Д.Т. Язов: – Согласен. Есть здесь вина и Жукова, и Тимошенко. Но я думаю, что Сталин внутренне разделял с ними эту вину, потому ни тот, ни другой не были наказаны за допущенные просчеты. На мой взгляд, Жуков по складу своего характера не подходил для штабной работы. Другое дело – Шапошников или Василевский. А Жуков – боевой командир, выдающийся военачальник, что он с успехом продемонстрировал в ходе войны.
А теперь о самой войне. Точнее о её начале. Представьте линию фронта длиной более полутора тысяч километров. Наступление ведут 152 немецкие дивизии. На севере их поддерживают 14 финских дивизий, на юге – столько же румынских. А еще войска Венгрии и Италии, других европейских сателлитов. Оперируя современными категориями, тогда, как впрочем и сейчас, против нас ополчился весь Евросоюз, включая наших «братушек».
Корр.: – Напрашиваются совсем свежие аналогии. Тогда они поддержали Гитлера, а сейчас вместе с новыми хозяевами объявили против нас санкции.
Д.Т. Язов: – К месту будет вспомнить Фёдора Михайловича Достоевского. Помните? «Нет у России и никогда еще не было таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными… Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации».
Корр.: – Я бы ещё добавила, что представитель этой самой европейской цивилизации Адольф Гитлер считал славян низшей расой. Он утверждал, что «существование этих людей оправдано только с экономической точки зрения – возможностью их эксплуатации во благо нашего народа».
Д.Т. Язов: – Но давайте вернёмся к директиве № 1, предписывающей войскам быть в полной боевой готовности. С той или иной долей успеха распоряжение выполнили все командующие округами, за исключением Западного. Им, как вы помните, командовал Герой Советского Союза, генерал армии Павлов. Вот что пишет о происходящем в те дни в округе историк Арсен Мортиросян: «Невзирая на директиву о приведении в полную боевую готовность, несмотря на окончательно установленный факт выдвижения ударных группировок вермахта на исходные для нападения позиции, у нас происходило нечто невероятное». И дальше он приводит примеры со ссылкой на авторитетные источники. Отдавались приказания отвести танки в парк, снаряды сдать на склад. Тяжёлую артиллерию оставили без тягачей, сливали горючее из баков танков и самолетов. В стрелковых частях до сведения командиров не были доведены планы обороны. Павлов и командующий ВВС округа Копец отдали более чем странный приказ о разоружении самолетов передового базирования, снятии с них всего боезапаса, отправлении лётного состава по домам и так далее.
Корр.: – Предательство?
Д.Т. Язов: – Это первое, что приходит в голову. Первоначально этой версии придерживалось и следствие. Ничем иным невозможно было объяснить происшедшее. Арестованных было четверо: командующий Западным фронтом генерал армии Павлов, начальник штаба фронта генерал-майор Климовских, начальник связи генерал-майор Григорьев и командующий 4-й армией генерал-майор Коробков. Командующий авиацией округа Копец застрелился, увидев, что немцы уничтожили почти все самолёты, которые, вопреки приказу, не были рассредоточены по аэродромам.
Я читал показания всех четверых. Обвинения в предательстве они отрицали. Ошибки признавали, но тут же добавляли, что допущены они были без всякого злого умысла. Всех четверых обвинили «в трусости, бездействии и паникерстве» и расстреляли.
Корр.: – Но вопросы остались? Так?
Д.Т. Язов: – Я думаю, дело в том, что многие боевые командиры, проявившие себя в боях на Дальнем Востоке и в Забайкалье, в Испании и Финляндии, успешно командовавшие небольшими подразделениями, – оказались не готовы руководить большими армейскими операциями. Взять того же Павлова. Перед войной командовал полком, бригадой, имел Звезду Героя. Считал, что этого достаточно, чтобы руководить округом. И довольно решительно заявил об этом, когда, среди прочих, рассматривалась его кандидатура. Хотя Воронов – впоследствии маршал артиллерии, на мой взгляд, подходил больше. Но, видимо, на комиссию произвела впечатление уверенность молодого военачальника. И выбрали его. К сожалению, оказалось, что самомнения и апломба для такой должности недостаточно. Известен поразительный по беспечности факт. Павлов был в театре, где шёл спектакль с участием знаменитой тогда Аллы Тарасовой. Всего три часа отделяло сидящих в зале от самой кровавой в истории войны. И обрушиться она должна была в первую очередь на вверенный Павлову округ.
Маршал авиации Голованов приводит в своих воспоминаниях телефонный разговор Павлова со Сталиным, свидетелем которого он оказался. Видимо, Сталин интересовался положением дел в округе, потому что Павлов отвечал: «Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет». И повернувшись к Голованову, добавил: «Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе».
Голованов задаёт себе вопрос, который впоследствии мучил многих: «Как мог Павлов, имея в своих руках разведку и предупреждения из Москвы, находиться в приятном заблуждении?..»
Сам он на свой вопрос и отвечает: «По-моему глубокому убеждению, преданный Родине и партии человек, но взявший на себя дело и ответственность не по возможностям и трагически расплатившийся за это».
Корр.: – Меня столь деликатные объяснения не убеждают. Думается, что расследование не было доведено до конца. Многие вопросы повисли в воздухе. Но армии нужен был показательный урок и она его получила. Вы согласны со мной?
Д.Т. Язов: – Отчасти да. Тем более, что появились какие-то новые данные, на которые ссылается Ферр. Но я хочу подчеркнуть, что беспечность, граничащая с предательством, соседствовала с проявлениями настоящего героизма. Мы все знаем историю Брестской крепости. Её героических защитников. Отрадно, что это не осталось без внимания западных историков. Тот же Лиддел Гарт отметил: «Впервые с упорством русских немцы столкнулись при осаде Бреста. Здесь гарнизон старой крепости держался неделю, несмотря на массированный огонь артиллерии и бомбардировку с воздуха, и, прежде чем его сопротивление было сломлено, нанёс тяжёлые потери атакующим войскам. Это был первый, но многообещающий урок, который ясно давал понять, что ожидает немцев в будущем». Генерал-полковник Гальдер в своём дневнике 6 июля 1941 года оставил такую запись: «На отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами».
Корр.: – Почему-то не нашёл широкого освещения поразительный пример мужества, стойкости, отваги, проявленных бойцами и командирами 63-го стрелкового корпуса под командованием генерала Петровского. Шла 3-я неделя войны. Немцы уже были в Минске, когда корпус переправился на западный берег Днепра, разгромил там немцев, освободил два города – Жлобин и Рогачёв и почти месяц держал в страхе хвалённых немецких вояк. Кольцо окружения вокруг корпуса сжималось. За Петровским прислали самолёт с предписанием – вступить в командование армией. Возможно это была попытка спасти Петровского. Но он её отверг. Посадил в самолёт тяжело раненого бойца, сказав: «Оставление в такой тяжёлой обстановке корпуса равносильно бегству». Часть корпуса из окружения вышла, но командир погиб. После войны его с почестями похоронили на белорусской земле.
Соратники генерала, его боевые товарищи, включая Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, ходатайствовали о присвоении Петровскому посмертно звания Героя Советского Союза. Но тогда это не встретило у власти надлежащего отклика. Может, нынешней власти новый герой окажется ко времени? Я побывала и на месте гибели легендарного генерала, и в селе, где он похоронен рядом с боевыми товарищами. Белорусы бережно хранят память об одном из наших общих защитников и героев.
Д.Т. Язов: – Я хотел бы обратить внимание, что иногда хрущёвская ложь входит в противоречие с его собственными рассказами. В марте 1945 года в Москве побывала югославская делегация во главе с маршалом Тито. В её составе был партийный функционер Милован Джилас, оставивший воспоминания, которым он предпослал довольно самонадеянный заголовок: «Беседы со Сталиным». Бесед особых не было, шли переговоры о послевоенном устройстве европейских стран, включая Югославию. Но предприимчивому коммунисту трёх встреч с нашим вождём хватило, чтобы состряпать эти свои «Беседы». Сталина уже не было. «Демократы» Запада и наши во всю топтались на могиле оболганного гения. Не захотел отставать от других и Джилас. Но вот что меня привлекло в его конъюнктурном опусе. Делегация из Москвы – не забывайте, что это ещё 1945-й год – возвращалась в Белград через Киев. Там «дорогих» гостей встречал Первый секретарь ЦК ВКП(б) Украины Никита Сергеевич Хрущёв. Впечатлением, которое он вынес с этой встречи, будущий автор «Бесед» позже поделился с читателями: «Тогда я не заметил у Хрущёва никакого возмущения Сталиным или Молотовым. О Сталине он говорил с почтением и подчёркивал свою близость с ним. Он рассказал, как Сталин, накануне немецкого наступления, сказал ему из Москвы по телефону, что надо быть осторожнее, так как есть данные, что немцы могут завтра – 22 июня – начать операции.
Сообщаю это просто как факт, а не для того, чтобы опровергать слова Хрущёва о том, что в неожиданности немецкого нападения виновен Сталин».
Вот так, не желая того, один антисталинист разоблачил ложь другого.
Корр.: –