Корр.: – Для сравнения: харьковская катастрофа, к которой незабвенный Никита Сергеевич Хрущев приложил свою нечистую руку, обошлась нам в 170 000 человек только убитыми. Общие потери тогда составили 277 000 солдат и офицеров.
Д.Т. Язов: – Шёл заключительный этап войны. Уже был открыт второй фронт, но, несмотря на это, фашистская Германия почти 75 процентов своих войск держала на нашем направлении. Мы брали Берлин, мы были главной силой во Второй мировой войне, разгромив и фашистскую Германию, и империалистическую Японию. Но не успели мы закончить войну, как от нас потихоньку начали оттягивать победу, умалять наше значение в той кровопролитной войне. В том числе и с помощью наших «демократических» доброхотов, которые начали говорить, что мы немцев трупами завалили. Но никто не скажет, что мы воевали со всей Европой. Против нас сражались испанцы, итальянцы, венгры, румыны, болгары, финны. Когда закончилась война, у нас в плену находилось 7 миллионов 200 тысяч вражеских солдат, среди них были представители практически всех национальностей Европы.
Корр.: – Как ни странно, но в том списке значится и 10 тысяч евреев.
Д.Т. Язов: – Кто-то шёл добровольно, а кого-то насильно ставили под ружьё. Наши доморощенные злопыхатели напирают на то, что мы потеряли своих солдат больше, чем немцы. Но немцы-то наших пленных травили собаками, сжигали, умерщвляли голодом. В плену у немцев было около четырех миллионов наших солдат. Вернулись 1 миллион 800 тысяч, остальные погибли. А мы почти всех пленных вернули. Чистых армейских потерь у нас – восемь с половиной миллионов. Потери фашистской Германии вместе с её сателлитами, воевавшими против нас, составляют примерно то же число: восемь с половиной миллионов. Так кто кого заваливал трупами?
Да, наши общие потери, вместе с гражданским населением, конечно, несравнимы с немецкими. Ведь война почти четыре года полыхала на нашей территории. Люди погибали во время обстрелов, их увозили на работу в Германию, где они погибали. И что меня больше всего удивляет, немцы во время войны уничтожили около 6 миллионов евреев. Теперь их братья по крови всячески охаивают Красную Армию и восхваляют фашистскую Германию.
Хочу обратить внимание на то, какое настроение царило в стане наших союзников накануне Берлинской операции. Черчилль в письме Рузвельту выражает тревогу по поводу возможного взятия Берлина Красной Армией: «Если они захватят… Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу… Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».
В тот же день к Сталину были вызваны Жуков и Конев. «Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники? – спросил Верховный Главнокомандующий». «Так вышло, – вспоминал Иван Степанович Конев, – первому на этот вопрос пришлось отвечать мне, и я ответил: Берлин будем брать мы, и возьмём его раньше союзников».
Корр.: – Он и сдержал слово. Это ведь его войска встретились на Эльбе с американцами. Помнится, был даже такой фильм «Встреча на Эльбе». «Именно здесь, – отмечал Конев, – в центре Германии, гитлеровская армия оказалась окончательно расчленённой пополам».
Д.Т. Язов: – Войска Жукова встретили серьёзное сопротивление на Зееловских высотах. Там, действительно, были серьёзные потери. Известно, что Сталин предлагал отказаться от лобового штурма этих высот и, как один из вариантов, перебросить войска 1-го Белорусского фронта через прорыв, созданный войсками Конева. Но и Жуков, и Конев отвергли этот вариант. 18 апреля Зееловские высоты были взяты. Рокоссовский вспоминал о накале боёв в те дни: «Враг вводил всё новые и новые резервы, вплоть до наспех созданных батальонов фольксштурма… Но это была уже агония. Как смертельно раненый зверь огрызается в диком безумии, так и фашисты дрались до последнего».
Конев вспоминал: «На путях отступления гитлеровской армии столбы и деревья увешаны были трупами солдат, казнённых якобы за трусость в бою, за самовольный отход с позиций».
Корр.: – Оставил нам прославленный маршал и такое свидетельство: «Верховный Главнокомандующий с присущей ему твёрдостью руководил Берлинской операцией, внимательно следил за её развитием, лично координировал действия 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, оказывал необходимую поддержку. Обладая большими знаниями в области стратегии и военной истории, он реалистически оценивал внешнеполитическую обстановку, планы и группировки противника, состояние экономики, возможности техники и вооружения, морально-политическое состояние войск. Характерной чертой стиля И.В. Сталина был учёт всех особенностей обстановки при планировании каждой операции».
Д.Т. Язов: – Теперь, что касается второй части обвинений. Нетрудно представить, с каким настроением вступали на вражескую землю наши бойцы. Во втором гвардейском танковом корпусе провели что-то вроде социологического опроса. И вот какую картину он выявил. Было опрошено 5848 человек. Фашисты убили 4447 их родственников, 1169 покалечили и 908 угнали в Германию. Кроме того немцы сожгли 2430 деревень, посёлков и городов, где до войны жили танкисты корпуса.
Чтобы избежать возможных самосудов и других эксцессов, в войсках была проведена серьёзная воспитательная работа. Газета «Красная звезда» писала: «Нельзя себе представить дела таким образом, что если, скажем, фашистские двуногие звери позволяли себе публично насиловать женщин или занимались мародёрством, то и мы в отместку им должны делать то же самое. Этого никогда не бывало, и быть не может. Наш боец никогда не допустит ничего подобного, хотя руководствоваться здесь он будет отнюдь не жалостью, а только чувством собственного достоинства».
Михаил Ефимович Катуков – командующий 1-й гвардейской танковой армией вспоминал: «Перед вступлением на территорию Германии Военный совет армии обратился к личному составу с призывом – вести себя на вражеской территории достойно, как подобает советским воинам. Это обращение было необходимо, поскольку ненависть к врагу у наших людей была огромная. Редко у кого из бойцов не было в семье тяжёлых утрат… Это, естественно, вызывало чувство мести… Командиры и политработники рассказывали воинам как надо себя вести на занятой вражеской территории.
Проделанная воспитательная работа дала свои плоды. Военный совет в дальнейшем не сталкивался с фактами недостойного поведения наших бойцов по отношению к мирному населению германских городов и сёл. Но на поле боя воины-гвардейцы били гитлеровцев беспощадно».
Новый тон пропаганде задал Сталин, сказавший «Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остаётся».
Корр.: – Так откуда же пошла эта чудовищная ложь о бедных немках, изнасилованных нашими солдатами? Энтони Бивор называет два миллиона. Его западные коллеги вторят: «Особенно ужасающим было количество совершённых красноармейцами изнасилований». Я спрашивала бывшего комсорга одного из полков нашей омской дивизии, дошедшей до Берлина, генерала в отставке Василия Егоровича Корнеева: были ли в их дивизии подобные случаи? Он ответил: ни одного. Да и о каких миллионах могла идти речь, если всё население Берлина в ту пору не дотягивало до 3-х миллионов.
Вы допускаете, что Сталин мог позволить своей победоносной армии превратиться в орды насильников, каковыми их изображают некоторые западные историки и вторящие им наши собственные подпевалы? Я недавно перечитала книгу писателя-фронтовика Владимира Васильевича Карпова «Генералиссимус». Не могу не привести из нее небольшой отрывок: «Немцы боязливо выглядывали из подвалов – ждали обещанной гитлеровской пропагандой кровавой расправы. Но загадочные русские стали расчищать улицы, гасить пожары. Позднее, на пресс-конференции Жукову был задан вопрос:
– Для многих в мире осталось загадкой – как удалось сдержать гнев и мщение, когда советские солдаты вступили в Берлин, изгнав врага, допустившего невиданные зверства на нашей территории?
Жуков ответил:
– Честно говоря, когда шла война, все мы, и я в том числе, были полны решимости воздать сполна фашистам за их бесчинства на нашей земле. Но мы сдержали свой гнев… Огромную роль тут сыграла воспитательная работа и великодушие, свойственное нашему народу».
Д.Т. Язов: – До Берлина мне дойти не довелось. Но я был знаком со многими фронтовиками, побывавшими в поверженной немецкой столице. Они отрицают массовый характер случавшихся инцидентов.
Конечно, где-то могли быть единичные случаи, но это жесточайшим образом пресекалось. Вот как смотрел на эту так называемую проблему сам Иосиф Виссарионович. В разговоре с югославской делегацией в апреле 1945 года он сказал: «Вы, конечно, читали Достоевского? Вы видели, какая сложная вещь человеческая душа, человеческая психология? Представьте себе человека, который проходит с боями от Сталинграда до Берлина – тысячи километров по своей опустошённой земле, видя гибель товарищей и самых близких людей! Разве такой человек может реагировать нормально? И что страшного в том, если он пошалит с женщиной после таких ужасов? Вы Красную Армию представляете себе идеальной. А она не идеальная… Важно, чтобы она била немцев».
Корр.: – Я склонна верить Александру Верту. Он не высасывал свои истории из пальца, как некоторые наши и западные специалисты по жареным фактам. Он был в Берлине сразу после его взятия, много общался и с солдатами, и с представителями высшего командования и, конечно, с немцами. Вот небольшой отрывок из книги «Россия в войне 1941–1945»: «В те дни в Берлине были тысячи советских солдат. На развалинах рейхстага, где много дней шли кровопролитные бои… нацарапаны, написаны карандашом или краской тысячи русских имён: «Сидоров из Тамбова» или «Иванов прошёл от Сталинграда», «Михайлов, бивший фрицев под Курском»…. На главных улицах наблюдалось оживлённое движение военного транспорта, а также сотен тачек и тележек, на которых немцы перевозили свои пожитки… Русские общались с немцами больше, чем этого можно было ожидать. На углах улиц можно было видеть солдат, болтающих с немецкими мужчинами и девушками. Наиболее общительными были мальчишки и пожилые женщины. Мальчишки выпрашивали у русских продукты и сигареты, а пожилые женщины проявляли своего рода материнскую фамильярность. Они махали водителям советских грузовиков, прося подвезти, и грузовики нередко останавливались».