В квартире, кроме соседей-понятых, все равно осталось человек шестьиз самых твердых придурков. Против таких - хоть в рукопашную. Этого даже агрессивный Ловягин не мог себе позволить.
Обстановка, если бы не мертвый китаец на полу, была вполне мирной. Даже домашней. Судмедэксперт негромко надиктовывал в протокол детали осмотра трупа, следователь быстро писала красивым разборчивым почерком...
Старший опер ходил по квартире, цеплял глазом все, что по его логике могло сопутстствовать преступлению - мелкие бумажонки на полу, номера телефонов, записанные на обоях у телефонной тумбочки.
В кухне его заинтересовали холодильники - вместительные, не из дешевых, с компьютерной программой, обеспечивавшей заданный режим.
Он открыл их один и другой: "пустота..."
Ловягин не расставался с блокнотом и все чиркал там карандашиком.
- Знаете его? - Ловягин показал одной из женщин- понятых на труп. Женщина показалась ему бойчее.
Та словно ждала - запричитала быстро-жалостливо, на всю комнату:
- Леша- студент! Ой, да он такой смирный... Мухи не обидит! Мы все ему невесту искали, хотели женить... Да нет уж! Своя узкопленочная там у него, на родине. Брат еще есть. Приезжает...
- Брат?
- Малость постарше... Крупный такой китаец. Метра два ростом. Тоже вежливый очень. Мать у них в Китае. Девять человек детей. А учиться у них там тяжело. Вот и приезжают. Там у них российские дипломы ценятся...
- На кого он тут учился?
- Ой, да на этого! На хирурга! Кто же этого его так?! И одежу забрал...
- Одежа висит, - вмешалась в разговор вторая понятая. - Вон на стуле. Видать сам разделся...
В дверь постучали.
- Кого еще черт несет?! - крикнул старший опер.
Лейтенант уже открывал дверь.
- Товарищ полковник...
Замначуправления кивнул. Высоченный, крутой мужик, родом из ближнего Подмосковья. Биография его была известна. Попал он в милицию по чистой случайности. После дембеля. Рядовым. Закончив тогдашнюю Высшую Школу МВД, сразу пришел в ГУВД и оказался ко двору. А дальше - попер и попер... Без блата, на одном умении жить. Да еще на увлечении, которое, как никакие другие, даже легче, чем теннис, открывает путь в общество избранных, обеспечивает продвижение по службе - на страсти к охоте...
Полковник теперь курировал раскрытие преступлений, имеющих общественный резонанс.
- Ловягин. Иди-ка сюда.
- Вот он я!
Они уединились в кухне.
От полковника слегка потягивало перегаром.
Косивший под дурня или под юродивого, с которого нет спроса, старший опер мгновенно уловил его, спросил фамильярно:
- Коньячку откушали вчера, Семен Иванович? А, как насчет опохмелиться? А то здесь есть. Но только китайская. С жень-шенем...
- Да ну с их отравой... Как дело? Зацепки есть?
- Пока нет. Собака потеряла след недалеко у подъезда. Скорее всеего, тут стояла машина...
- Свидетели?
- Пока нет. Участковый и оперативники обходят соседей. Может, кто-нибудь видел...
- Это мы уже проходили.
- Участовый очень надеялся на одного. Тот ему уже помог однажды. Инвалид. У окна все время сидит...
- У тебя есть что?
Ловягин один за другим продемонстрировал пустые холодильники.
- Не для продуктов же такие камеры...
Старший опер говорил намеренно хрипло. Отрывисто. Таким, как этот мужик, надо подавать себя нахрапистым, сильным. Демонстрировать, что знаешь, чего ты добиваешься: иначе, конец... Потом про тебя и не вспомнят!
Полковника тоже заинтересовала необычная для кухни техника с программным компьютерным обеспечением.
- Ты прав.
- Я думаю, тут хранили медицинские препараты! Для пересадки органов. Убитый - ведь он медик...
- Я что-то не догоняю тебя Ловягин! Яснее можешь?
- Тут китайская мафия поработала.
- Ты имеешь в виду "триады"?
Чень - по китайским меркам настоящий великан - около 190 сантиметров ростом - вытянулся в громоздком, как ванна кресле пятидесятых годов и включил похожий на сгорбившегося лакея торшер.
Он любил эту свою московскую квартиру. Она была большой и слегка потертой. Как дорогая плюшевая игрушка, которой много лет никто не играл. Но, вместе с тем, - производила впечатление не только своей вместительностью, но и видом, который открывался из окна на самый центр Москвы - гостиницу "Метрополь" и Центральный Телеграф.
Все в квартире было крупным, тяжеловесным, добротным. И хотя повидал он на своем веку немало роскошных аппартаметов, она, как бы поднимала его в своих собственных глазах. Может потому, что помнил себя в раннем детстве в квартире отца -одного из сановников Мао, снесенного культурной революцией с олимпийских высот в тюремное подземелье.
Придвнув к себе старомодный, но хорошо сохранившйся телефон, он набрал номер справочного бюро.
- Как мне позвонить мистеру Лань У, корреспонденту из Гонконга. Он аккредитован в Москве...
Выяснив нужный номер, он неторопливо набрал его. Трубку сняли на четвертом гудке.
- Хеллоу! - приятный мужской баритон был вкрадчив.
- Господин Лань ? - Чень кашлянул.- Это близкий приятель Ли. Вы уже слышали о его судьбе?
- Я ничего не знаю...
Похоже, звонок застал корреспондента врасплох.
- Он убит. Его застрелили...
Чень немножко промолчал и продолжил:
- Я собираюсь найти тех, кто это сделал. Как вы понимаете, ни в какую милицию я обращаться не стану. Вы меня слышите ?
Он сознательно дал почувствовать собеседнику, насколько решительно настроен, но тот все еще молчал.
Чень досадливо поморщился и продолжил:
- Я не хотел бы приезжать к вам домой: у вас жена, дети! Единственно, что мне хотелось бы знать: имя той фирмы, где Ли заказывал для вас девочек...
Он тут же почувствовал: стрела попала в цель. Мистер Лань спросил, где и когда он может видеть прятеля Ли .
- Я живу напротив Центрального Телеграфа. Тут мы и встретимся...
Мистер Лань оценил форму, которая была использована для приглашения, торопливо спросил
- Когда именно ?
Чень насмешливо поджал губы: ох уж эти гонконгские китайцы! Любой нажим, и они уже тают от ужаса, как мороженное! Что бы не говорили, а Запад обезоруживал: права человека, демократия, цивилизованность! А когда наступал час "икс", человек в ужасе зарывал голову в песок..."
У Ченя на родине, таких бесхребетных слизняков не встретишь. Там все с хребтами...
- Сколько вам нужно, чтобы доехать ?
Он вежливо дал понять, насколько все срочно.
- Минут сорок...
- О кей, через сорок минут. Буду ждать вас на лестнице у Центрального Телеграфа. У входа... Надеюсь, меня вы не перепутаете: я не просто говорю по - китайски, я еще и настоящий китаец...
Через сорок минут Чень увидел поспешно взбегающего по лестнице китайца.
Чем-то Лань У напоминал его самого. И не только ростом и поджаростью. Оба были одеты в подобранные со вкусом европейские костюмы, и оба выглядели, как иностранцы, выбравшие для встречи в незнакомом городе место, которого не могло не быть - Центральный Телеграф.
- Лань, - протянул руку журналист.
- Чень, - ответил тот не без иронии. Он хорошо сознавал свою силу и знал, что, хотя она и невидима и неслышима, как радиация, дозиметры инстинкта ее тут же улавливают.Звонят, как взбесившеся счетчки Гейгера Мюллера.
Лань лихорадочно рылся в своих записных книжках. Их у него было две. Перелистывал страницы, нервно цокал, возвращался назад. По-видимому, хотел показать Мистеру Ченю насколько готов выполнить любую его просьбу.
- Это все, что вам нужно ? - он почти плакал.
Чень презирал слизняков, но знал, что если их напугать, они становятся опасными. Поэтому ответил терпелво.
- Все... - И ободряюще улыбнулся.
- Может, еще что-то ?
Он выглядел так жалко, что Чень еле сдержался, чтобы не сплюнуть от отвращения.
- Если вы имеете в виду деньги - нет ! Я могу еще вам одолжить. И не шпион я тоже, Мистер Лань У. И вы, и я теперь - граждане одного и того же Отечества- Китайской Народной Республики. Континентального Китая...
Его собеседник не мог скрыть облегчения. Чень достал платочек из кармана пиджака и слегка почистил лацкан, как будто тот испачкался.
- Нашел ! - встрепенулся вдруг журналист.
Чень изобразил на лице вежливое внимание.
- Вот... Фирма "Нарцисс", цветочное название...
- Телефон... Адрес...
Лань У перегнул записную книжку и лихорадочно выдернул из нее миниатюрную авторучку.
- Пожалуйста, Мистер Чень...
Мистер Чень одобрительно кивнул.
- Это все... Впрочем, есть. Ма-а-ленькая просьба...
Журналист изменился в лице. Вот - вот придется вызывать "скорую".
- Мистер Лань, - Чень укоризненно взглянул на него и, на всякий случай, взял его крепко за плечо, - нечего так волноваться! Я - не шантажист. Я - бизнесмен, и одного из моих людей здесь застрелили. Как бы вы себя повели на моем месте ?
Это звучало, издевкой - как бы Лань У, этот слезливый червяк, себя повел? Но в то же время давало повод соблюсти хоть минимум мужской чести.
- Единственно, о чем я вас прошу, - разрешить мне позвонить туда от вашего имени...
Лицо журналисто сникло еще больше, но Чэнь тут же поправился:
- Я скажу, что получил от вас только номер...
Лань облегченно вздохнул.
- Сделайте одолжение, Мистер Чень... Поверьте, я этого никогда не забуду. Буду вечно вам благодарен...
Чень сухо и церемонно раскланялся, но руки не подал. Журналист исчез, бросив вслед ему умоляющий взгляд.
Была среда. День, когда его старая хозяйка, дочь сталинского министра приезжала с дачи. Там она жила постоянно, сдавая квартиру иностранцу.
Чень и вправду нашел ее дома, пьющей в гостиной чай с его помощником.
Седые букли хозяйки затряслись от удовольствия, а физиономия стала умильной, когда он протянул ей аккуратно перевязанную коробку с небольшими сувенирами.