ближе. Грохот их пушек все чаще доносили вечерние ветры с юга.
— Тогда мы положимся на ваш выбор.
Рита отпила глоток кофе, кокетливо склонив головку. Ее темные пушистые волосы спадали на глаза, иногда они их убирала кончиками пальцев, иногда позволяя им закрывать брови, придавая лицу таинственное выражение. У нее были красивые глаза, и, естественно, она это замечательно сознавала. Как правило, она держала их опущенными, прикрытыми длинными ресницами, чтобы неожиданно поднять взгляд и поглядеть прямо на оппонента. Большого опыта в стычках между мужчинами и женщинами у нее не было. Зато в ней имелся естественный талант к борьбе. Сам же Шильке все время должен был отказываться от решительного столкновения. Похоже, для того, чтобы… Он глянул на часы. Ну да, вот только сегодня логистика могла и не сработать. У него дома продолжение встречи было практически невозможным, у нее тоже, так как Рита проживала с коллегой по работе. Но… сейчас ведь они были в гостинице с ресторацией[38]. Комнаты наверху ожидали.
— Ты можешь пояснить мне одну вещь? — вырвала его Рита из мечтаний.
— Слушаю?
— Я тебе и вправду нужна, или ты меня взял просто так? Чтобы перед кем-нибудь похвастаться?
Шильке рассмеялся.
— Вправду. Впрочем, ты сейчас и сама убедишься, сколь любопытная встреча нас ожидает.
— Но почему я?
— Послушай. Фронт приближается, и очень скоро наверняка все перестанет быть забавным. Группу людей, которые желают пережить, мы должны удержать вместе. Иначе не выживем.
— И как ты хочешь удержать нас вместе? С теми поляками?
— Как раз сейчас я создаю спецгруппу. Составленную из людей, принадлежащих к различным службам.
— Но ведь кто-то должен будет ее контролировать.
Шильке усмехнулся, откидываясь на спинку стула, закурил «кэмел», наслаждаясь ароматным дымом[39].
— Тонкое равновесие сил. У меня имеется собственное начальство в абвере, но у меня еще имеется личный начальник в лице Кольи Кирхоффа из Берлина. Тонкое равновесие сил, — повторил он. — Никто из них не будет знать, что приказал мне второй мой начальник, и ни у кого не будет возможности контроля.
— Колья Кирхофф? Сам директор департамента?
— Ты его знаешь?
— В крипо все о нем слышали. Крайне зловещая фигура, с которой лучше не играть[40]. Это человек Мартина Бормана.
Шильке кивнул, соглашаясь.
— Именно. Потому-то Холмсу все это так сильно и нравится.
— Но какое отношение имеет Мартин Борман к делу каких-то там убийств и произведений искусств в Бреслау? Почему это интересует именно его, причем, так сильно, что офицеры различных служб вдруг теряют свои посты?
— Именно.
— Что «именно»? Если у тебя не будет результатов, полетит ведь и твоя голова.
— Но, дорогая, результату у меня будут. И какие!.. Ведь моим коллегой является наилучший детектив в истории литературы, сам Шерлок Холмс.
Рита рассмеялась.
— Дети в песочнице!
— Возвращаясь к сути. Меня тоже интересуют мотивы Бормана. Я пытался разгрызть загадку, что отличает его от других предводителей из окружения фюрера. Услышав это, Холмс буквально подскочил. Он сказал, что этот вопрос заставляет задуматься. Только оно неправильно задано.
— И как же его следует задать?
— Следует спросить: «Что будет отличать Мартина Бормана от других предводителей после окончания войны?».
Шильке сделал упор на слово «после».
— Ну, вроде как, всех их переловят союзники. Разве что, если кто-то будет менее трусливым, и сам покончит с собой. Так что же его может выделять?
— Скоро узнаем. Но остается открытый вопрос, почему именно Бреслау?
Рита неспешно пила кофе. На этот раз она не опускала глаз, глядела прямо перед собой.
— Колья Кирхофф, — прошептала она. — Директор департамента по вопросам кровавой декапитации. Ты уверен, будто бы знаешь, что делаешь?
— А разве кто-то из немцев уверен сегодня, будто бы знает, что делает?
Усмехнуться девушка не успела. Их перебил согнувшийся в поклоне метрдотель, подавший Шильке визитную карточку на подносе.
— Этот господин спрашивает, не мог бы он присесть к вам ненадолго.
Шильке поднес кусочек картона к глазам.
— Передайте, пожалуйста, что нам будет весьма приятно познакомиться.
— Рад услужить.
Рита тоже глянула на визитную карточку.
— И что это за имя «Барбель»?
К счастью, у Барбеля Штехера была обычная фамилия. Это был высокий, довольно худым мужчиной. Его даже можно было бы назвать хорошо одетым, если бы не факт, что со вкусом подобранный костюм свисал с его тела, словно с вешалки. Штехер вежливо представился, куртуазно приветствовал Риту, затем уселся на подставленном официантом стуле.
— Я здесь по рекомендации нашего общего знакомого. — Он положил на скатерти крупный перстень с выгравированным в камне дворянским гербом. Оба прекрасно знали, что его прислал тот уголовник, которого Рита вырвала из подвалов крипо. — Так вот, до меня дошли слухи, что вы располагаете весьма ходовым товаром.
— Это так, — кивнул головой Шильке. — Но с продажей я не спешу. Стоимость его возрастает со дня на день.
— Это я прекрасно понимаю. Ведь товар, который я покупаю, с каждым днем становится все дешевле.
Не было смысла всего этого объяснять, потому что все друг друга понимали. Торговля драгоценностями, а конкретно, их скупка от перепуганных жителей, становилась все более доходной по мере сжатия советского кольца. Цены головокружительно падали вниз, так что хитроумный торговец с крепкими нервами, выждавший до последнего мгновения, мог сделаться крезом. Оставалась одна проблема. Как все это вывезти в безопасное место? И вот тут предложение Шильке становилась воистину бесценным. Возможность выбраться из уже замкнутой твердыни была решением, автоматически умножающим стоимость добычи. Достаточно было договориться.
— Группа некоторых лиц весьма заинтересована сотрудничеством с вами, — сообщил Штехер. — Я думаю, что совместно мы выработаем обоюдно выгодные условия.
— Да, конечно. — Шильке предложил собеседнику пачку американских сигарет. — Только, видите ли, имеется одна небольшая проблема.
— Слушаю?
— Помимо достойного сожаления желания материальных ценностей с моей стороны, я должен еще и показать себя. — Шильке провел пальцем на своим погонам, потом коснулся Железного Креста. — Я обязан проявить себя в деле истребления врагов нашей родины.
— Хмм, это и вправду создает определенные сложности. Я совершенно не разбираюсь в вопросах разведки и контрразведки.
— Не будем умножать проблем, — включилась в беседу Рит. — Я тоже должна проявить себя. — Тут она предъявила свое удостоверение офицера крипо, что, вместе с экстравагантным платьем и внешностью милой подружки коррумпированного офицера абвера, произвело ошеломляющее впечатление.
— Ах! — обрадовался Штехер. — С поставками подобного рода товара никаких сложностей не будет. Фройляйн мгновенно заполните даже самую крупную тюрьму, даже ту, что находится на Клечкау Штрассе.
— Конечно, мы не побрезгуем и таким ассортиментом, — сказал Шильке. — Но нас интересуют головы с высшей полки.
— Превращаюсь в слух.
— Имеются в виду группы, занимающиеся вывозом произведений искусства.
Штехер тихонько вздохнул.
— По сравнению с ними, мы слишком мелкая сошка.
— Да мы и не хотим, чтобы вы их всех схватили и доставили нам, перевязанными узорчатой ленточкой. Но мир, если можно так выразиться, приватных гиен должен быть как-то связан с теми, которые занимаются грабежом под защитой закона, разве нет?
У Штехера даже ресница не дрогнула при слове «гиены».
— Да, естественно. Хотя, как я уже сказал, мы слишком мелкая сошка, — задумался он. — Но, как обычно, вы правы.
— Я понял, что между нами уже существует нечто вроде договора?
— Да. Как я понимаю, решением проблем, если можно так выразиться, приземленных, с вашей стороны займется кто-то другой?
Шильке кивнул. Штехер только теперь угостился «кэмелом». Он даже довольно умело воспользовался зажигалкой «зиппо». В мрачной атмосфере обреченного на уничтожение города было нечто онирическое[41]. Если бы нашелся какой-нибудь художник, желающий увековечить персонажей, сидящих за данным столом, свою картину ему следовало бы назвать: «Мир кончается, но бизнес продолжает цвести». Штехер, по-видимому, тоже чувствовал нечто странное. Он затянулся ароматным дымом и неожиданно спросил:
— Могу ли я задать вам вопрос, связанный с моралью?
— Можете рассчитывать на откровенный ответ.
— В таком случае… — Все-таки Штехер на какое-то время замялся. — А вот когда уже начнут свистеть пули, не усомнитесь ли вы, дать место в самолете мне с вещами или нескольким тяжело раненным защитникам отчизны?
Шильке не колебался ни секунды.
— Видите ли, я прагматик. Раненым солдатам будет все равно, убьют ли их русские в Бреслау или в Берлине. А вы выглядите достаточно разумным, чтобы договориться в пилотом про аварийную посадку в Баварии, что даст шанс выживания остальным раненым, которые будут лететь с вами. Я даже прямо скажу: вы станете их страховым полисом.
Штехер понимающе склонил голову.
— Действительно. Необычайно прагматичный подход. Ну а пилот, это и вправду не проблема. — Какое-то время он наслаждался сигаретным дымом. — Так вы говорите: Бавария?
— Не хотите же вы лететь со всеми в Дрезден?
— Вы шутит? Ведь там все обязательно погибнут.
Рита и Шильке начали смеяться. Наконец-то появился некто, разделяющий мнение Холмса по данному вопросу. Это хорошо свидетельствовало об интеллекте Шехтера и, что за этим следует, плодотворности их сотрудничества.
— Ну что же, герр Барбель, нам весьма приятно начать сотрудничать с вами.
— Заверяю, что это я весьма доволен.