"Господи! Кто это?!"...
Генка Кавторадзе невольно струсил, когда дежурный врач неожиданно зажег свет в палате и подвел к кровати двоих посетителей. Может ожидал увидеть совсем не тех?
- Вы? Слава Б-гу! Я думал, эти добивать идут...
Вслед за Рындиным шагал Аркан Павленко...
- Спасибо, коллега, - поблагодарил он дежурного врача.
Материальную часть благодарности он еще раньше
переправил в карман его халата.
- Выйти в ординаторскую сможешь? - спросил Олег.
- Постараюсь...
Разговор повели в пустой ординаторской.
Рындин глядел на виноватые лица компаньонов, и его заливал бурлящий вал бешенства. Весь этот день никого из них не было в медицинском центре.
- Ублюдки! - выдавил он.
Свой парень и шутник, Павленко виновато захлопотал вокруг Рындина.
- Ну чего ты кипятишься?! - его первым желанием всегда было все превращать в шутку. - Не ты ли послал меня улещивать этого мужика в Мин здраве? Да я пол дня в приемной кис! Потом крутился вокруг этой овцы , его секретаря...
Павленко, считавший себя правой рукой Рындина, оправдывался первым.
- И что же?! Ведь дали, все-таки, разрешение...
- Не вспомнить ни разу об оффисе? - колотило Рындина. - Не позвонить даже ?
Генка смотрел куда-то в сторону и нервно грыз ногти.
- А ты ?! - Рындина развернуло, как орудийную башню, в сторону красавца.
- Да ты сам вспомни, Олег ! Кто просил меня встретиться со специалистами по фармацевтике ?
Он обиженно шмыгал носом.
- И, между прочим, я после травмопункта уже с ребятами из Солнцева связался. Просил оказать содейсивие ...
Внезапно голос его стал тише.
- Если ты не прочь, Олег, я могу поговорить с кавказцами. Их здесь боятся не меньше, чем солнцевских бандитов. У меня в Тбилиси дружок есть: у него неплохие связи с полевыми командирами из Грозного... Но без тебя я ничего начинать не хотел. Может, у тебя свои соображения...
- Связывайся, - коротко бросил Рындин. - Я им больше верю. Они здесь чужие, и связи их с местной мафией куда слабее. Не так друг с другом пересекаются...
Генка в знак согласия прикрыл глаза писанного красавца.
- Продавать нас они, во всяком случае, не станут...
В ординаторскую заглянула дежурная сестра. Увидев незнакомых мужчин, удивилась, - кто такие, зачем ? - но, ничего не спросив, тут же исчезла. Голоса и ругань, какие она перед тем услышала за дверью ее напугали...
- Там у нас конфеты... - Рындин покосился в сторону Аркана. - Дашь этой... - Он кивнул на дверь. - Успокой девушку.
Павленко достал из кейса коробку шоколадных конфеты, положил на стол.
- За голову этого старшого, что там у нас командовал, - по лицу Рындина пробежала судорога, - я плачу отдельно. Это моя будет добыча...
- Что ты с ней делать будешь, Олег ? Высушишь, как индейцы в Южной Америке ? Чтоб стала маленькой, с апельсин, и повесишь ее над камином ?
- А что ? - сверкнул зловещий огонек в глазах Рындина. - Тоже мысль...
- Только контроль над собой не надо терять... - Генка приложил затылок к стене. У него болела голова.
- Слышал, что изрек наш кавказский философ ? - попытался шуткой вымести осколки вдребезги разбитого настрое ния верный рындинский компаньон.
Но ему это не очень удалось. Рындин был далеко: погружен в свои мысли.
Генка, решил он, из дела уйдет, и очень скоро. Вся бушевавшая в нем в течение этого злополучного вечера ярость, внезапно вытекла из него, как воздух из проткнутого воздушного шара. А еще раньше - Карина...
А еще он подумал, что если как и тогда, с Ли, он снова предпримет неожиданный, сбивающий с толку и решительный ход, он сорвет им все планы.
Ведь пока что его конкуренты пересадки прекратили...
Рындин весь ушел в ремонтные работы.
Вызванивал строителей, говорил с дизайнером, договорился с реставратором. Как он и предполагал, компаньоны после случившегося малость поостыли. Аркадий сидел дома. Генка выписался из больницы, уехал в деревню, не давал о себе знать.
О ночном разговоре с приятелем из президентской администрации в Оздоровительном комплексе на "Варшавке" Олег начисто забыл. И когда в его сотовом телефоне раздался неожиданный звонок, сначала даже не мог сообразить, кто звонит и о чем идет речь...
- Ну ? - грубовато осведомилась трубка.
- Что - ну ? - с досадой бросил Рындин. Такого рода фамильярность его выводила из себя.
- Когда встречаемся ? - голос был хриплый, хамский, прокуренный.
- Это с кем я должен встречаться ?- экранируя угрожающую холодность, бросил Рындин.
Голос в трубке злобно оборвал его:
- На Варшавке в Оздоровительном комплексе заказывал, а теперь и забыл ?!
Рындин проглотил слюну, как застрявший в горле ком. Таким тоном мог говорить только старый милицейский волк: грубый, наглый, жестокий, которому его приятель передал заказ...
- Ах это ты ?
Ему показалось, тот харкнул, и так, чтобы он, Рындин, слышал.
- У меня все готово: возникай !.
- Не сейчас. Я пока занят. В пять... - Рындин взглянул на часы.
- Ишь ты, - крутой какой... - с недобрым хохотом откликнулся неведомый собеседник.
- Где ? - коротко обрезал его Рындин.
Еще один харкающий звук в трубке и издевательский ответ:
- Да, хоть в зоопарке...
- Что ? - обалдело переспросил Рындин.
- В зоопарке, сказал! На Красной пресне! У хищников. Я в штатском, с газетой, с "МК", - и тут же дал отбой. Явно издевался...
Брезгливо протерев трубку платком, словно волчье дыхание передается по проводам, Рындин отодвинул аппарат.
Менты мало чем отличаются от уголовников, кипел Рындин. Те же преступники,только одеты в форму и находятся на службе самого государства... Но и тут они о своих собственных интеерсах не забывают...
Ровно в пять Рындин переступил порог зоопарка.
Он попал сюда впервые после реконструкции. Высокие арочные ворота венчали вход. Посетителей было мало. На камнях серебрился снежок.
Он улыбнулся: ему почему - то пришло в голову, что неплохо было бы приехать сюда с Кариной. Он почему - то не вспомнил о своем решении отделаться от нее.
Но романтика погасла, как сигарета под ногами пьяного сержанта. Мент не пришел.
Семь минут... Десять... Пятнадцать...
Чувствуя, как его трясет от бешенства, - это так вот уни зить, и кого ! - Рындин направился к выходу. И в этот самый момент откуда - то из темноты возникла маленькая, сухощавая, вся как на шарнирах фигурка в штатском. В непомерно большой кисти была смятая и свернутая трубкрй газета. Человек развернул ее: "Московский комсомолец".
- Ждешь? Знал, что будешь ждать...
Нижняя челюсть у незнакомца глубоко выдавалась вперед, водянистые глаза смотрели, словно примеривались, как надежней навесить наручники.
Рындин окинул сверху вниз взглядом это неказистое существо и брезгливо усмехнулся.
- Так вот вы какой ?...
Интеллигентское пренебрежение, сквозившее в его голосе, буквально, взбесило незнакомца. Он как бойцовский петух придвинулся к Рындину: вот вот начнет драку !
На Рындина дохнуло гнилостным запахом водочно го перегара, несвежей пищи и больного желудка.
Он решил донять этого мента холодным тоном аристократа, которому приходится разговаривать с мразью.
- Мы ведь, милейший, встретились не для того, чтобы оскорблять друг друга, а по делу. Я плачу деньги, а вы исполняете заказ, - Рындин прошел вперед, не обращая внимания на семенившего за ним злобного мента...
Полы дорогой шубы, которую он надел, колыхались на ходу, как судейская мантия. За ней, исходя злостью, как надутый шар воздухом, спешил невысокий сухощавый человечек, успевав ший сделать два шага, пока Рындин делал один.
В водоеме, который обогнул Рындин, вдруг показалась спина гиппопотама: теперь, из - за мерзости преследовавшего его ощущения, она казалась огромной и черной ягодицей, нежащейся в болотной жиже.
- Ты, козел ! - забежал вперед малорослый незнакомец с "МК" в руке. Ты кого из себя строишь,а !? Да, я - мент, и горжусь этим ! А ты вот бандюга ! И не забывайся!..
Рындин резко повернулся. В клетке рядом взвыл павиан. Он издал непотребное хрюканье, потом подмял под себя спиной к себе самку: та слабо сопротивлялась и жалобно повизгивала.
Их головы - Рындина и Ловягина - были построены по разным схемам. Один сам себя распалял, другой, наоборот, как и всегда в случаях настигающей его опасности, каменел.
Возможно, срабатывал все еще живущий у нем инстинкт маленького зверька: верткого, осторожного, хищного. До точно рассчитанного прыжка он себя не проявит, не выдаст. Будет только пламенеть микросветофорами глаз: желтый, красный, зеленый ! Иначе он не только не схватит добычу, - окажется добычей сам.
Оскалившись в ледяной улыбке, Рындин снова измерил незнакомца уничтожающим взглядом и вальяжно произнес:
- Ну, коли так, - нам и разговаривать не о чем. Простите за беспокойство...
У мента с газетой в руке, которую он не собирался бросать, отвисла выступающая вперед нижняя челюсть, а водянистые глаза пошли болотными огнями. Он нервно закусил губу и выдавил с ненавистью:
- Ладно, пахан ! Твоя взяла, деньги мне нужны. За дом платить надо. Взяли, суки, за жабры ! Но ты не думай, что меня купил. Ты инофрмацию покупаешь...
Они находились рядом с загоном. Высоким неуклюжим провинциалом выглядел в нем жираф. Медленно, вразвалку, приминал землю своей плененной тяжестью бурый медведь. А за забором - сеткой мельтешили гиены. Рындин уставился на них, не в состоянии отвести взора. Что - то гипнотизирующее было в их подчеркнутом безобразии. Они рвали на куски брошенную им падаль, отталкивая друга друга спинами, взлаивали и чавкали.
Мент этого не почувствовал: он, Рындин, - да ! Сказалось общение со старым педиком из московской оперетты. Наверное, это и отличает интеллигента: он думает не о самих вещах, а об их тайном смысле.