лне успешно.
На Восточном фронте (включая участок от Балтийского до Баренцева моря) германские соединения к началу 1942 года насчитывали примерно 3,4 миллиона человек (Вермахт, войска СС, Люфтваффе, Кригсмарине) порядка 1500 танков, приблизительно 30 000 орудий и немногим более 2000 самолетов. (Статистика по танкам и артиллерии взята из 4-го тома «Истории Второй мировой войны»[311] так как она в данном случае примерно соответствует германским сведениям. Сколько всего самолетов Люфтваффе в начале января 1942 года находилось на «Русском» фронте отечественная историческая литература не сообщает.[312] Из состава Вермахта на Востоке действовало 148 дивизий (19 танковых, 10 моторизованных, 101 пехотная, 5 горных, 4 егерских, 9 охранных), от войск СС — 6 дивизий. Численность сухопутных сил по сравнению со штатами соединений, выделенных для плана «Барбаросса» (3 300 000 человек), снизилась по причине непредусмотренности пополнений не менее чем на 425 тысяч солдат.[313] Сократились и возможности Люфтваффе. На Запад было возвращено около трети от первоначального состава авиасоединений[314] и свыше трети артиллерийских батарей ПВО.[315] Из состава Кригсмарине против СССР в январе 1942 года действовали лишь относительно небольшие силы, базировавшиеся на севере Норвегии.[316]) Впрочем, основная масса указанной техники к эксплуатации в зимних условиях оказалась полностью неподготовленной, — все прежние долгосрочные планы Берлина ограничивались предполагаемой осенней победой, — и гораздо больше времени проводила в ремонте, чем на боевых позициях. Резко ограничивала возможности немцев и убыль автотранспорта. За полгода войны неблагоустроенные русские дороги вывели из строя значительную часть автомобильного парка Вермахта, рассчитанного в большинстве своем на европейские шоссе. Это, естественно, сказалось на маневренности войск, практически лишившихся былого преимущества в мобильности над советскими дивизиями.
В России воевали также свыше полумиллиона германских союзников. (Действующие армии Финляндии и Румынии насчитывали примерно по 250 тысяч человек. Еще в общей сложности около 150 тысяч солдат имелось в составе итальянского, венгерского, словацкого и испанского контингентов Восточного фронта.)[317] Однако их оснащенность современным вооружением и техникой не шла ни в какое сравнение не только с немцами, но даже с красноармейцами. В связи с чем Вермахт использовал армии сателлитов на второстепенных участках в качестве вспомогательных сил.
Конечно, в Советском Союзе имели возможность мобилизовать несравнимо большее количество солдат. (Расчеты численности СССР на 1941 год позволяют предположить, что она колебалась в пределах от 200 100 000 до 209 300 000 человек[318]. Численность населения Германии (вместе с присоединенными к ней Австрией и Чехословакией) к началу Второй мировой войны составляла 80,6 миллионов человек[319].) Однако громадные потери вооружения в 1941 году делали такой шаг совершенно бессмысленным. (Из 11 200 000 единиц стрелкового оружия (имевшихся в наличии на начало войны и поступивших с заводов в течение следующего полугодия) к январю 42-го оставалось 4 910 000. Из 171 200 орудий и минометов — 70 100, из 28 200 танков — 7700, из 29 900 боевых самолетов — 12 000.)[320] Создать много новых полноценных или хотя бы минимально обеспеченных даже винтовками соединений было нельзя. К началу 1942 года в СССР по официальным данным «под ружьем» находилось около 10 миллионов человек. Помимо располагавшихся на Дальнем Востоке 1,4 миллионов военнослужащих, 8800 орудий и минометов, 2100 танков и 3200 самолетов[321], а также небольшой части сил, находившихся в Иране, Закавказье и тыловых округах, почти все остальное могло быть отправлено в действующую армию. (Советская и российская историография не балуют читателей статистикой по действующей армии Советского Союза на январь 1942 года. «К началу 1942 года Красная Армия имела на всем советско-германском фронте примерно равное с противником количество пехоты и артиллерии и уже несколько превосходила его в танках (1,6:1)… и в авиации —1,4:1».[322] «В сухопутных войсках действующей армии Советских Вооруженных Сил к этому времени было 4 199 000 человек, 27 700 орудий и минометов, 1784 танка».[323] Но это не полные сведения. Не учтены резервы Ставки, войска ПВО прифронтовых районов, ВВС, ВМФ (что в общей сложности должно дать еще по меньшей мере 500 000 человек). Ну а в последнем наиболее авторитетном отечественном издании[324] — вообще на данный счет не написано ни строчки.)
Здесь необходимо также пояснить, что Германия, изначально ориентировавшаяся на блицкриг, резервов почти не имела. Красная Армия же, наоборот, в течение всей зимы получала значительные пополнения призывников, хоть и недостаточно обученные, но неуклонно повышавшие ее боевую численность, поскольку оружие убитых красноармейцев после прекращения отступления 1941 года больше не оставалось на потерянной территории. Однако кажущееся столь неоспоримым превосходство советской стороны вроде бы уже не должно было порождать сладких иллюзий у руководства СССР, так как практика минувшего полугодия наглядно продемонстрировала: даже при многократном преимуществе сталинские стратеги безнадежно проигрывали противнику сражения. Тем не менее, 5 января 1942 года на заседании Ставки «вождь народов» распорядился:
«Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление»[325].
Изучая действия советских генералов в этой операции, нельзя отделаться от впечатления, что со времен Финской войны их тактический арсенал нисколько не возрос и единственным известным им методом наступления по-прежнему оставалась примитивная лобовая атака. Вся линия фронта от Ладожского озера до Черного моря вскоре покрылась трупами красноармейцев в несколько рядов. А те немногие километры территории, с которых удалось оттеснить противника, конечно же, ни в коем случае не стоили невообразимых потоков крови, которыми они были политы.
Советская историография считала началом «общего наступления» 7 января, но по смыслу событий к нему можно причислить и десантную операцию на Крымском полуострове. Тогда точкой отсчета станет 25 декабря 1941 года. На Черном и Азовском морях противник мог противопоставить Советскому Союзу только карликовый румынский флот[326]. Это, разумеется, облегчало для сталинских адмиралов задачу. Десант имел цель деблокировать осажденный Севастополь, освободить Крым и в дальнейшем прорваться с его территории в Таврию и далее на просторы северного Причерноморья в тыл немецкой группе армий «Юг».
До 2 января на захваченные в первые дни плацдармы усилиями Черноморского флота и Азовской военной флотилии перекинули 62 тысячи человек[327], которые к названной дате, преодолевая сопротивление примерно 25 тысяч немцев и румын[328], с огромными потерями (42 тысячи солдат и моряков)[329] освободили Керченский полуостров. Но далее, несмотря на постоянно доставлявшиеся подкрепления, неоднократные попытки продолжить наступление, предпринимавшиеся в течение всей зимы, буквально утонули в крови, не достигнув ни одной из поставленных целей. (Только за февраль — апрель 1942 года потери составили 226 370 человек.)[330] Командовавший немцами в Крыму генерал-полковник фон Манштейн тем временем в середине января нанес своими скудными силами контрудар. В результате советским войскам пришлось оставить Феодосию.
Многочисленные десанты, наспех высаженные в другие пункты Крымского побережья, также закончились неудачно, принеся лишь новые бесполезные жертвы.
Первыми непосредственно исполнять приказ Ставки на «общее наступление» начали 7 января дивизии Северо-Западного (командующий генерал-лейтенант П. А. Курочкин), Волховского (генерал армии К. А. Мерецков) и Ленинградского (генерал-лейтенант М. С. Хозин) фронтов, которые атаковали войска германской группы армий «Север» (фельдмаршал фон Лееб). Эти сражения вошли в историю Красной Армии как Любанская, Демянская и Торопецко-Холмская наступательные операции. В дебюте им сопутствовал некоторый успех. Южнее Новгорода советские части на широком фронте взломали неприятельскую оборону, и затем целый месяц теснили противника, взяв «в кольцо» при этом в районе города Демянска шесть дивизий Вермахта (2-й и 10-й армейские корпуса — примерно 100 тысяч человек)[331]. Еще одна дивизия (281-я охранная — примерно 10 тысяч солдат)[332]была окружена в городе Холм. Однако немцы в том и другом «котле» сумели организовать круговую оборону и наладить их снабжение по воздуху, приковав к себе значительные силы РККА. (В отличие от красноармейских генералов, без счету попадавших в окружение за предыдущее полугодие и сразу же терявших управление над вверенными им соединениями.)