Оспорить господство в открытом море у натовских эскадр мог лишь аналогичный флот, построенный по традиционным канонам, с соблюдением пропорций всех его обязательных составляющих — надводной, подводной и авиационной. Но так как сил и средств для обзаведения такими ВМС СССР не имел, то советские военные теоретики, словно утопающий за соломину, ухватились за иллюзорную надежду создать какое-либо чудо-оружие и с его помощью решить задачу сокрушения морского потенциала противника не только одним махом, но еще и относительно дешево.
Суть проблемы заключалась в том, что главной составляющей неядерной мощи американских адмиралов являлись крупные ударные авианосцы, стоимостью по несколько миллиардов долларов каждый. Самолеты с этих передвижных аэродромов уверенно контролировали все океаны земного шара, не оставляя кораблям Страны Советов даже теоретического шанса на успех при попытке прорваться в Атлантику для нарушения важнейших коммуникаций Западного альянса. Создание же своих крупных авианесущих судов оказалось для Советского Союза именно тем камнем преткновения, от которого и начали множиться все последующие трудности. Поэтому мечта потопить или хотя бы вывести из строя на какое-то время штатовские авианосцы превратилась просто в навязчивую идефикс «кремлевских сидельцев».
В конце концов, данную миссию решено было возложить на атомные подводные лодки, оборудованные усовершенствованными комплексами для пуска крылатых ракет с повышенной дальностью и мощностью боеголовок. Этими неожиданно выныривающими из-под воды ракетами, пущенными с незаметно подкравшихся глубинных крейсеров, и предполагалось громить ненавистные плавучие авиабазы НАТО. Работа над субмаринами «последней надежды», получившими индекс «проект 949», начались в 1969 году в ленинградском ЦКБ «Рубин» и продолжалась вплоть до 1978 года, когда, наконец, на Северном машиностроительном предприятии в Северодвинске был заложен первый корабль из серии, предполагавшей на будущее более двадцати единиц.
«Убийца авианосцев» на деле вышел громадным монстром, превышавшим в полтора раза по водоизмещению даже стратегические атомоходы США, носившие на себе не крылатые, а баллистические ракеты. Уже одно это обстоятельство явилось неоспоримым минусом новой советской подлодки. Причина столь удивительной гигантомании заключалась в том, что конструкторам-оружейникам не удалось создать компактных ракетных комплексов. Была просто увеличена дальность полета и масса боезаряда. В итоге возросли вес и габариты системы, названной впоследствии «Гранитом». В результате крылатая ракета перестала соответствовать оптимальным параметрам, фактически превратившись в сверхзвуковой самолет, что, естественно, также нельзя было отнести к ее сильным сторонам.
Кроме того «Граниты» сохранили все «родимые пятна» отечественного флотского ракетного оружия, связанные с проблемами целеуказания и опознавания. Иными словами, уничтожение морских быстро движущихся объектов оставалось для них лишь упованием на осуществление целой цепи счастливых случайностей. Чтобы уничтожить авианосец, необходимо точно узнать его координаты. Но сделать это нельзя из-за господства над морем самолетов с тех же самых авианосцев. Если же ко всему вышеупомянутому добавить еще общеизвестное отставание качества советской радиоэлектроники (обрекавшее на неудачу любую попытку получения разведданных со спутников — мощные средства РЭБ стран НАТО подавили бы их в первые же минуты конфликта), то можно с уверенностью констатировать, что проект, да и сама идея, подобного корабля были мертворожденными детьми абстрактной доктрины.
Чего, кстати, нельзя сказать о цене данной работы. Строительство каждой субмарины обходилось примерно в миллиард долларов. Подобные расходы для и без того тощего советского госбюджета, без сомнения стали весьма ощутимым грузом, внеся свою лепту в приближение краха той страны, ради величия которой «чудо-оружие» и должно было появиться на свет.
Как уже говорилось, несмотря на всю свою утопичность «проект 949» все же стал воплощаться в металл. Хотя, конечно, и не столь быстрыми темпами, как предусматривалось планами «старцев из политбюро». В 1981 и 1983 годах вошли в строй два первых ракетоносца — К-525 и К-206, переименованных в постперестроечное время в «Архангельск» и «Мурманск». К тому времени проект был немного модернизирован — правда, без ощутимого изменения главных тактико-технических характеристик, — после чего приобрел шифр «Антей» — «проект 949А», в соответствии с которым с 1982 по 1990 годы и закладывались остальные советские «убийцы авианосцев». Всего до развала Союза флот принял от промышленности семь таких кораблей — К-148 (названную в 1991 году «Краснодар»), К-173 («Красноярск»), К-132 («Иркутск»), К-119 («Воронеж»), К-410 («Смоленск»), К-442 («Челябинск») и К-456 («Касатка»).
На этом, казалось бы, история создания и существования атомоходов данного типа по всем законам здравого смысла должна была завершиться. Россия к 90-м годам растеряла последние остатки былой советской мощи. Вероятная война с НАТО само собой ушла из реальной жизни в область ненаучной фантастики: военный бюджет стран Запада к этому времени составлял свыше 450 миллиардов долларов, российский — менее 1 % от этой суммы. Говоря проще, в ситуации, когда у правительства нет денег даже на зарплату морякам, дорогостоящая эксплуатация в составе флота бесполезных мастодонтов «проекта 949» превращалась, по меньшей мере, в бессмысленную расточительность. Тем удивительнее выглядят дальнейшие события.
Невероятно, но факт: идея использования «убийц авианосцев» после августа 1991 года получила новый импульс и, пойдя по второму кругу, согласно неотвратимым законам истории, начала превращаться в преступный фарс. Вместо снятия с вооружения не оправдавших надежд субмарин, ельцинское окружение принялось достраивать на стапелях Северодвинска то, что не успели завершить оборонщики эпохи Горбачева. В 1992–1993 годах были введены в строй еще две подлодки — К-266 («Орел») и К-186 («Омск»), а также заложена одна новая — двенадцатый корабль этого типа, получивший известные теперь всему миру тактический номер К-141 и название «Курск».
О тайных пружинах принятия этих решений пока можно только догадываться. Видимо, не последняя роль принадлежала лоббистским усилиям руководителей ВПК, стремившихся получить деньги под хорошо освоенный заводами старый проект. Могли иметь свой интерес и адмиралы с политиками из числа тех, кто вопреки реалиям продолжает разыгрывать карту «генетической враждебности Запада и России». Впрочем, перечень подобных предположений — тема отдельной статьи. Вернемся к «Курску», вступившему в строй в 1995 году.
Как проходила его постройка во времена наивысшего разгула общественной смуты, повального воровства и бюджетного недофинансирования — представить достаточно легко. Вполне возможно, что именно в этих обстоятельствах и надо искать причину гибели атомохода и его экипажа. Трагическую абсурдность истории «Курска» лучше всего, думаю, демонстрирует тот факт, что спасать этот ракетоносец, — который изначально замысливался в качестве одного из главных антинатовских козырей, — вынуждены были в конце концов сами НАТОвцы. Но самое грустное заключается в том, что люди, погибшие на К-141, оказались принесенными в жертву обычной российской глупости, державно-опереточным амбициям и ненасытной номенклатурной корысти.
Официальную причину гибели атомохода российское правительство обнародовало только летом 2002 года, впрочем, так и не сказав всей правды: что послужило истинным детонатором для злополучных торпед, по сей день остается неясным.
В этой связи стоит вспомнить, как буквально с первого дня катастрофы чиновники и другие высокопоставленные российские руководители начали «выдавать на гора» множество «версий».
Так, например, подавляющее большинство действующих адмиралов и даже сам министр обороны практически сразу же заговорили о неизвестной «подлодке-убийце», якобы таранившей наш ракетоносец, а потом скрывшейся с места преступления. Почти утвердительно называлась даже ее национальность — «американка или англичанка», поскольку-де «Норвегия крупных субмарин не имеет, а из государств, не граничащих с районом Баренцева моря, свой нос туда суют только США и Великобритания».
Действительно, все верно. Атомоходы упомянутых стран несут боевую службу в нейтральных водах, в том числе и у российских границ. Но никакого криминала в этом нет. Корабли нашего подплава занимаются у рубежей упомянутых держав тем же самым. Крупные флоты всегда стремятся контролировать друг друга и столкновение в таких условиях вполне возможно. Однако если бы именно оно стало причиной гибели «Курска», то неподалеку от него на дне наверняка лежал бы и его «убийца».
Как уже упоминалось выше, К-141 — намного крупнее всех натовских субмарин. К тому же самые большие из них — стратегические ракетоносцы — никогда не лезут в районы чужих учений, а спокойно дежурят на отведенных им позициях. Разведкой же занимаются так называемые многоцелевые подлодки. В США и Великобритании к этому классу принадлежат корабли типа «Лос-Анджелес» и «Трафальгар». Но их подводное водоизмещение почти в четыре раза меньше, чем у «Курска». То есть, шансов уцелеть при серьезном столкновении с ним такая лодка имела примерно столько же, сколько остается у легкового автомобиля, решившего протаранить тяжелый грузовик.
В качестве второй по степени официозной распространенности версии назывался подрыв на мине времен Второй мировой войны. Гипотезу гибели современной АПЛ по вине такого древнего оружия даже как-то неудобно всерьез обсуждать: К-141 проектировался с огромным запасом плавучести, примерно равным возможности вернуться домой после попадания современной торпеды.
Вообще «проект 949», если, конечно, не принимать во внимание изначальную утопичность его концепции, был неплохим кораблем. Надо отдать должное конструкторам из ЦКБ «Рубин» — они поработали на совесть, создав одну из самых надежных советских субмарин за всю историю отечественного судостроения. Во всяком случае, до трагедии «Курска», за почти двадцать лет эксплуатации лодок этого типа на них не произошло ни одной серьезной аварии. Это говорит о многом, так как аварийность у нашего подводного флота в сравнении, например, с НАТОвским, всегда была достаточно высокой.