— Девочки, — снова обратилась она к подружкам, — вы не дадите мне немножко денег? Все-таки куртка дорогая…
— Вот ведь зараза! — воскликнула брюнетка. — Все ей мало! Теперь ей денег подавай!
— Лизка, сама ты зараза! — перебила ее подружка. — Имей совесть! Куртка ведь и правда дорогая! Баксов двести, не меньше!
«Ага, двести! — подумала Катя. — Десять тысяч, и не баксов, а евро! И еще попробуй такую достать!»
— Это новая она двести баксов, — фыркнула девица, — а ношеной ей грош цена… и вообще у меня денег нету…
— Имей совесть! — не отставала от нее подруга. — У тебя были деньги, я видела!
— Ну да, деньги! — Брюнетка полезла в карман джинсов и вытащила оттуда три смятые десятки. — У моей мамаши разве допросишься денег? Ну ладно, держи! — И она царственным жестом протянула десятки Катерине. — Помни мою доброту!
Таких купюр Кате прежде не приходилось видеть. Она даже приняла их за какую-то экзотическую валюту, но, прочитав на них русский номинал, неразборчиво поблагодарила хамоватую девицу, схватила деньги и кинулась в «Афродиту».
Там по крайней мере действительно было тепло.
Хмурая буфетчица окинула ее весьма подозрительным взглядом; правда, на тридцать рублей можно было купить только ужасный кофе, но Катя и этому была рада.
Она грела руки о горячий стакан и пила безвкусную бурду, которая доставляла ей большее удовольствие, чем божественный мокиатто в Coffee Bean на Покровке.
Немного согревшись и, насколько удалось, успокоив нервы, Катя отправилась в туалет «Афродиты».
Это действительно был шок!
Разбитая дешевая плитка на полу и на стенах, грязно-желтый унитаз без крышки, в отвратительных потеках, раковина с отбитой эмалью… На грязной стене — матерные надписи…
Катя вспомнила свою персональную ванную комнату — черный итальянский мрамор пола, изысканные помпейские фрески темно-красных стен, позолоченные краны, огромную ванну от Vileroj & Bosh на львиных лапах, просторную душевую кабинку с пятью видами гидромассажа и парогенератором…
Она вздохнула, плеснула на лицо ледяной ржавой водой. Придется довольствоваться тем, что есть.
От холода заломило скулы.
Однако зеркало здесь было — криво повешенное, с отбитым краем, с белесыми пятнами на амальгаме, оно все же сохранило способность отражать человеческие лица.
Катя взглянула на свое отражение и пришла в ужас.
Царапины на щеке распухли, волосы растрепаны, в них торчали сухие веточки и еловые иголки.
Она кое-как пригладила волосы, отряхнула одежду, попыталась оттереть пятно на плече, но из этого ничего не получилось.
В дверь кто-то заколотил.
Катя обернулась, дернула ржавую задвижку.
— Ты что тут застряла? — прошипела появившаяся в дверях буфетчица — красные руки уперты в бока, лицо в багровых пятнах. — Колешься, блин? Выметайся сию секунду к чертовой матери! Мне проблемы не нужны! Вон, Анжелка Стукалина в прошлом феврале загнулась в «Ромашке» от передоза, так Милку затаскали! Выметайся, кому сказано! Тут тебе не Москва!
— Вижу, что не Москва!.. — Катя вздохнула, протиснулась к выходу, бросила взгляд на настенные часы.
Со времени ее разговора со Стасом прошло примерно полчаса, скоро за ней приедут и все неприятности кончатся, останутся позади… Она забудет как страшный сон и эту красномордую тетку, и грязный туалет, и тот ужас, который пришлось пережить в лесу…
Катя вышла на крыльцо «Афродиты».
Напротив кафе, на обочине дороги, ее знакомая стервозная брюнетка увлеченно болтала с двумя парнями. Она уже облачилась в Катину курточку, и чудная вещь сидела на ней как влитая. Катя машинально отметила, что у нее с этой девчонкой одинаковый рост и похожие фигуры. Да и волосы примерно одинаковой длины. В свои двадцать восемь лет Катя сохранила юношескую стройность. Девица вертелась перед парнями, хвастаясь обновкой, парни угощали ее чипсами и пивом. Один из них по-хозяйски обнял девицу, после чего на мягкой коже куртки явственно стал заметен отпечаток жирной пятерни. Катя подумала с некоторым злорадством, что, учитывая чипсы и пиво, девчонке вряд ли удастся выглядеть такой же стройной в Катином возрасте. Подружка отиралась чуть в стороне, завистливо поглядывая на троицу, парни не обращали на нее внимания.
На шоссе показалась большая черная машина.
Катя спустилась с крыльца, медленно двинулась к дороге.
Наверняка это едут за ней. Сейчас она опустится на мягкое кожаное сиденье и закроет глаза…
Машина приблизилась, Катя разглядела хищные обводы «лексуса», тонированные стекла.
Как ни странно, «лексус» не затормозил, а, наоборот, прибавил скорость.
Катя сделала еще один шаг вперед…
И вдруг черная машина, не снижая скорости, вильнула, резко ударив крылом черноволосую девчонку. Та отлетела в сторону, как тряпичная кукла, и упала на обочину.
Катя вскрикнула, прижала руки к лицу…
Черный «лексус» промчался мимо и через несколько секунд скрылся за поворотом дороги.
— Конечная! Вяжищи! — объявил водитель, и двери автобуса раскрылись.
— А как к озеру-то попасть? — спросила Татьяна водителя, задержавшись на ступеньке.
Тот сделал вид, что не слышит.
— Это тебе, верно, дочка, в усадьбу Андриановых надо! — зачастила тетка, что выходила следом за Татьяной. — Ну, это который сам дом построил!
Татьяна кивнула, решив не уточнять, что ей нужен не хозяин усадьбы, а его жена, довольно известный в мире моды фотограф. Ходили слухи, что у нее легкая рука — какую модель снимет, той с первого раза и повезет: удачные контракты, успех, выгодные знакомства.
— Ну вы, балаболки! — заорал краснорожий дядька, собиравшийся на выход вслед за теткой. — Растопырились тут на ступеньках, проходу людям не даете!
Он сильно толкнул тетку, та, заверещав, повалилась на Татьяну. И быть бы расквашенному носу и переломанным конечностям, если бы не отличная Татьянина реакция. Она ловко соскочила со ступеньки и успела придержать тетку, чтобы та аккуратно приземлилась на колени. Все же тетка здорово вымазалась, но Татьяну это не волновало. Она внимательно оглядела огромный букет и перехватила его поудобнее.
— Ишь выперлась с цветочками своими! — не успокаивался скандальный дядька, видно, ему хотелось доругаться. — Людям места нету, а она с веником!
Слово «людям» он упорно произносил с ударением на втором слоге.
— Да ты весь с внутренностями своими проспиртованными того букета не стоишь! — процедила Татьяна сквозь зубы и переложила букет в левую руку, правая сама собой сжалась в кулак. Дядька посмотрел ей в глаза, подхватил свой мешок и поскорее удалился.
— Ты по шоссе не ходи, — посоветовала тетка, плюнув вслед своему обидчику, — большого крюка дашь. Ты иди вон в тот конец поселка, там будет бывший сельсовет, в нем теперь магазин круглосуточный, ты его справа обойдешь, а после увидишь тропиночку узенькую, она тебя аккурат к озеру приведет. А там увидишь дом большой такой, красивый, не ошибешься…
Букет нужно было доставить в усадьбу Андриановых. Причем как можно быстрее, она и так здорово задержалась из-за опоздавшего автобуса. Оправданий ее никто слушать не станет, не уволят, конечно: где они найдут еще человека, чтобы за такую зарплату бегал курьером? Да ладно бы еще по Москве, там хоть метро есть, а то послали сюда, к черту на кулички! Машина у них, видите ли, сломалась!
«Ничего, пешком добежишь, — ухмыльнулся Витька-водитель, — ноги длинные…»
Ноги-то длинные, и рост не подкачал. А что толку? Приехала Таня в Москву с одной мыслью: с таким ростом ей дорога только в модельное агентство. И ведь не вчера родилась, знала, конечно, что деньги нужны на фотографии и на многое другое. Но действительность превзошла все ее ожидания. Она вспомнила, как томилась в толпе ожидающих девушек, таких же как она, искательниц счастья. Чаще всего ей отказывали без объяснения причин — не подходите, и все. Но тогда, когда она, осатанев от пустого ожидания, все же пробилась в комнату, где сидели двое мужчин, они снизошли до разговора.
Один был лысый и толстый, в комнате было жарковато, он все время потел и почесывался под полосатой майкой. Татьяна сразу же поняла, что всем заправляет не толстяк, а другой, молодой парень с длинными волосами, завязанными в хвост.
Лысый окинул ее равнодушным взглядом, жирными пальцами перебрал фотографии, причем губа его при этом брезгливо оттопыривалась, как будто он трогал червяков или лягушек.
— Черт знает что! — буркнул он, и Тане захотелось убить его на месте. Просто сильным ударом ноги впечатать в стену, а потом размазать то, что останется.
Парень с хвостом спиной почувствовал ее взгляд и повернул голову. И Таня поняла, что он немолод, уж не меньше пятидесяти, просто со спины кажется молодым, из-за узких плеч и хрупкого сложения. Он бросил зоркий взгляд через плечо и рывком повернулся вместе со стулом. Таня неожиданно увидела себя его глазами — высокая, чуть угловатая, с твердым взглядом и точными движениями. Короткие рыжеватые волосы, густая россыпь веснушек на носу.
— Н-да-а, — протянул тип с хвостом, — ну-ка пройдись… еще разок… Та-ак… С такими повадками тебе только форму для спецназа рекламировать.
— Морда в крапинку, брови, как у скотчтерьера, стрижена, как прапорщик, — поддержал лысый. — Кого они присылают, а, Миш? За кого они нас держат?
— Не в волосах дело! — Татьяна поняла, что сейчас ее выгонят, и осмелела.
— Точно, — поддакнул Миша, — тебе ни один парик не поможет.
И тогда она представила, как стоит против них один на один. Лысого-то она уложит одним ударом, кулак без сопротивления погрузится в его рыхлую плоть по самое плечо, он плюхнется на пол, как мешок, и больше не встанет. Что-то ей подсказывало, что с этим узкоплечим Мишей справиться будет потруднее.
Миша хмыкнул, с интересом изучая ее лицо.
— Брось ты это дело, — неожиданно посоветовал он вполне человеческим голосом, — это не твое. Если хочешь чего-то добиться, найди работу, покрутись пока рядом, а когда твердо уверишься, что тебе надо, тогда сама решишь, идти в «вешалки» или нет.