— Конечно, это совершенно невозможно.
— Следователь, если книга сегодня появилась в книжных магазинах, тогда Крупманн — идиот!
Титц злорадно усмехнулся.
— Тут вы совершенно правы.
— Тогда давайте проверим. Могу я воспользоваться вашим коммутатором?
— Да.
Шильке нажал на соответствующую клавишу и подошел к микрофону.
— Хайни, к шефу и немедленно!
— Есть! — раздалось из динамика.
— Нет, нет. Вы слишком сильно приняли это к сердцу, — успокаивал новоиспеченного капитана Титц.
— Давайте пусть все будет sicher, герр полковник. Нельзя позволить, чтобы гестапо вытирало о нас ноги.
Честно говоря, он беспокоился, справилось ли НКВД со столь скоростной печатью книги, хотя и знал, что на посаженных на Лубянке советских писателей рассчитывать можно.
Когда Хайни, все еще в боевом облачении, отрапортовал на пороге, Шильке дал ему несколько марок.
— Беги в книжный магазин и купи книжку «Профессор Мориарти снова атакует», если там такая будет. Запомнишь? Сдачу можешь оставить себе.
— Так точно! — ответил парень и ринулся с места бегом.
Титц только улыбался.
— Эх, молодость, молодость. В его возрасте я и сам был кандидатом на завоевание всего света.
— При оказии, просьба, герр полковник. Парень и вправду отличился сегодня, и я обещал ему повышение до ефрейтора.
— Да что вы говорите, я сделаю его сразу же обер-ефрейтором. Мне прекрасно понятна юношеская психика. Пускай оставит себе камуфляж и другие цацки, а то еще расплачется, когда станем забирать. Но оружие пускай сдаст.
— Вот именно. Пускай, лучше, никто не погибнет.
— Вместо этого пускай на складе ему выдадут штык и сигнальную ракетницу. Вид будет такой же грозный.
— Благодарю вас. Это и вправду наилучшее решение.
— Если могу посоветовать. Сделайте его своим ординарцем. Тогда его не возьмут в Фольксштурм.
Шильке хотел было что-то сказать, но ему помешал энергичный стук в дверь. Хайни, должно быть, побил рекорд Гитлерюгенда по бегу в снаряжении. Он прибежал весь в поту, можно было подумать, что снаружи царит чуть ли не летняя жара. Даже Титц поглядел с удивлением.
— Ну что, ты достал этот курьез? — спросил он у парнишки.
— Не понял, — вырвалось у того неуставное замечание.
— Книжку купил?
— Так точно!
Толстое, солидное издание в мягкой обложке легло на письменный стол. На НКВД можно было положиться. Полковник взял его в руки. Ширящаяся на его лице усмешка свидетельствовала о том, что сегодня он получил второй неожиданный подарок. Замечательная штука, которая позволит ему скомпрометировать соперников из гестапо в глазах начальства из РСХА. Пока же что он изучал рекламные надписи.
— Профессор Мориарти стал союзником Советов? Забавно. Но на защиту очутившегося под угрозой Бреслау становится Шерлок Холмс со своим братом Майкрофтом! Боже, и кто выдумал подобную чушь? Они оба убивают гения преступлений под Олбинским Порталом. — Полковник глянул на редакционную сноску. — Ага, все ясно. Наш любимый доктор Геббельс.
— Так публикацию заказало Министерство Пропаганды? — спросил Шильке.
— А кто еще может позволить подобную ерунду? Интересно, что получают для чтения коллеги из Рурского Бассейна? Валькирии против американских «шерманов»?
— Есть у бриттов вряд ли год, Молот Тора их снесет! — рискнул зарифмовать Шильке.
Титц весело рассмеялся.
— Вам следует стать поэтом, капитан. «Не поможет вам орудий эмпирия, нам на помощь прибудет валькирия!».
Теперь уже расхохотался Шильке.
— Прошу прощения, герр полковник. Нам нужно основать пропагандистский поэтический кружок абвера.
Оба захихикали.
— Ну да, покажем парням Геббельса, что такое настоящая пропаганда. — Тут полковник пришел в себя и глянул в сторону. — Хайни, ты ничего не слышал.
— Так точно!
— Образцовый германский подход! — Титц вынул из кармана банкнот. — А побеги-ка, парень, еще раз в книжный магазин и купи-ка один экземпляр и для меня.
— Докладываю, что не знаю, будет ли там еще, герр полковник.
— Что?
— Ну, когда я там сказал, что прибыл по тайному заданию абвера, и что нам нужен один экземпляр, так продавец заинтересовался и стал читать вслух заголовок, что Шерлок Холмс спасает Бреслау… Так тут же выстроилась очередь. Так что за это время могли все выкупить.
Титц поглядел на Шильке. Пару секунд они переглядывались в молчании, а потом одновременно расхохотались.
— Так мы еще состояние заработаем на нашей поэзии. Только я бы избегал слов типа «эмпирия», которое может быть непонятным почитателям Геббельса.
— Конечно же вы правы, герр капитан. Нужны такие слова, которые были бы им понятны: «С англичан тут толку мало, как валькирия насрала!».
— Превосходно!
— Хайни, ты все так же ничего не слышишь. Сходи в другой книжный магазин. И не обязательно бегом.
— Есть!
После того, как парень вышел, полковник выдвинул ящик письменного стола и вынул один листок. Судя по выражению на лице, у него сегодня и вправду был замечательный день.
— Последнее дело. В распоряжение фронтового линейного подразделения Хайгель постановил выслать одного нашего офицера. Этим офицером должны были стать вы. — Золотым пером авторучки «Уотерман» Титц вычеркнул фамилию Шильке. — Но ведь кого-то послать нужно. Хмм… Кто у нас показал себя, чтобы удостоить его почетной службой на фронте?
У него был очень красивый почерк. Буквы, складывающиеся в надпись «капитан Альбрехт Лемпп» были образцом каллиграфии.
Холмс производил ошеломляющее впечатление. Как только он появился в двери кафе, Шильке сразу же понял — это он. Хуже было другое, взгляды подняли люди, сидящие за другими столиками. Холмс не шел, он шествовал. Только во всем этом не было ничего неестественного, искусственного или деланного. Просто-напросто, светлейший господин решил проявить милость собравшейся в зале грязи земной и оказать ей часть собственным присутствием. Высокий, худощавый, он одновременно улыбался нескольким женщинам, а те отвечали ему своими улыбками. И разве так должен был выглядеть разведчик? Ведь он обращал на себя всеобщее внимание. Нет, он был попросту восхитителен! На него пялились все. Холмс подошел к официантке и сообщил ей, что хотел бы выпить кофе с приятелем, но просит не подавать того, что имеется в заведении. Очень милым образом он попросил заварить содержимое переданного той небольшого мешочка. Только после этого подошел к столику. Шильке, непонятно почему, уже долгое время стоял чуть ли не по стойке «смирно».
— Дитер, друг мой, — обнял он капитана за плечи. — Как же я рад, что наконец-то могу тебя увидеть.
— Ну, мы же виделись в парке.
Холмс совершенно симпатично улыбнулся.
— Ты видел доктора Ватсона.
— Но ведь он выглядел точно так же, как и ты. Говорил, как и ты.
— Ночью, в парке, в состоянии возбуждения? Ты и вправду знаешь, что видел? Знаешь, о чем говоришь?
Шильке только потряс головой. Сидящий напротив человек и вправду производил ошеломляющее впечатление.
— И Крупманн схватил бы Ватсона, а не тебя?
— Ну да. И я наверняка бы умер от печали, поскольку то мой истинный друг. Впрочем, к тому же он и самый настоящий доктор.
— Медицины?
— Нет. Архитектуры.
Мужчины рассмеялись. Коллег по профессии в шайке становилось больше. Но несколько присутствующих в зале все так же наблюдало за их беседой.
— Прости мне мое замечание, — Шильке прикусил губу. — Но твое поведение, внешний вид, даже не знаю, как это выразить, не совсем соответствуют представлениям о разведчиках. Все на нас глядят. Ты не боишься?
— Ты сам ответил на свой же вопрос. А как еще я должен выглядеть? Зайти сюда в плаще, в шляпе и темных очках? Обменяться с тобой шепотом парой слов, заслоняя лицо газетой, и через секунду испариться через задний ход?
— Ну ладно… Я ляпнул глупость.
— Нет, Дитер. О тебе можно сказать разное, но со всей уверенностью не то, что бы глуп. Ты вправду походишь на Майкрофта, существо даже более умное, чем я, но лишенное энергии.
— Ну а ты, как истинный Шерлок, влил ее в меня, Мачек. Если только наш переход на «ты» по доверенности все так же действует.
— О, — удивился Холмс. — Ты даже правильно выговариваешь мое имя.
— Я немножко говорю по-польски.
— Это «немножко» в недалеком будущем тебе пригодится.
И вновь они улыбнулись друг другу.
— Мой план принимаешь? — спросил Шильке. — Ибо, как я понимаю, его основ объяснять я не должен.
— Абсолютно не должен. Помимо того, я желаю его расширить, но вначале я должен сказать кое-что о тебе.
— Обо мне?
— И ни о ком иначе.
Им подали кофе в маленьких чашечках. Уже сам аромат свидетельствовал, что если кофе у Титца можно было назвать совершенным, то для этого имелось всего одно определение. Настоящий.
— Может подать что-нибудь еще? — допытывалась официантка. — Коньяк?
Холмс улыбнулся ей так, что девушка тут же ответила ему улыбкой.
— Да нет, фройляйн, благодарим.
— Тогда, может, немного минеральной воды?
— О, замечательная идея.
Когда официантка отошла, Шильке склонился над столиком.
— Так что бы ты хотел обо мне сказать?
— Только лишь то, что ты отличаешься от всех остальных окружающих людей. И ты совершенно напрасно это скрываешь.
— Хмм, странно. И почему ты так считаешь?
— Потому что на любой заданный тебе вопрос ты ответишь не так, как любой из посетителей этого кафе.
Шильке удивленно поднял брови. Он никак не мог справиться с появившимися у него в голове мыслями.
— Задай такой вопрос.
Холмс пожал плечами.
— Да это может быть что угодно. Ну, к примеру: сколько дней Господь трудился над сотворением мира?
— Но это ведь очевидно. Шесть.
— Но почему тогда любой кретин крикнет, что семь? Почему только ты знаешь ответ, который ведь везде написан?
Шильке позволил захватить себя врасплох.
— Но почему?