Неожиданно в люк центрального поста, согнувшись и не по-морскому на четвереньках перебирая по палубе руками, пролез группенфюрер Фегелейн.
– Господа, прошу всех встать, фюрер идёт, – произнёс он, посторонившись с прохода.
Идёт – громко сказано. Гитлер заглянул в открытый люк, затем с огромным трудом занёс ногу, да так и замер, ожидая посторонней помощи. Никак не привыкнув к узким проходам, он предпочитал редко покидать носовой отсек, но сейчас отважился выбраться из норы, подышать идущим из открытой рубки прохладным воздухом и напомнить окружающим, что он по-прежнему их лидер. Помогать ему бросились Фегелейн и доктор Штумпфеггер. Собрав все силы в кулак, фюрер, неловко извиваясь, всё же пролез в люк и даже отказался от предложенного кресла, склонился над штурманским столом и пристальным взглядом стал изучать карту. Наконец, Гитлер обернулся.
– Герман, начнём с тебя, – указал он на Фегелейна. – Избавь меня от обзора политической пены, докладывай по существу, только то, что касается именно нас. О чём пишут газеты? Нам их прислали хотя бы свежие?
– Двухдневной давности, мой фюрер, – группен-фюрер раскрыл блокнот и начал читать. – Для вас есть личное сообщение от генералиссимуса Франко. Наши враги оказывают на него давление. Москва предъявила Испании ноту, обвиняя в укрывании нацистских беженцев. Простите, мой фюрер, но здесь именно так и сказано – «нацистских беженцев». Ещё Франко сообщает, что в Испанию в поисках убежища прилетел премьер-министр вишистской Франции Пьер Лаваль, но генералиссимуса вынудили тому отказать. Сейчас Лаваль под арестом в Австрии.
– Вот уж кого не жаль. Я всегда считал лягушатника ни на что не годным трусом. А Франко… ничего, наш друг Франко непременно выкрутится. У них нет прямых доказательств его помощи.
– Газетчики немного, но чего-то да накопали, – продолжал, уклончиво опустив взгляд, Фегелейн. – Английская «Daily Express» обратила внимание на тайно прилетевший в Испанию наш транспортный Ju-252. И на то, что сразу по прилёту самолёт был разобран и спрятан.
– Не волнуйтесь, Фегелейн, наши друзья сделают всё, чтобы выдать эту новость за газетную утку. Что ещё?
– Есть газеты, которые пишут, что вы скрылись в Антарктиде.
– Где?!
– Бульварная пресса, мой фюрер.
– Меня интересуют серьёзные газеты.
– Да, конечно, а вот американские газеты перепечатывают заявление Трумэна о том, что нет ни одного свидетельства вашей гибели. Масла в огонь подлил Жуков. Русские вообще долго молчали, но неожиданно их маршал заявил, что вы сбежали. Агентура Франко докладывает, что Сталин также не поверил в вашу гибель. Им развёрнута операция под названием «Миф», цель которой – доказать обратное.
После этих слов фюрер занервничал.
– Почему? Мы где-то сделали ошибку?
– Русские сомневаются, потому что, по их заявлению, им в руки уже попало не меньше шести тел Гитлера.
– Но ведь у них в руках хорошо подготовленные останки моего двойника? Что с ним не так?
– Мой фюрер, Густав Вебер был вашим лучшим двойником, – кивнул Фегелейн. – Признаться, он даже нас, ваше окружение, часто сбивал с толку. А если за дело взялся мастер мистификаций и заметания следов группенфюрер СС Мюллер, то поводов для тревоги быть не может.
Фегелейн невольно улыбнулся. Уж он-то знал, о чём говорил, вспомнив, как шеф гестапо умело инициировал его, Фегелейна, предательство, а затем ещё и показательный расстрел во дворе рейхсканцелярии.
– Русские всегда сомневаются.
– Да, они склонны к подозрительности, а американцы не могут им простить, что не они первыми вошли в Берлин. Запомните мои слова: янки и русские ещё вцепятся друг другу в глотки.
– Совершенно верно, мой фюрер, – угодливо поддакнул Фегелейн. – Трумэн откровенно провоцирует Сталина, пытаясь умалить его победу. Все сомнения Трумэна в вашей гибели – лишь для того, чтобы обвинить русских, что они не способны довести дело до конца. Победа не может быть полной, если вы живы. Но Сталин не так прост. Как бы ему не хотелось, но теперь он докажет всему миру, что бедняга Вебер именно и был – вы. Русские забрали его тело, и пройдёт немного времени, как их эксперты приведут доказательства подлинности вашей гибели. Как ни удивительно, но здесь наши интересы совпадают с интересами Советов. И независимо от того, что они нароют, русские всегда будут утверждать, что вас уже нет.
– Хорошо сказано, Герман, вы можете быть убедительны, – согласился, успокаиваясь, Гитлер. – Есть новости от Бормана?
– Партайгеноссе уже на месте.
Гитлер тяжело склонил голову и, закрыв глаза, надолго замолчал. Первой забеспокоилась Ева.
– Ади, тебе нездоровится?
Отмахнувшись, Гитлер поднял взгляд на Фридебурга.
– Адмирал, я хочу выслушать ваш план продолжения плавания. Он ведь у вас есть? Этот ваш подводник нам поможет?
– Непременно. На меня он произвёл положительное впечатление. В меру фанатичен, смел, напорист, рвётся в бой, и главное – он нам поверил.
– Да, я слышал. Мне его даже немного жаль. Хороший образец арийской стойкости. В нём чувствуется порода. Скажите – никак не получится сохранить ему жизнь?
– Простите, мой фюрер, но в силу сложившихся обстоятельств, – Фридебург бросил мимолётный взгляд на Еву, – он идеально подходит на роль сакральной жертвы. То, что Зимон атакует авианосец – я не сомневаюсь. В нём есть хватка охотника. Но она не поможет ему выжить. Севший нам на хвост эскорт не оставит ему ни одного шанса, каким бы умелым не оказался этот Зимон. Утопив его лодку, враги решат, что разделались с уже обнаруженной раньше нашей лодкой. А нам останется лишь выждать, когда они уйдут, и продолжить поход. И на этот раз, я надеюсь, мы будем более осторожны, потому как ещё одного Зимона у нас уже не будет.
В знак того, что доклад окончен, Фридебург сделал полшага назад и с достоинством замер, не замечая испепеляющего взгляда Евы.
– Почему с самого начала всё идёт не так? – Гитлер мрачно посмотрел в глаза каждому, словно решая, кому адресовать вопрос, и, сгорбившись, сделав круг, наконец, задержал взгляд на лице адмирала. – Почему Борман уже на месте, а мы всё ещё никак не отправимся в заключительное плавание? Почему так нелепо всё произошло с нашей U-518?
– Увы, но средняя продолжительность жизни подводной лодки сейчас снизилась до полутора похода. И U-518 не стала исключением. Да, пока что обстоятельства против нас, – вздохнул Фридебург. – Но мы всё ещё живы. Верно и то, что мы наследили, но посланная провидением лодка капитан-лейтенанта Зимона говорит о том, что Всевышний нам помогает и делает всё, чтобы сбить врагов со следа.
Такой ответ Гитлеру понравился. Он натянуто улыбнулся и, наконец, позволил себе присесть. Увы, но в последнее время он уже начал сомневаться, что промысел божий до сих пор ещё на его стороне. По, казалось, безупречно выверенному блестящему плану, всё должно было происходить совсем иначе. Для бегства готовились две океанские лодки девятой серии, переоборудованные для длительного, с вполне сносным комфортом, плавания. Дёницем были отобраны самые опытные экипажи и командиры, которых тщательно готовили для перехода в Аргентину в самых сложных условиях, подолгу не поднимаясь на поверхность и ориентируясь лишь по редко видимым звёздам. Блестящий план. Но, как показывает жизнь, – чем сильнее блеск, тем лучше видны трещины. Это правило касается и безупречных планов. И если у рейхсминистра Мартина Бормана всё прошло без сучка и задоринки, и ведомая Отто Вермутом U-530 пришла к аргентинским берегам чётко по графику, словно трансатлантический лайнер, то у Гитлера ситуация пошла наперекосяк с самого начала. Уже готовившаяся забрать фюрера и его свиту U-518 на подходе к испанскому Виго попалась в клещи двух американских эскортных эсминцев и вместе со всем экипажем отправилась на дно, что с самого начала спутало все карты. Против залпового бомбомёта «Хеджхог», новинки в борьбе с лодками, появившейся в конце войны, оказался бессилен даже опытный любимец Дёница обер-лейтенант Ганс Вернер Офферман. Гросс-адмиралу пришлось срочно искать ему замену. И как нередко в таких случаях бывает, выбор падает на тех, кто меньше всего этого ожидает. Выведший второго мая из норвежского Кристиансанна в район Ла-Манша свою семёрку U-977 Гейнц Шеффер даже в дурном сне не мог предположить, как в дальнейшем сложится его поход.
– Адмирал Фридебург, – неожиданно повисшую паузу решилась нарушить Ева. – Прошу, убедите всех, что на этом наши испытания закончатся. Мне не нравится, что исход похода зависит не от нас, а от случайно подвернувшегося моряка Зимона. Скажите, что, если вдруг на пути повстречается эсминец, мы его не боимся! Ведь с нами фюрер!
Потемнев лицом от подобной глупости, Фридебург промолчал, и тогда Ева обернулась к Шефферу.
– Командир Гейнц, подтвердите, что вы утопите любого, кто попытается нам помешать! Вы ведь сможете победить эсминец?
– Поверьте, фрау, – Шеффер, улыбнувшись, приложил к груди руку. – Редко бывает, чтобы мышь съедала кота, но я сделаю всё возможное.
Несдержавшийся свояк Фегелейн ехидно хихикнул, и тогда Ева переключилась на него.
– Герман, мне не нравится твой сарказм. Я лишь хочу быть уверена, что мы сохраним фюрера для нашей будущей Германии!
– Дорогая Ева, я беспокоюсь о том же. Но будет куда лучше, если ты не станешь мешать командиру и его экипажу и начнёшь выполнять все правила. Адмирал прав, иногда ты бываешь несносной.
– Прекратите спор, – Гитлер тяжело поднялся. – Фридебург, продолжайте следить за обстановкой. А я жду от вас доклад о продолжении плавания.
– Мой фюрер, разведка Франко передала нам кодировку английских шифров, теперь мы постоянно прослушиваем эфир и имеем полную картину происходящего. Когда стерегущий нас ордер утопит U-396, мы узнаем об этом первыми.
Центральный пост фюрер покинул под нестройные «Sieg heil!» За Гитлером последовали Ева и Фегелейн. Когда за ними захлопнулся люк, Фриденбург позволил себе короткое замечание: