— Ну что? Начинаем?
— Только, Дитер, устрой из этого настоящий театральный спектакль, — усмехнулся Холмс. — Истинную вагнеровскую оперу.
Шильке подошел к своим людям.
— Ты и ты: усмиряете охранников. Ты, ты и ты: занимаете переходы. Нужно будет обеспечить транспортировку через них. Все остальные займутся устрашением. Вы двое: держитесь рядом со мной, — быстро отдал он распоряжения.
Солдаты, мошенники и бездельники, которых выгнали из других подразделений, прекрасно понимали, что все это лишь цирк. Но как раз это им и подходило. Никакой опасности, далеко от фронта и пуль, можно быть уверенным, что они сделают все, на что способны. Один раз, в универмаге Вертхайма, они уже доказали, что порядочный любитель отмазок вовсе не глуп, что он прекрасно справляется в любых условиях.
— Тогда первое распоряжение: тихо!
Вся группа направилась за офицером, стараясь не производить шума. Первым звуком, который все услышали, был треск перезаряжаемой винтовки.
— Стой! Кто идет?!
— Абвер. Специальный отдел!
Отряд двинулся лавой.
— Вон! Пошел с дороги!
Солдаты превратились в живую, дикую ярость.
— Абвер! Специальный отдел! Все на землю!
Двух охранников в возрасте и правда парализовал страх, когда они увидали нацеленные в себя автоматы. Их спихнули в сторону, не потрудившись хоть что-нибудь объяснить. Люди на миг столпились в дверях, затем побежали по ступеням в бетонный предбанник.
— Туда! — орал Хайни. — Туда!
Еще пара металлических дверей, и они добрались до огромного, просторного зала с расставленными в два ряда нарами. В темноте были видны только фосфоресцирующие надписи на стенах. Солдаты зажигали фонарики.
— Абвер! Не двигаться!
Просыпающиеся люди едва открывали глаза, а солдаты из спецотдела уже действовали жестко. Вопли, удары локтями и даже прикладами парализовали хотя бы намерение шевельнуться вопреки приказу.
— Туда! — Хайни вел безошибочно. — Это он! — указал он на человека, пытавшегося спуститься с верхних нар.
Двое солдат стащили мужчину, а точнее — сбросили на бетонный пол. Не успел он встать, как кто-то схватил его за волосы и рванул голову назад.
— Фамилия!
Ошеломленный мужчина не был слишком усерден в установлении сотрудничества, за что получил по почкам.
— Фамилия!
Жертва вилась от боли и не могла выдавить из себя хотя бы слово. Еще удар по почкам, после чего кто-то вытащил штык и приложил к потной шее.
— Фамилия!
Мужчина пытался открыть глаза, в связи с чем включенный фонарь ему приставили прямо к лицу. Кто-то плеснул ему в лицо водой из фляжки.
— Б-би… Бир-рк, — прошептал тот.
— Выходим! — скомандовал Шильке.
Солдаты надели на мужчину наручники, больно выворачивая ему руки, после чего грубо потащили между нарами, вопя во все горло: «Абвер! Не двигаться!».
Кто-то пытался остановить их у подножия ведущей наверх лестницы.
— Я — комендант бункера! Что здесь происходит?!
Никакой величины он собой не представлял, так что кто-то из солдат отпихнул его под стенку.
— Что, не нравится? — Солдат вытащил что-то из кармана, рванул и забросил в темное помещение, заполненное народом. — Это тебе дымовая шашка с замедленным запалом. Потренируй-ка эвакуацию на случай пожара. Пошел!
Вся группа бегом добралась наверх, затем на свежий воздух.
— А ты не пересолил? — рявкнул Шильке рядовому. — Они же там в дыму друг друга поубивают.
— Ну что вы, герр капитан. Я бросил вовнутрь всего лишь пустую обойму. Но паника будет и так, поскольку этот оберкомендант сортира наделал в штаны по самые уши.
Шильке только качал головой. Солдата он похлопал по плечу. Похоже, не один только Хайни выработал мнение относительно храбрых защитников бункера.
Солдаты затащили Бирка в ближайший переулок. Тот даже особенно и не вырывался, так как, похоже, все еще находился в состоянии шока. Только лишь широко открытые страхом глаза скользили по подробностям окружения. Через миг все добрались до места в переулке, где Холмс с Ватсоном уже приготовили стол, стул и пулемет на стойке. Солдаты поставил Бирка под стену. Шильке занял место на стуле за столиком. Он вытащил из кармана сложенный вчетверо листок.
— Так, это у нас приговор и приказ о проведении экзекуции. Только здесь холодно, мокро, я ужасно не выспался, голоден, только и мечтаю о чашке кофе и булке с сыром. Так что расстреляем его сразу и пойдем.
— За что?! — вопил Бирк. — За что?!
— Сам знаешь: за что. За дело!
Ватсон подошел к пулемету, передернул затвор. Уголовник грохнулся на колени.
— Черт! — выругался Ватсон. — Теперь еще прицел переставлять. Не могли бы вы его привязать к чему-нибудь?
— И к чему? — отозвался кто-то из солдат. Люди они были опытные и сразу поняли, в чем тут дело.
— К чему, к чему? К водосточной трубе!
— Так оно же не стой стороны. Еще бы герра капитана подстрелил…
Бирк, на коленях, начал ползти к противоположной стенке.
Ватсон ругался словно сапожник. Солдаты советовали ему попробовать очередью.
— Но за что? За что?! — вопил обреченный. — Я не виновен!
— Что, хочешь знать, что написали в приказе? — заинтересовался Шильке. — Наверняка там имеется какое-то бла-бла-бла. Но у меня нет времени читать, я голоден.
— Но ведь это ошибка!
— Да ты что?! Если послушать вас, осужденных, так любой полевой суд в этой стране — это банда идиотов. Всякий суд вечно ошибается, повсюду, вечно и без каких-либо исключений. — Он ударил кулаком по столешнице. — Вас послушать, так и жить не хочется.
— Так я все расскажу!
— А нам не интересно. — Шильке повернулся к Ватсону. — Ты стрелять будешь?
— Так он же, гад, на коленях все время уползает. Надо, чтобы кто-нибудь его придержал.
— Как же, как же, — солдаты отступили на шаг.
— А может ноги ему переломаем? — предложил кто-то из сочувствующих.
Шильке снова грохнул кулаком по столу.
— Приказ: расстрелять! Выполнять!
Ватсон нажал на спускной курок. Раздался лишь сухой треск. И ничего более. Бирк от страха чуть не потерял сознание.
— Да что там, черт подери?
— Это обойма. Я же говорил, что плохо входит.
— Так поменяй на другую!
Ватсон обратился к несчастному.
— Ну, видишь. И чего было истерику устраивать? Я пойду ремонтировать, а ты можешь расслабиться.
Глаза Бирка вылезали из орбит. Солдаты начали живо комментировать ситуацию.
— А может я его пришью из автомата?
— Нет, нельзя. В уставе написано: из винтовки. А у нас его нет.
— Так ведь пулемет — это тоже не ружье.
— То есть как? Это ручной пулемет, его держат в руках, как винтовку[52].
— Давай тогда я прибью его прикладом. Будет в соответствии с уставом?
— Не получится. Там написано, что необходимо расстреливать.
— Слушай, черт подери, не нужно множить сущности!
Бирк совершенно потерял силы, из него как будто вышел весь воздух, что-то шептал себе под нос, и только Холмс подошел послушать.
— Я все скажу. Все. Мы планировали взорвать потолок подвала под Главной Почтой.
— Так мы тебя сегодня расстреливаем не по этому делу.
— Зато схватите моих подельников. Медаль получите.
— Нуу… Одна медаль у меня уже имеется.
— В пиджаке, в тайном кармане со спины у меня имеется план, как туда можно попасть. Тот бункер, в котором я спал, соединен с пробным геодезическим шурфом. Дальше идет подземный технический тоннель планируемой линии метро, которая должна была здесь построена. По нему можно добраться до засыпанной речки под Доминиканской Площадью и под самую почту.
Холмс вытащил из тайного кармана в пиджаке Бирка хорошо пропитанный жиром конверт. Открыл с трудом, потому что изнутри тот был укреплен как бы не брезентом. В средине, и правда, были подробные планы. Польский разведчик вытащил из кармана блокнот.
— Хорошо. Фамилии подельников?
Бирк послушно начал диктовать. Кто, где его можно найти, какие преступления на счету, какие можно задействовать крючки. Холмс был доволен.
— Это ты здорово себя показал, — помог он пленнику подняться на ноги и кивнул Шильке. — Только ведь мы тебя расстреливаем совсем не по этому делу.
— А по какому?
— Ты убил Торбена Луке.
Бирк злобно фыркнул.
— Так ведь это был никто.
— Кто заказал тебе убить его?
— Вы что, думаете, он мне представился? Даже не могу описать, как выглядел. Мы всегда встречались в темном коридоре. Инструкции всегда давал мне в письменной форме.
Холмс вновь раскрыл свой блокнот, он скрупулезно записывал слова убийцы.
— Сколько он тебе заплатил?
— Не имеет значения. Я за подобную работу не берусь. Но эту выполнить должен был, потому что этот тип заказчик не простой. Слишком много он знал, слишком многое мог.
— Ибо?
— От него на километр несло, что он офицер крипо. Даже когда разговаривал, так исключительно шепотом, чтобы нельзя было распознать голос. А перед такими я предпочитаю не выпендриваться.
— Есть что-нибудь еще, что помогло бы его идентифицировать?
Бирк пожал плечами.
— Он наверняка вел дело одного такого торговца краденым. Слишком уж много он знал о делишках Барбеля Штехера и его веселой компашки.
Шильке с Холмсом обменялись взглядами.
— Ну ладно. — Шильке снял наручники с осужденного, который, находясь в состоянии шока, долгое время не мог поверить в то, что происходит. — Скажи нам еще, кем был тот Торбен Луке, которого ты убил. Специалистом по укрытию сокровищ?
— Он? — Бирк массировал запястья. — Он был часовщиком.
— Кем?
— Часовщиком.
Шильке и Холмс вновь обменялись взглядами, но в этот раз, наполненными изумлением.
— Ну ладно, бандюга. Кое в чем ты нам помог, но тебе следует отсюда смыться.
— Ага, значит, вы убьете меня не в соответствии с уставом, где-нибудь в подворотне, а тело бросите в Одер?