я ни на помехи, ни на многочисленные потери в собственных рядах. Всего один час в подобных условиях постепенно превращался в самый долгий для наблюдателей кошмар. Шильке чуть не вскрикнул от радости, услышав голос Хайни:
— Внимание! Они открывают ворота.
— Что ты видишь?
— Выезжает один грузовик. Тот, на котором они приехали из Карловице.
— Ладно. Наблюдай и дальше. Мы бегом к джипу.
— Понял. Over and out.
Вместе с Холмсом, Шильке съехал на веревке вниз. Затем бегом через земляной вал и наискось через улицу в парк. К спрятанному в кустах автомобилю они добрались в тот момент, когда грузовик выезжал через главные ворота.
— За ними?
— Не спеша и вдалеке. Они должны ехать с включенными фарами, а мы — нет. Соблюдай дистанцию.
— Мы только проверяем?
— Мы знаем, куда они едут. А если у нас случится заминка, их фары будут видны издалека.
Шильке запустил двигатель. Медленно и осторожно он вывел джип из кустов.
— Интересно, а что скрывают те деревянные ящики на крышах грузовиков?
Холмс слегка улыбнулся.
— Ты же ведь знаешь.
Принцип тут несложный, если ты за кем-то следишь, считайся с тем, что кто-то следит за тобой. Если подслушиваешь, помни о том, что кто-то может подслушивать и тебя. Потому-то для оперативного совещания Холмс выбрал крышу универмага братьев Бараш по одной из фронтальных частей Рынка. Громадный домище был наполовину разрушен. Но на крыше, рядом с одной из башенок, находилась приличных размеров площадка с резной оградой, настолько отделенная от окружения, что подслушать в этом месте не было никакой возможности. Зато с крыши был виден собор Марии Магдалины — в ярком лунном свете им были видны все подробности расколотой наполовину башни. К счастью, вмурованный в боковую часть святыни Олбинский Портал, тот самый, с которого началась история Шильке и Холмса, был сохранен образцово. С ним ничего не случилось. А дальше был виден поблескивающий в лунном сиянии универмаг Дыкхоффа, безупречный, совершенный, нереальный символ прошлого в буквально невероятных развалинах.
— Что-то вроде замка князя Дракулы в далекой Трансильвании, — буркнул Ватсон, осматриваясь.
— Мрачный видок, как и тот, который видел из своего замка доктор Франкенштейн, — Шильке закурил.
— Вы оба ошибаетесь, — Холмс решил помирить приятелей. — Именно это увидят люди, которые, наверняка, когда-нибудь высадятся на Луне.
Расселись, кто где мог. Место было идеальным, если речь шла о предохранении от подслушивания, но не слишком удобное. Шильке пристроился у водосточной трубы, к счастью, члены противовоздушного патруля оставили здесь небольшой складной столик и несколько мешков с песком, так что, по крайней мере, все где-то сидели.
— Слушайте, вопрос принципиальный, — начал Холмс. — Наши бриллианты уже извлечены их железнодорожных шпал. В принципе, мы уже можем отправляться в голубую даль.
— А транспорт? — спросил Ватсон.
— С этим у нас самая серьезная проблема. Мои документы позволят нам безопасно добраться до границ Польши, а потом уже terra incognita. Справляйся кто как может.
— Это чертовски опасно. В русской зоне оккупации любые документы могут быть совершенно непригодными. А если нас схватят с камушками в Германии…
— Мы станем проклинать день своего рождения, — закончил Холмс. — Я думал о том, чтобы большую часть трассы преодолеть в Польше. Здесь майору Войска Польского на официальных бумагах никто и ничего не сделает.
— А потом какой-нибудь катер и в Швецию? Идея неплохая, но достаточно одного советского судна и проверки. А в море никуда не сбежишь.
— Ну да, — включился Шильке. — Но этот вопрос пока что давайте оставим. Что делаем с нашим следствием?
Холмс усмехнулся, слегка опустив голову.
— Собственно говоря, оно уже завершено. Нужно ответить на другие вопросы.
— Секундочку, — поднял руку Ватсон. — Вначале давайте соберем факты.
— То есть, станем рассказывать о том, как раз за разом лажали следствие? — скривился Холмс. — Так?
— Ну почему сразу же и «лажали»?
— Господи. Уже тот факт, что мы узнали, будто бы у одного из упаковщиков вытатуирован лагерный номер на руке, должен был нам подсказать, что они вытаскивают из Аушвица польских профессоров.
— Откуда тебе известно, что профессоров?
— А кого привлек Дитер для реализации идентичного плана? Первого попавшегося партизана? Нет, меня привлек, то есть, что ни говори, послевоенную шишку. Кого-то, кто со всей уверенностью сможет гарантировать ему безопасность. И точно так же думали те. Им были нужны специалисты, причем такие, кто после войны сделаются важными людьми. Договор был прост, как и мой с Дитером: «Хочешь жить и жить богато? Тогда я спасу твою задницу сейчас, а ты мою — после войны. Богатство же станет клеящим материалом нашей трансакции». И в первую очередь они брали профессоров, потому что знали, что после войны польским властям будут нужны специалисты, знающие местность и располагающие знаниями, необходимыми для отыскания исторических памяток.
— То есть, они с самого начала знали, как найти сокровища. Хотя система была несокрушимой?
— Естественно. Раз никаким образом они не могли добраться до документов и карт с отмеченными тайниками, они должны были устроить, чтобы сокровища отыскались сами.
— Китайские куколки, — продолжил его мысль Шильке. Мне о них сказал тот несчастный плотник, которого я убил на Губской.
— Тааак… Ватсон пожал плечами. — В ходе играемой «операции паника», чтобы избавиться от ненужных глаз, их привозил Нойманн.
— А профессор Новак теперь их уничтожает, чтобы избавиться от следов.
— Мы еще тогда могли бы догадаться, что в них было, — перебил их Холмс. — Убили специалиста по часовым механизмам и специалиста по радиотехнике. Наверняка они о чем-то догадались и хотели донести. А мы, как последние придурки, не догадались о том, как соединить специалистов из столь странных областей с поисками сокровищ.
— Хуже того, — прибавил Шильке, — тебя затронуло сообщение, что у русских нет гониометрии. То есть, они не в состоянии запеленговать место, откуда передает радиостанция. И мы не ассоциировали этого с другими фактами.
Холмс покачал головой.
— Так. Они размещали в китайских куклах аккумулятор и радиостанцию. А чтобы она ничего не передавала во время транспортировки, опять же, чтобы быстро не разряжался аккумулятор, нужен был еще и часовой механизм, который включит всю систему в определенное время после войны.[89]
— А антенна? — спроси Ватсон.
— Технические подробности того, как они это сделали, но Крупманн в самый последний миг о чем-то начал догадываться. Он даже был в Политехническом и пару часов приставал к специалисту по антеннам. Явно о чем-то узнал. Только вот уже поздно.
— Все это не имеет смысла, — заметил Ватсон.
— Что не имеет смысла? Сейчас заговорщики спокойно выкапывают сокровища под государственной вывеской. Мы видели их гониометрические автомобили вместе с деревянными ящиками, скрывающими антенны дальнего радиуса действия. И им абсолютно никто не мешает.
— А операция АК на автостраде нужна была именно затем?
— Именно. Они знали, что документы зашифрованы, а ключ находится в Берлине. Так на кой черт им были эти бумажки? Десантники АК должны были их только уничтожить, чтобы никто другой не узнал месторасположения тайников.
— А Рита? — спросил Шильке.
— Господи, я ведь уже говорил тебе. Кто-то из гестапо или СС знал, что Крупманн передаст следствие абверу. Вот девочка и держалась поближе к вам. Когда они узнали, что мы ведем делишки, похожие на их, они прямо отправили ее к нам шпионить.
— Как они о нас узнали?
— Понятия не имею. Скорее всего, через Барбеля Штехера. Иначе, откуда он мог бы догадаться, что таинственным офицером крипо, замешанным в убийства, может быть женщина? Зачем он тебя предостерег?
— Но попал пальцем в небо.
— Вот именно. Рита шпионила за нами спокойно, без напряга и стресса, потому что наши незаконные интересы ее не касались. Их интересовал только Колья Кирхофф и то, чего паршивого он может им сделать. А ты, Дитер, был источником информации о ходе следствия. Опять же, Рита, как женщина, влюбилась и перестала быть достойной доверия. Потому-то они начали паниковать и застрелили Надю. А потом было покушение на тебя. Они не могли предполагать, что Рита тебя спасет.
— Тогда почему она не отзывается?
— А как ей тебя найти? Расклеить объявления, что разыскивается капитан абвера? Не забывай и о том, что она является членом группы. Шаг в сторону, и пуля в лоб. Надеюсь, ты успел убедиться в том, что люди не слишком склонны к шуткам.
Ватсон вытащил из кармана фляжку и сделал приличный глоток.
— Слушайте, — слегка откашлялся он. — А не могли бы мы сконцентрироваться на какой-то конкретной вещи. Например: что мы станем делать дальше?
— Конкретно?
— Мы убегаем завтра или послезавтра? Или продолжаем игры в Робин Гуда?
Длужевский отрицательно покачал головой.
— Независимо от того: наступил конец света или не наступил, но настоящий Шерлок Холмс всегда доводил дело до конца.
— Ага, то есть ты за то, чтобы остаться здесь. Хорошо. Голосуем.
Но Ватсон просчитался, поскольку позабыл об одной детали. Шильке поднял вопрос Риты.
— Вы же сами хотели, чтобы потом на мне это не висело.
— Да успокойся ты.
— Нет, это вы успокойтесь, а то просто с ума сошли. Что вы хотите сделать? Арестовать от имени Гражданской Милиции? Очень смешно: вор арестовывает вора.
Холмс сощурил глаза.
— Они затронули мою честь.
Услышав это, Ватсон только руками развел.
— Ну ладно, это еще можно понять. — Ватсон сделал еще один хороший глоток из фляжки. — Ну мне и компания попалась, — буркнул он, вытерев слезы. — Рыцарь Непорочной Девы, с пятнышком на чести и мужик, который с головой не дружит.
— Эй, ты! — Шильке поднял кулак.