– Дана, задержитесь, – официально окликнул маг, когда я хотела вылезти из-за парты и влиться в уходящую толпу.
Почему-то оставаться не хотелось. Памятуя о не слишком приятном эпизоде с пирожком, я старалась попадаться ему на глаза как можно меньше, но, видимо, пришло время набраться храбрости. А коль так – где наша не пропадала!
И я пошла. Быстрыми рваными шагами, как будто мне было совсем уж все равно и хотелось побыстрее избавиться от внимания преподавателя, чтобы с головой окунуться в атмосферу выходных. Надеюсь, оно так и выглядело.
Альтар дождался, пока выйдут все, и махнул рукой, что-то рисуя в воздухе. Дверь закрылась, вызвав у меня обреченный вздох. Да уж, везет мне сегодня на преподавателей, запирающих двери. А ему-то это зачем понадобилось? Ответа не было, а догадки я решила не строить, чтобы лишний раз не пугаться или разочарованно не вздыхать.
– Как учеба? – спросил мужчина, присаживаясь на край стола.
Я тоже опустилась на парту. Всегда любила так делать, но, судя по всему, здесь подобное не принято. Разве что при личном общении. А уж в том, что Альтар собирался говорить неофициально, я больше не сомневалась.
– Относительно, – улыбнулась я. – Только с боевой не ладится. И с этикетом, – добавила, вспомнив про отработку.
– Этикет?
Вздернутые брови выдали ознакомление мага с нашим расписанием. Иначе он бы просто не удивился.
– Ага, Наон решил поиздеваться, – пожаловалась я, строя скорбную рожицу. – Отработку назначил!
– Уже? – одними губами усмехнулся маг. – За что?
– За то, что вредный. Полпотока и вовсе не пришло, а как цепляться – так ко мне!
Я совершенно искренне негодовала.
Альтар тихо рассмеялся. И, словно не удержавшись, легонько коснулся моей зеленой гривы, едва приглаживая воронье гнездо. Больше всего его поведение походило на заботливого родителя, который слушает свое неразумное чадо. И пусть это было мило, мне отчего-то хотелось злиться, как будто он поступает не так, как я хочу, как ожидаю. Но чего я жду – не могла понять.
– И какую форму отработки он выбрал? – задал логичный и напрашивающийся сам собой вопрос Альтар.
Вместо того чтобы честно, не моргнув глазом, признаться, я покраснела.
– Он только время назначил, – призналась я.
В голову закралась предательская мысль: а что, если я уйду куда-нибудь? Найдет ли Наон меня? Что-то подсказывало – найдет. Вероятно, это разум проснулся, решив хоть немного поучаствовать в жизни своей иррациональной хозяйки. Всю малину обломал!
– Только время? – удивился маг. Нахмурился, словно его соображения были далеки от желаемых, и с прищуром поинтересовался: – И какое же это время?
– Завтра в семь, – с радостью сдала «любимого преподавателя» я.
Так его, демонюгу!
– Понятно, – вновь усмехнулся мужчина и… – Рекомендую согласиться.
От разочарования я едва не подавилась. Ну вот как он мог?! Я-то, дурында, решила, что рыцарь в сверкающих доспехах нарисовался, а он… Какой же он гад!
Прежде чем разум вновь вышел на арену боевых действий, я соскочила со стола и, яростно орудуя локтями без всякой на то необходимости, выбежала из аудитории. Ну зачем он так сказал! Мог бы вмешаться! И… А почему я ждала, что он вмешается? Потому что завтрак на болоте готовил? Так это его часть договора.
Не знаю, что видели случайные прохожие, но путь передо мной расчищался мгновенно. Только Грег, решивший самоубиться об кикимору, попытался заступить мне дорогу, но сглотнул и передумал. Другие даже попыток не предпринимали. А я шла и злилась. Злилась и шла. Куда шла, на что злилась – это мало занимало меня. Просто злилась. Из любви к искусству, наверное.
И дверью грохнула на все общежитие тоже из любви к искусству, не иначе. Штукатурка картинно рассыпалась в коридоре. Сила удара не оставила ей шансов.
Виты не было, а потому я могла в полной мере предаваться собственному разочарованию. С чего бы только? Впрочем, если ты уже наслаждаешься каким-то чувством, так ли важно его происхождение? А мне… Видимо, мне просто требовалось выплеснуть куда-то все накопившееся. А накопилось немало.
Всегда трудно вписываться в другую культуру. А вписаться так, чтобы никто и не понял, что ты вписываешься… Задача не для слабых. Я слабой не была, но даже для меня это оказалось непросто.
Медленно выдохнув, я справилась с собственным неадекватом и, улыбнувшись зеркалу так, чтобы оскал не казался угрожающим, вышла из родных пенат. Час был не поздний, но большинство адептов уже вернулось. Из комнат доносился смех, где-то звенели чашки, кто-то зубрил теорию, то и дело повышая голос на самых патетических местах конспекта. Да уж, никогда не думала, что найдется человек, который станет фиксировать все слово в слово, не обращая внимания, относится это к делу или нет.
– …закройте дверь… следующая фаза развития…
Повторение прервалось. Читающий заметил неточность в своем конспекте, задумался над причинами и (я затаилась, чтобы услышать исправленный вариант) выдал: – Закройте дверь – следующая фаза развития заклинания.
Я сползла по стенке. Интересно, он и на экзамене так скажет? А что ему преподаватель ответит? И покажет ли адепт свой конспект? Или, может, проконсультируется с другом и поймет, где жестоко просчитался? А если не поймет… Да уж, пара приятных минут для вредного Ганса, если, конечно, в будущем билет будет подходящий. Впрочем, смех смехом, но и мне следует поучить теорию. Помнится, Вита со товарищи предупреждала про экзамены местные, семиречинские.
Подумав и, как и всякий типичный студент, отложив на завтра, чтобы аналогичным образом поступить и спустя день, я зашагала дальше по коридору. Одна из дверей была открыта нараспашку, а изнутри доносились то ли смешки, то ли всхлипы. Рядом, у входа, стоял чемодан с отломившимся колесиком, едва-едва балансируя, чтобы не упасть.
Я не удержалась и заглянула в комнату. Увидеть там Киру я не ожидала. Еще во время игры в «Ноги» у меня сложилось впечатление, что девушка – если не оптимистка, то уж никак не депрессивный пессимист. А тут она плакала. Сидела на кровати, обнимая коленки, и плакала навзрыд. Как будто случилось непоправимое. О том, что оно могло случиться в действительности, я предпочитала не думать.
Аккуратно закрыв дверь и подперев ее чемоданом для надежности, я прошла внутрь. Комната напоминала поле боя. Неравного боя, ибо по полу все еще разбегались сушки, сталкивались со стенами и вновь возвращались на ниву кружения. Одна из них, менее удачливая, крошками разнеслась по полю недавним сквозняком и чьими-то ботинками.
– Кир, – тихонько позвала я, присаживаясь рядом. – Что случилось?
Девушка только рукой махнула, как будто намекая мне на дверь. Но мы же непонятливые! Какая дверь, да разве так можно? И вообще, она закрыта. И подперта. И никто-никто не выйдет. И я в том числе.
– Кира-а-а, – повторила я, касаясь ее плеча. Девушка отвернулась, что-то пробормотав себе под нос. Даже мои привыкшие к подслушиванию ушки ничего не смогли разобрать. – Ну, Кир, я же не уйду! Я же противная кикимора, ты разве не помнишь?
– Помню, – буркнула девушка. Но не так, чтобы очень расстроенно, скорее – с удовлетворением.
Неужели это она от одиночества так?
– Вот и славно! Излагай! – распорядилась я, немного попрыгала на кровати, проверяя прочность и удобство, и наконец замерла в неподдельном внимании. – Кто обидел мою Киру?
– Жан, – нехотя призналась девушка, вытягивая руки и разглядывая свои ногти.
А они, признаться, были чудесные. Я вообще так разрисовать не смогу. Таланта не хватит.
– А что он сделал?
Впрочем, ответ сам напрашивался, стоило вспомнить симпатичного даже по местным меркам брюнета с томными глазами, которым бы так пошли фингалы.
– Его Эленари пригласила! – всхлипнула девушка. – Ты ее видела. Волосы до пят, глаза, как у анимешки. Жан сказал, что она ему не нравится. Он обещал, он клялся! А сейчас ушел… С ней.
– А сушки чем провинились? – не выдержала я, размышляя, чем так привлекала бедного Жана кукла анимешная.
Он вроде фанатом манги не казался, чтобы вот так запросто любимую девушку бросать ради первой встречной белобрысой и прекрасной.
– Сушки?.. – Казалось, она не поняла вопроса, потом огляделась и смутилась. – Просто я разозлилась.
– Продукт только перевела, – попеняла я. – А Жан… Куда, говоришь, они отправились?
– В «Три слона». Я бы тоже туда пошла, но…
– Собирайся, – распорядилась я.
И тут в мозгу щелкнуло: Вита говорила, что после нашего триумфа там начали не только страшные предсказания давать, но и всякую розовую дурь писать и в кексы засовывать. Не за этим ли наши голубки туда потопали? Что ж, это только на руку. Еще бы и болотников привлечь к благому делу…
– Через десять минут в холле. И чтобы была вся из себя красивая и макияж водостойкий. А то тушь потечет, и что делать станем?!
– Я не буду плакать, – пообещала Кира. – Не из-за него.
– Правильно! – поддержала я. – Но плачут не только от печали, иной раз от смеха тушь стекает куда лучше. Так что готовься, будем наставлять на путь истинный всяких проходимцев. Только чур его потом не утешать! Разве что заслужит! Но только с третьего раза. Или седьмого.
Кира кивнула, но подсказывал мой филейчик, что если Жан вернется, она его тут же и простит. Хотя… если Трейс и Джейс будут… Дело за малым.
Болотники предавались утехам. Высунув языки от усердия, они смешивали непонятно что. Запах стоял… А какой запах должен стоять при выделении сероводорода?
Решив поберечься, я выскочила из комнаты. Нам еще кексы печь, а кто вонючку на кухню пустит? Правильно, никто. Так что…
– Джейс, Трейс, на благо родной общаги идем учить остроухих?
Повторять дважды не пришлось. Вот не любили болотные понаехавших эльфичек. А нечего было смеяться над доблестными повелителями жаб! Сейчас, глядишь, и не собирали бы братья мешок быстрого реагирования.
– И красиво оденьтесь. Только очень красиво, – уточнила я задание. Болотники тяжело вздохнули и повиновались. – Пять минут – и в холл.