гибели мужа в бою».
Корр.: – Хочу заметить, что были на конференции и приятные моменты. Именно там состоялось историческое вручение «меча Сталинграда», дара английского короля Георга VI жителям легендарного города. Вы упоминали об этом подарке в одном из предыдущих интервью.
Д.Т. Язов: – Да, но тогда это была только информация, а на конференции все стали свидетелями торжественного момента. Сталин принял меч от Черчилля, поцеловал его и передал Ворошилову.
Вручение «Меча Сталинграда» на Тегеранской конференции, 1943 г.
Шёл третий день конференции. 30 ноября был, наконец, решён вопрос об открытии второго фронта. Вот как описывает этот волнующий момент Валентин Бережков: «Когда руководители трёх держав собрались за завтраком, сразу стало заметно приподнятое настроение Рузвельта. На его лице сверкала улыбка, весь он был какой-то праздничный. Обращаясь к присутствующим, он с подчёркнутой торжественностью заявил:
– Господа, я намерен сообщить Сталину приятную для него новость. Дело в том, что сегодня объединенные штабы с участием британского премьера и американского президента приняли следующее решение: «Операция «Оверлорд» намечена на май 1944 года».
Сталин и Черчилль. «С угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу…» (И. В. Сталин)
Обратите внимание на реакцию Сталина: «Я удовлетворён этим решением», – спокойно произнёс он. А потом ещё добился, чтобы на конференции был назначен человек, отвечающий за ход намечавшейся операции. Им стал американский генерал Эйзенхауэр. В свою очередь советский руководитель пообещал, что к моменту начала десантной операции во Франции, русские подготовят сильный удар по немцам.
Корр.: – Я читала, что обстановка на конференции стала менее напряженной. Сталин и Черчилль продолжали обмениваться колкостями, но в них уже было больше добродушия, чем язвительности. Вот один из таких образчиков.
На замечание Иосифа Виссарионовича, что финны должны выплатить нам репарации за ущерб от войны, Черчилль беззлобно подколол собеседника: а как же, мол, лозунг большевиков «Мир без аннексий и контрибуций?» В ответ услышал: «Я же говорил Вам, что становлюсь консерватором».
Д.Т. Язов: – На конференции была затронута проблема послевоенного будущего Германии. Союзники настаивали на расчленении страны и создании на её территории множества карликовых государств. Сталин считал, что «решение германской проблемы надо искать не на путях уничтожения германского государства, ибо невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию, а на путях её демилитаризации, с непременной ликвидацией фашизма, вермахта и передачей преступных руководителей Третьего рейха под суд народов».
Договорились передать решение этих вопросов в трехстороннюю комиссию. А Тегеранская конференция завершала свою работу. Было намечено ещё одно заседание на 1 декабря, но погода стала портиться, подул шквалистый ветер, небо заволокло тучами. Решили не задерживаться. Итоговую декларацию приняли без обсуждения. Но она ни у кого из участников не вызывала сомнений. В ней говорилось: «Никакая сила в мире не сможет помешать нам уничтожить германские армии на суше, их подводные лодки в море и разрушить их военные заводы с воздуха. Наше наступление будет беспощадным и нарастающим… Мы уверенно ждём того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь действиям тирании и в соответствии со своими различными стремлениями».
После конференции, прощаясь со Сталиным, Рузвельт сказал: «Я считаю, что мы проделали здесь хорошую работу». На что его собеседник заметил: «Теперь уже никто не усомнится в том, что победа будет за нами».
Корр.: – Мне понравился итог, который подвёл главнокомандующий ВМС США адмирал Кинг: «Сталин точно знал, чего он хочет, когда приехал в Тегеран, и он этого добился». Значит, не будет преувеличением считать Тегеранскую конференцию дипломатическим триумфом Иосифа Виссарионовича?
Д.Т. Язов: – Безусловно. Сталин получил всё, на что рассчитывал: и открытие второго фронта, и границу по «линии Керзона», и возврат прибалтийских республик. Было удовлетворено также требование Сталина о передаче нам после войны Кенигсберга. В ответ Верховный Главнокомандующий согласился объявить войну Японии не позднее трёх месяцев после победы над Германией.
Рузвельт тоже был доволен. В своём выступлении по радио после возвращения с конференции он сказал: «Я хорошо поладил с маршалом Сталиным… Думаю, что он является подлинным выразителем дум и чаяний России, и я убеждён, что мы сумеем очень хорошо поладить с ним и с русским народом и впредь».
Корр.: – Спасибо, Дмитрий Тимофеевич, и за интервью, и за Вашу позицию. Надеюсь, что мы продолжим наш разговор. За Вами – Ялтинская и Потсдамская конференции.
Д.Т. Язов: – И Победа!
Корр.: – Согласна.
Богоданный вождь
Корр.: – Недавно кинорежиссёр Никита Михалков предложил признать преступной деятельность Горбачёва и Ельцина. Неплохо было бы присоединить к ним «дорогого Никиту Сергеевича». Есть и подходящий повод: исполнилось 60 лет тому самому «историческому» докладу, который Николай Стариков назвал «сборником небылиц, лжи и клеветы», а американский историк Гровер Ферр – «антисталинской подлостью».
Д.Т. Язов: – Заметьте, приступив к анализу хрущёвского доклада, дотошный американец, столкнувшись с первыми нестыковками, делает осторожный вывод: «преступное мошенничество?» Пока со знаком вопроса. К концу работы у него уже не оставалось сомнений: «Из всех утверждений «закрытого доклада», напрямую «разоблачающих» Сталина или Берию не оказалось ни одного правдивого», У нас на эту тему появилось много честных, серьёзных исследований. Я имею в виду книги Арсена Мартиросяна, Юрия Жукова, Елены Прудниковой, того же Николая Старикова. Надо только захотеть услышать правду.
Корр.: – Но беда-то в том, что нашим оппонентам правда не нужна. Хотя спесь с них понемногу сбивают. Недавно в телевизионной передаче, обсуждавшей «юбилейный доклад», достойный отпор антисталинистам дали: Николай Стариков, Виталий Третьяков, Карен Шахназаров, Сергей Шаргунов. Я знаю, что в 1956 году Вы учились на последнем курсе Военной академии имени Фрунзе. Как в вашем коллективе восприняли «откровения» Хрущёва?
Д.Т. Язов: – Для нас, недавних фронтовиков, имя Сталина было, можно сказать, святым. В те дни маршал Рокоссовский так и сказал: «Товарищ Сталин для меня святой». Военный авторитет Верховного Главнокомандующего был непререкаемым. Да я Вам больше скажу: «Всё, что было хорошего в нашей жизни, мы связывали с его именем. В дни войны наши чувства хорошо выразил Константин Симонов в известном стихотворении «Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?»
Там есть такие сроки:
«Не мать, не сына – в этот грозный час
Тебя мы самым первым вспоминаем».
Вот и посудите, как мы могли воспринимать обрушившийся на нас поток самых фантастических обвинений? Наверное, самое первое ощущение – шок. Чувство какой-то чудовищной несправедливости. Преподаватель, знакомивший нас с докладом, плакал. Начальником академии в тот момент был Павел Алексеевич Курочкин – генерал армии, Герой Советского Союза, крупный военачальник. Он сказал тогда – за точность слов не ручаюсь, но смысл передаю точно – товарищ Сталин был великим вождём и гениальным Верховным Главнокомандующим. Таким он и останется для нас на всю жизнь.
Это, понятное дело, говорит человек военный. Его мнение – честное и смелое – объяснимо. Но вот ещё одно мнение: человека, который в тридцатые годы был репрессирован и, как говорится, хватил лиха сполна. Побывал в трёх ссылках. Одну отбывал, как и Сталин, в Туруханском крае. Я говорю о Валентине Феликсовиче Войно-Ясенецком. Святителе Луке. Бывшем архиепископе Симферопольском и Крымском, известном хирурге. Во время войны он совмещал служение Богу с работой в эвакогоспитале. Написал несколько серьёзных статей, в том числе по гнойной хирургии, за что был удостоен Сталинской премии. Специалисты говорят, что его работы не утратили своей актуальности и сейчас.
Не знаю, был ли он знаком с пресловутым докладом, но его мнение прямо противоположно хрущёвскому: «Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для мира. Поэтому я, как православный христианин и русский патриот, низко кланяюсь Сталину. Сталин – богоданный вождь». Заметьте, эта оценка звучит от человека, причисленного к лику святых.
А вот мнение другого религиозного деятеля, митрополита Иоанна Санкт-Петербургского: «Сталин нам дан Богом, он создал такую державу, которую сколько не разваливают, а не могут до конца развалить… Так что, если с Божьей точки смотреть на Сталина, то это в самом деле был особый человек. Богом данный, Богом хранимый».
Корр.: – Эту оценку повторил публицист Владимир Нилов в статье «Суровый подвиг», опубликованной в газете «Советская Россия»: «Наиболее интеллектуальные, честные и дальновидные из образованного слоя уяснили себе, что Сталин был «богоданным вождём страны».
Д.Т. Язов: – Такая мысль невольно приходит в голову, когда осмысливаешь, что он сделал, читаешь оценки отечественных и зарубежных авторов. Александр Бушков в книге «Россия, которой не было», приводит слова И. Бунича, которого трудно отнести к почитателям Иосифа Виссарионовича: «Если вдуматься, что оставил ему Ленин, кроме методики построения первого в мире социалистического государства и туманных пророчеств о неизбежности войн в эпоху империализма?.. Пустую казну, дезорганизованную, разложенную и на глазах деградирующую партию, разорённую, разграбленную и распятую страну… Разрушенная до основания промышленность, приведённая в полный хаос финансовая система, парализованный транспорт, почти полностью уничтоженная квалифицированная рабочая сила…
Прошло десять лет – микросекунда в масштабе истории – и ошеломленный мир с ужасом, смешанным с восхищением, вынужден был признать, что стал свидетелем чуда. И хотя это чудо было очень милитаризовано, но от этого отнюдь не становилось менее впечатляющим… 303 дивизии уже находились под ружьём. 23 тысячи танков, включая невиданные ещё в мире бронированные чудища с дизельными, а не с бензиновыми моторами… 17 тысяч самолётов… 40 тысяч артиллерийских стволов и секретные реактивные миномёты… 220 подводных лодок – больше, чем у всех стран, вместе взятых… заводы, выплавляющие больше всех в мире на душу населения чугуна и стали, бесчисленные конструкторские бюро, лаборатории, научно-исследовательские институты…»