса был почти спокоен, она продолжала раскачиваться из стороны в сторону и закрывала лицо руками.
– Да никакой я не колдун! Это наука, просто наука! – Герт повысил голос, сорвавшись почти до визга. И увидел не только растерянность и испуг, но и обиду на её красивом лице.
Девушка сжала губы, схватила сумочку и вышла. «Простите» – пробормотал Герт распахнутой двери.
«Почему я на неё так разозлился? Надо было догнать её и остановить, – Герт смывал с себя грязь в душевой кабине – Что это вообще было такое? Перевоплощения, прошлые жизни? Тьфу, ерунда. Может, какой-нибудь нечаянно запомнившийся в детстве фильм? Нет, такое вроде не показывают в кино».
«Надо обязательно ей позвонить. Выяснить, как дела и подбодрить. Но что я ей скажу? Извините, я разгадал вашу фобию – Вы не можете есть рыбу, потому что рыба уже однажды съела вас и вы воспринимаете её как продолжение своего тела. Тоже мне, Шерлок Холмс. Элементарно, Настя».
– Вместо того, чтобы хотя бы её поцеловать, ты вывел на поверхность её сознания воспоминание о том, как её съела морская живность. Нельзя сказать, что это было на редкость удачное свидание, – человек в зеркале был не слишком снисходителен к Герту.
Герт подумал об отпуске, о том, что нужно хотя бы спать. О том, что перевоплощения реальны. О том, что он так и не перезвонил кудрявой, шокированной Анастасии. И навряд ли соберётся. Но что-то другое – ещё – мешало ему заснуть.
«А может, попробовать? Чем чёрт не шутит» – раздумывал он, уже диктуя слова на диктофон.
– Сейчас ты абсолютно расслабишься и позволишь подсознанию показать тебе, почему ты не переносишь первые блюда, – бубнил Герт из прошлого себе в наушниках.
«Я не спал уже больше суток, – подумал Герт, – но это не должно помешать».
Герт не ошибся. Он нырнул в воспоминания, как в воду.
…Грязный, некрашеный деревянный пол. Руки и ноги связаны. Верёвками. Над ним высился надменный инквизитор Марк – такой молодой, такой успешный. После казни твоя карьера пойдёт вверх, инквизитор.
Ау всё ещё надеялся, что его не казнят.
– Ты признаешь свою вину, колдун? – стройная фигура Марка склонилась к его грязному, изуродованному телу.
– Я не колдун, а знахарь. Я люблю своё дело. Просто хорошо его делаю.
Марк отвернулся и сделал знак рукой. Его понесли.
Ворчала толпа. О нет, это не просто костёр – это чан! Он был связан и ничего не мог сделать. Он мог только дрожать. Дрожал, когда ему зачитывали обвинение – куча громких, выспренних, извращённых фраз. Дрожал – когда его приподнимали над котлом. Успел лишь порадоваться – это будет недолго, они решили сварить его в уже кипящей воде.
Потом была только боль. И чернота.
– «Перевоплощение» – от слова «плоть». Слово «перевоплощение» – от слова «плоть». Слово…. – Герт съёжился на диванчике, прижав колени и локти к животу. Когда ему удалось замолчать, он с трудом, неуверенно встал, прошелся по комнате. Уселся за компьютер, но ничего осмысленного набрать не смог. Потом – как маленький ребёнок – заплакал. «Можно заказать суп из младенцев…» – жирнела вкладка, так и не закрытая с утра.
Герт стоял на крыше и смотрел на город. Очень хотелось разбежаться и полететь. В руке дымилась кружка ароматного, крепкого кофе.
Он с удовольствием отпил. Внизу переливался огнями город, мельтешил, издавал гудки, закручивал события в судьбы.
«Неисповедимы пути твои» – пробормотали губы Герта в холодный ночной воздух. Потом они отчего-то ра