— Уверена, что из-за парочки инцидентов, — сказала она. — Я так и не узнала всей истории.
— Бинго! Вот оно.
Он заметил ряд коробок около колена, темный парик, видимый чуть ниже края. Одна из его идей, которая привела его сюда, заключалась в том, чтобы сколотить костюм из имеющегося хлама, который в крайнем случае мог бы сойти за форму санитара. Чтобы проскользнуть снаружи во время гала-концерта и бежать (сложно) или, по крайней мере, добраться до стойки регистрации, чтобы воспользоваться телефоном (все еще сложно, но не невозможно). Привлекательным бонусом в этом втором варианте было то, что он также мог отследить заметки смотрителя о нем — и, возможно, больше информации об этом другом Десмонде.
(Если ни один из этих вариантов не сработает, его следующая идея заключалась в том, чтобы подойти к самому симпатичному простофиле на церемонии и рассказать ему свою трагичную историю. Он действительно был всего лишь хорошим, непонятым мальчиком, и есть ли у них хоть капля сострадания связаться с миссис Десмонд на Бойлстон-стрит и дать ей знать, как сильно ее любящий мальчик хочет вернуться домой?)
Его желудок перевернулся, когда он думал о шансах Кей в любой из этих идей. Как ему удасться вытащить ее из Бруклина? Он продолжал говорить себе, что если он сможет выбраться, то у него будет время, ресурсы и свобода, чтобы разработать для нее более смелый план побега.
Сейчас он искал что-нибудь похожее на белоснежные рубашки в униформе, которые носили санитары. Парик тоже помог бы, если бы он хотел выбежать за дверь и спокойно спуститься по подъездной дорожке.
Лампочка позади него потрескивала, издавая еще один всплеск, и ей удалось не сгореть. Медсестра Эш споткнулась о что-то и выругалась себе под нос. Он мог слышать шаги через потолок над ним, медленно, шаркая, как кто-то блуждал взад и вперед, приглушенное стаккато, которое проникло в толстые стены и еще более толстый слой пыли в помещении. Он задавался вопросом, сколько таких мест было в Бруклине, более темных, грязных комнатах, которые скрывал безупречный белый внешний вид.
Он перелез через закрытую картонную коробку, приблизившись к небольшому пучку волос, видимому в нескольких метрах. Здесь было темнее, вне досягаемости умирающего света. Это царапающее, удушливое чувство пыли, забивающей его горло, напомнило ему о почти непроницаемом воздухе в шкафу. Но он был рядом со своей целью, и он быстро пошел к ней, стремясь вернуться к свету с тем, что он нашел.
Рикки закруглил угол коробки и остановился, чувствуя, что кровь в его венах стала короткой и холодной. Мужчина? Труп? Нет, человек, бледный, хрупкий и костлявый, сидел в маленьком пустом пространстве, сделанном коробками. Его руки были обернуты вокруг коленей, прижимая их к груди, и он сразу услышал Рика. Неопрятная копна темных волос на его голове взъерошилась, а затем его голова щелкнула вверх, и он таращился, рот был открыт, на Рика. Его глаза были огромными, черными, текли мутные слезы.
— Простите, не сажайте меня больше в подвал, — прошипел мужчина, его щеки были покрыты рубцами, следами, где ногти забили плоть. Его рука дрожала, когда он поднял скальпель, кровь стекала по его пальцам. — Я был хорошим. Я сделал все, о чем вы просили! Я сделал все, что ты просил, только не заставляй меня. Я не могу! Мне очень жаль, очень жаль. .
— Рикки! Рикки?
Кто-то держал его за руку и тряс его. Он вдруг не мог сказать, смотрел ли он на скелета, или он лежал там на полу вместе с ним, рухнув. Да, он определенно был на полу. Он чувствовал под ладонью ледяной цемент и пыль, покрывавшую его костяшки пальцев. Как он упал? Медсестра Эш все еще трясла его, затем приложила руку ко лбу, чтобы почувствовать жар.
Человек пропал.
— Я видел. .
— Нет, не рассказывай им. Они тебе не друзья. Они не должны знать наверняка.
— У меня внезапно закружилась голова, — соврал он.
— Ты ледяной, — прошептала сестра Эш. — Температуры нет. Ты ел за завтраком?
— Нет, — опять соврал он. — Я. . не был голоден, полагаю. У меня закружилась голова или что?
— Я скажу. Ты упал как мешок с кирпичами. Что ты говорил? она попросила, помогая ему постепенно встать на ноги.
— Говорил? Рик несколько секунд хлопал ртом, глядя на пустое место на земле, где человек был прижат к ящикам. Он мог поклясться, что в толстой пленке пыли была впадина. — Не думаю, что я что-то сказал.
— Ты что-то выкрикнул перед тем, как упасть, — сказала она раздраженно, крепко прижимая его к обеим рукам и уводя от ящиков. Парика не было, теперь он видел. Никогда не было. — Это прозвучало так страшно, Рикки. Это звучало как: помогите.
Глава 18
Кафетерий был освещен тепло для разнообразия, воздух тяжелый с солеными, травянистыми соусами и жарящимся мясом. Закуски, поблескивающие маслом, переливались на банкетных столах по внешнему периметру кафе-бального зала.
Запах, который обычно вызывал у него слюноотделение, вызывал у него чувство тошноты. Он действительно не ел много сегодня. Или позавчера вечером. Его ноги чувствовали свинец в тяжелой обуви, предназначенной для пациентов сегодня и только сегодня вечером. Он стоял, онемевший и нервный, спиной к стене.
— Бесстыдник, — сказала Кей рядом с ним. Она и другие пациенты, допущенные на торжество смотрителя, были одеты в простые белые рубашки и брюки для мужчин, такие же рубашки и черные скромные юбки для женщин. Кей переоделась в штаны, выглядя несчастной. Это было ощутимое оскорбление от смотрителя, но Рикки постарался выйти из тумана нервов, чтобы сказать ей, что она все еще выглядела красиво, даже без юбки. Все пациенты с тревогой ждали, наблюдая, как гости смешиваются и запихивают в себя еду. Он присматривал за симпатичным Гостем, но до сих пор не заметил ни одного. Кей, казалось, согласилась. — Они все такие беззаботные. Я не думаю, что мы даже люди для них. Думаешь, эти клоуны когда-нибудь не спят по ночам из-за таких вещей?
— Нет. Они идут домой и крепко спят на своих кроватях, сделанных из денег, и снова встают без забот в мире. В любом случае, посмотри на баннер.
Он указал на гигантский бумажный баннер, который был празднично нарисован и висел над дверями в общую зону.
СПАСИТЕ НАШИХ БОЛЬНЫХ -
ЛУЧШАЯ ЕДА И КРОВАТИ ДЛЯ БРУКЛИНА
— Они думают, что делают нам одолжение, — сказал Рик. — Не то, чтобы я жаловался на лучшую еду. .
— Да, ну, я думаю, что они ничтожны. Они просто этого не знают.
Рикки ухмыльнулся на это. — Всегда ищешь светлую сторону.
— Когда мы закончим эту сценку? — спросила она. Их скудный реквизит был спрятан в мешке для белья на другой стороне Рика. Его актеры с нетерпением ждали его указаний. Он не знал, что делать до спектакля, и избегал их взглядов.
— Надеюсь, скоро, — сказал он. Не сумев сколотить убедительную маскировку, он отчаянно осматривал комнату, надеясь на знак, что санитары ослабляют бдительность, — что он сможет выбраться отсюда незамеченным.
— Ты всё ещё в деле?
— Конечно, но я теряю самообладание с каждой минутой, — мягко сказала Кей. — Было бы стыдно произвести впечатление на всех, а потом всё испортить, если твой план не сработает.
— Если мой план не сработает, думаю, нам обоим будет чего другого, о чем беспокоиться, Кей. Сейчас или никогда.
Он не сказал ей о том, что видел призрака или что это было в кладовке. Страх, съедал его, как и то, что смотритель написал в своих заметках. Чем дольше он оставался здесь, тем больше ему нужно было быть здесь. Бруклин сводил его с ума.
— Если я. . если я не сумею, я бы не хотела, чтобы это тебя остановило, — пробормотала она, глядя на пол.
— Кей. Ты же знаешь, я бы никогда не оставил тебя здесь. Должен быть способ сбежать для нас обоих. Ты можешь дать мне список твоих родственников, хороших, и, возможно, они смогут тебя вытащить отсюда.
Это не было вариантом, и они оба это знали. Маловероятно, что кто-то, кроме ее отца, имел бы право вытащить ее из Бруклина.
Смотритель вошел через дверь слева от них, фактически заставив их замолчать. И не только их. Гости начали замечать, как сквозь толпу пробегает шепот интереса. Рик не мог поверить, сколько людей пришло. Большинство из них были старше, но он шпионил за несколькими молодыми мужчинами и женщинами. Одна девушка практически подбежала к смотрителю, когда он прибыл. Она была низкая и с пышными формами, с темными волосами и тяжелым нагромождением ожерелий, свисающих над ее блузкой. Если он правильно догадался, она примерно ещё училась в колледже.
По дизайну, конечно, гости носили только черное и белое, но кое-где Рикки замечал брызги красного, скрытые на лацкане или декольте дам. Это были маленькие красные булавки, но не все их носили.
Смотритель не стал пить и есть, сразу же погрузившись в разговор с темноволосой девушкой, которая перехватила его.
Рика не очень интересовало, что они говорят друг другу. Вместо этого он обратил внимание на двери. Не было никакой музыки, но тихие разговоры по комнате обеспечивали мягкий саундтрек, когда он взвешивал свои варианты. Одинокий санитар стоял у дверей, настороженно, но не слишком заботясь о своем посте, судя по тому, как его взгляд сбился на темноволосую девушку, накинутую на смотрителя.
Медсестры мелькают среди гостей, большинство из них носят растрескивающие улыбки, когда они мирятся с напряжением играть официантку на вечер.
Это не было обманным видением, особенно с медсестрой Эш, расположенной рядом с ними, хотя он чувствовал, что здесь не было много медсестер и санитаров. Может быть, после спектакля ему больше повезет очаровать гостя, никто из них не подходил к пациентам. За Рика и его актерами наблюдали и шептали с безопасного расстояния. Конечно, это были «ручные» пациенты, но они все равно были пациентами в психушке.
Большинство медсестер и санитаров, вероятно, были распределены среди номеров в другом месте, держа пациентов тихими и подавленными, чтобы не беспокоить гостей. Порядок и дисциплина. Это был путь Бруклина.