— Но, даже так рискуя? Разве получше пути не было?
— Риск? Давай-ка я все расскажу сначала.
Профессор Козловский передал обязанности подчашего какому-то офицеру АК, присел поближе и водки себе не жалел.
— В истории мира был такой период, когда имелось пара римских пап…
Шильке вздохнул, Холм только лишь махнул рукой.
— Хорошо еще, что ты не начал с: «Вначале была тьма».
— Средневековая Франция конкурировала с Италией, а конкретно — с Ватиканом, — продолжил, не обидевшись, Цукерман. — По странному стечению обстоятельств в руках у французов оказалось несколько реликвий, доставшихся им в результате грабежа. Весьма ценных для столицы Петра. Весьма ценных, причем, в нескольких смыслах. А французы не желали отдавать из ни за какие сокровища, даже в более поздние и более цивилизованные времена. И они держали их в укрытии вплоть до того момента, когда они достались вермахту. А он тоже не хотел их отдавать. Ни французам, ни, тем более, итальянцам.
— А Ватикан откуда-то знал о судьбе этих дурацких реликвий?
— Ты недооцениваешь церковные источники информации, — усмехнулся Цукерман. — Папство пыталось заполучить их любой ценой, но в ответ всегда слышало традиционное, тевтонское «NEIN!».
— Догадываюсь, что эта информация каким-то образом попала тебе на стол.
— Именно. К тому же я знал, что эти сокровища хранятся в Бреслау. А мой дар предвидения говорил мне, что Рейх войну проиграет и церковные ценности спрячет вместе с остальными.
— Начинаю понимать.
— И, да, я сделал Ватикану частное предложение. Я был готов доставить им реликвии после войны взамен за гарантии безопасности.
— Они пошли на это?
Цукерман тяжело вздохнул.
— Если бы я протянул руку для поцелуя, ее, наверняка, целовал бы епископ. А то и кто повыше. Мне дали гарантии, сами выдумали, как все это перевезти в Италию, и заверили, что не будут любопытствовать, а что я везу с собой в дальнейшее путешествие. То есть, путь к безопасности и богатству был для меня открыт. Оставалась одна проблема.
— Как сломать систему, — догадался Холмс.
— Естественно. Только с этой проблемой я справился сразу.
— И как же это ты выдумал? — заинтересовался Шильке.
— Как и ты, мой коллега из абвера. Я подумал: и чего я стану себе ломать голову, для этого у меня не хватит мозгов. Для решения неразрешимых пробоем на этом свете существуют поляки. А самым лучшим примером здесь: раскодирование той системы, какой была «Энигма».
Все засмеялись.
— Какой-то странный народ, с детства живущий в уверенности, что если кто-то говорит «НЕТ», то его священной обязанностью является незамедлительно найти миллион способов, чтобы «НЕТ» тут же стало звучать, как «ДА». Начиная с Коперника, через цирковую повозку Држималы[93], до «Энигмы». Можно устанавливать сотни запретов и предписаний, а им на все это глубоко наплевать.
— Кое-что об этом я знаю, — Шильке глянул на Холмса.
— Я начал вытаскивать из концлагерей самые лучшие умы, кого требовал — из Ягеллонского, Львовского, Виленского университетов. На «раз-два» мне сообщили, что если систему нельзя сломать, то нет смысла тратить силы на ее расшифровку. Давайте поместим жучки в каждом транспорте, пусть немцы сами их тщательно спрячут вместе с драгоценностями, а потом пускай сокровища сами обратятся к нам посредством радио. Немцев, которые могли бы их запеленговать, после войны не будет, а у русских нет гониометрии.
— Гениально!
— Я бы и сам так определил. Наши профессора придумали, что на каждой более-менее высокой горе у нас имеется приемник, обслуживаемый придурками из Верфольфа, которым кажется, будто бы они спасают Третий Рейх. Как только лишь какой-то из наших передатчиков отзовется, они вызывают нас, а пеленгаторные машины делают все остальное. Всего открыть не было времени, но часть ценностей мы уже передали Национальному Музею. Мы же действуем официально в качестве государственной комиссии. Себе мы забираем только лишь маленькие, дорогостоящие вещи, которые легко перевозить.
— И реликвии для Ватикана у тебя уже имеются?
Цукерман кивнул.
— Да.
Холмс удивленно покачал головой.
— А та странная операция АК на автостраде?
— Знаешь, в какой-то момент у меня сложилось впечатление, что планы, связанные со скрытыми ценностями имеются еще у кого-то. И после войны у нас может быть нежелательная компания.
— Ты считал, что этот кто-то будет иметь доступ к планам?
— Да. И простейшим выходом было бы эти планы ему уничтожить.
— Именно… тебе ведь эти бумаги были не нужны.
— Ну да. Разве что для того, чтобы разжечь огонь в камине.
Все рассмеялись.
— А как ты догадался о том, что именно тогда они будут перевозить те планы? Ты же не всеведущий.
Офицер АК, разливавший водку, значительно подмигнул.
— В Армии Крайовой было много сотрудников довоенного Второго отделения Генерального Штаба. У нас имелся доступ к определенной части довоенной сетки польских шпионов.
Холмс прикрыл глаза и откинул голову на кожаную подушку кресла. Цукерман поднял свою рюмку.
— У меня имеется определенное предложение, раз уж вы не собираетесь в нас стрелять и грабить собранное нами добро.
— Да?
— Отправляйтесь с нами. У нас имеются дипломатические паспорта Ватикана. С собой мы везем эксгумированные тела застреленных священников, которые должны быть захоронены в Италии. Что в гробах содержится на самом деле, никто не смеет проверять.
— Ибо?
— Еще у нас имеется гарантийное письмо пары римского. Каждый епископ, прелат, любой сельский священник или викарий, любой приход, ба, любой католик должен предоставить нам любую помощь, которую мы потребуем. А ты прекрасно знаешь, что их нити опутывают весь мир. Мы же являемся неприкасаемыми!
— О, Боже!..
— Вот именно. Самое подходящее слово.
Шильке обменялся взглядом с Холмсом.
— А что нам даст Италия?
— Оттуда мы с гробами поедем дальше, поскольку святейшие мужи желали, чтобы их захоронили в Иерусалиме. Там наши багажи мы перегружаем из гробов в рюкзаки и в качестве миссионеров отправляемся в Конго. А вот там уже никто о нас спрашивать не станет. Дальше каждый из нас может отправляться, куда ему будет угодно.
Холмс поднял голову и глянул на Шильке. Тот задал один вопрос:
— А где Рита?
— На перегрузочной точке в Каире. Вместе с несколькими спалившимися здесь людьми, которые не должны показываться здесь даже в сутанах, потому что кое-кто их разыскивает.
— Кто?
— Господи, у нас уже был наезд со стороны милиции! Земля уже начинает гореть под ногами! И от них мы знаем, что и нас разыскивает кое-кто серьезный. Мы прерываем дальнейшее извлечение сокровищ и бежим. Понимаешь?
— Вам хватит того, что извлекли до сих пор?
— Нам хватит нашего, а вам хватит вашего. Все мы крезы, но оставаться здесь — это подписать смертный приговор.
— Это точно. Излишнее любопытство губительно.
— В том-то и оно. Так что я предлагаю вам договор. Вы не выдаете нас, мы же предлагаем безопасное путешествие в Африку.
Холмс задумчиво почесал подбородок. Потом повернул голову.
— И что ты об этом думаешь, Дитер?
Шильке отставил полную рюмку. Ему не хотелось опьянеть.
— Никогда еще в жизни я не был неприкасаемым, — на миг задумался он. — А что вы на это, герр майор?
Холмс пожал плечами.
— С нынешнего дня обращайся ко мне не «герр майор», а «преподобный отец».
Хайни стоял на низком, поросшем кустами холме. Первые в этом году снежные хлопья таяли у него на лице и садились на волосы. Он их не стряхивал. Снег потихоньку начал покрывать и крыши советских казарм. Солдаты, еще в летнем обмундировании, как раз разгружали громадные грузовики, на которых им привезли снаряжение.
Шильке положил парню руку на плечо.
— Пошли, — тихо произнес он. — Покойнички в гробах начинают уже нервничать. Нам надо ехать.
— Я прощаюсь с городом, — ответил парень.
— Каким? Немецким, польским или русским?
Хайни слегка усмехнулся.
— Я уже немного узнал поляков.
— В каком смысле?
Парень пожал плечами.
— Они справились с нами, так и с ними тоже справятся, — указал он на казармы советских солдат.
— Чтобы достичь этого, им пришлось бы демонтировать Советский Союз.
Вдвоем они направились к ожидавшим машинам. Водители разогревали двигатели грузовиков. Как всегда бывает перед дальней дорогой, несколько человек крутилось без какой-либо цели. Большая часть из них курила.
— Давайте дадим им немного времени, — ни с того, ни с сего сказал Хайни.
Судно «Коралловый Жеребец» ожидал на рейде порта в Хайфе. Немногочисленные путешественники валялись на шезлонгах, пользуясь последними лучами солнца. На сборы и на подготовку для схода на сушу времени было еще много.
— Преподобный отец, преподобный отец, — кто-то энергично стучал в двери каюты.
— Это ты, Хайни, — Холмс застегивал последние пуговицы на сутане.
— Да. Отец Цукерман организовывает какое-то торжество на палубе.
— Господи, только не распевание псалмов. Будем надеяться что этот эсэсовец еще не до конца сошел с ума.
— Лично я ни одного псалма не знаю, — буркнул Шильке, вылезая из койки. Он был взбешен тем, что по причине камуфляжа в виде католического священника, он даже после обеда на людях не может выкурить сигаретку.
На палубе сгрудились люди в сутанах. К счастью, они уже не пробуждали такого интереса, как в самом начале морского круиза. В конце концов, Цукерман нашел укромное местечко между шлюпками и на вспомогательном столике открывал приличных размеров чемодан. — Это подарок от знакомого кардинала. Дополнительный бонус за реликвии, — пояснил он, в первую очередь вынимая набор хрустальных бокалов. Потом, с церемониальным уважением он извлек покрытую патиной бутылку. — Поглядите-ка на дату. На дату, — горделиво повторил он.
— Господи, — вырвалось у кого-то из офицеров АК. — Так уже тогда производили коньяк?