Если что-то пойдет не так, Рик знал, что смотритель заставит свою команду действовать быстро. После всей этой работы и подготовки, ничто не может пойти не так.
— Я прослежу, чтобы вам всем оставили торт за вашу тяжелую работы, — сказала сестра Эш, прислонившись к ним и ободряюще улыбнувшись. — Не могу дождаться, чтобы увидеть, как вы будете смотреться все вместе.
— Мы собираемся начать в ближайшее время? — Спросила Пэтти. Она стояла рядом с Кей, выглядя все более встревоженной. Ее белая рубашка подошла не очень хорошо, и на ее короткой, приземистой раме длинная юбка, которая должна была быть длиной до щиколотки, чистила пол. Ее большие голубые глаза были немного скрещены, как будто ей нужны были очки, чтобы исправить зрение, но их не разрешили в психушке.
— Спектакль. . Как долго они заставят нас ждать? Я умираю с голоду. .
— Уверен, это не займет много времени — сказал Таннер рядом с ней. Он смотрел прямо перед собой, его глаза сузились и сосредоточились, как будто он изо всех сил пытался закрыть болтовню и запахи.
Через комнату, темноволосая девушка запрокинула голову и буйно смеялась над тем, что говорил смотритель. У нее была такая заметная щель в зубах, что Рикки мог видеть ее отсюда. Он наблюдал, как она исчезала за дверью, куда стекались последние гости. Через мгновение она вернулась с небольшим гонгом и палочкой с мягким закругленным концом. Она подняла гонг и ударила его дважды, сияя в комнате.
Тут же гости замолчали, и Рик почувствовал, что его оставили в каком-то клубе.
— Формальности, — почти извиняясь, сказал смотритель. — Спонсоры верхнего уровня, изволите могли следовать за мной. .
На нем было официальное черное пальто и белая рубашка с почти несуществующим воротником. Маленькая, красная булавка мелькнула где карманный платок. Рикки смотрел, как дюжина или около того гостей отделяются от большей толпы и уходят одним потоком. Все они, заметил он, носили ярко-красные булавки.
— Мы должны ждать? — Проскулила Пэтти, ерзая. Кей попыталась положить руку женщине на плечо и успокоить, но та тут же отмахнулась. — Мы подготовились давным-давно. Нам на стоит затягивать. Они привели нас сюда, чтобы устроить шоу, не так ли?
Рик не мог сказать, был ли это проблеск озорства или гнева в глазах Пэтти.
Высокий, красивый мужчина с уверенной улыбкой и рыжевато-каштановыми волосами шагнул вперед впереди остальных, протягивая руку смотрителю, который встряхнул ее, прежде чем вывести остальные Красные Булавки.
— Как вы думаете, куда они? — Пробормотала Кей.
— Чтобы пересчитать свои деньги? Кто знает? Возможно это то, что мне было нужно, — сказал он.
Медсестра Эш посмотрела ему в глаза и улыбнулась, затем указала на середину комнаты, сигнализируя ему начать игру.
Он бросился к ней, наполовину захлебываясь облаком цветочных духов, парящих над гостями. — Смотрителя здесь даже нет, — прошептал Рик. — Разве мы не должны подождать?
— Он скоро вернется, я уверена. Дела немного отстают от графика, так почему бы тебе не начать?
Рик кивнул. Ему было все равно, пропустит ли смотритель их дурацкое маленькое шоу, но его раздражало, что человек попросил его управлять всем этим, а затем полностью пропускает это.
Он повернулся к своим актерам, все они выглядели совершенно незаинтересованными, но не Пэтти, которая извивалась в ожидании начала.
— Здесь ничего не происходит, — проговорил он.
— Прошу вашего внимания, — сказала сестра Эш, махнув рукой над толпой, чтобы попытаться успокоить их. — Смотритель Кроуфорд попросил своих самых лучших пациентов сыграть для вас короткую пьесу. Уверен, они будут признательны, если вы уделите им все свое внимание.
Рикки узнал взгляды, уставившиеся на него — выжидательные, слегка раздраженные взгляды родителей, вынужденных смотреть, как их неистовые дети поют в ежегодном Рождественском концерте или исполнении оркестра. Почти все их головы снисходительно склонили в сторону, губы поджали, слова «ну, разве ты не слишком очарователен» молча проецировались на них.
Он прочистил горло и занял свое место в пустом пространстве, которое они расчистили для пациентов. Держа кусок картона, который имитировал блокнот, он задумчиво сжал кулак под подбородком, доставляя свою первую строку.
— Работа врача никогда не заканчивается. Вылечить больного. Благосклонность к раненым и угнетенным. Но что про благосклонность к больному разуму?
Он сделал преувеличенную а-ха! и кивнул. — Тайны души и разума-величайшие тайны из всех.
Вежливые, мягкие аплодисменты гнались по комнате. Он повернулся направо, к задней части комнаты, разыскивая Кей, чтобы дать ей реплику.
— Мой первый пациент! — прокричал он, ненавидя каждое немое слово, которое выходило из его рта. — Как интересно! Первая тайна, которая будет рассмотрена!
Но Кей не слушала и даже не готовилась к своему появлению. Она была слишком занята, пытаясь вытащить Пэтти обратно к стене с остальными. Видимо, певице надоело ждать. С медсестрами, занятыми подносами и санитарами в других комнатах, Пэтти вырвалась в гущу толпы.
Гости рвались назад, давая ей дорогу. Несколько хихикнули и указали, и Рик отчетливо услышал, как мужчина сказал своей жене «О, забавно! Смотри, кажется они начинают свое маленькое шоу!»
Пэтти подняла руки, наполовину поя и наполовину произнося речь, ее голос, гремев с ясностью Шекспира, звучал со сводчатого потолка. Медсестра Эш побежала за ней, а другие медсестры бросились складывать подносы, не разливая ничего.
— Как восхитительны удовольствия воображения! В эти восхитительные моменты весь мир принадлежит нам; ни одно существо не сопротивляется нам! — проревела Пэтти, ее щеки покраснели от волнения. Внимания.
— Мы опустошаем мир, заселяем его новыми объектами, которые, в свою очередь, мы уничтожаем. Средства для каждого преступления наши, и мы используем их все, мы умножаем ужас во сто крат.
Когда она достигла своего перепева, две медсестры загнали ее в угол, без сомнения, стараясь изо всех сил уговорить ее и не вводить ее в тишину, пока так много глаз смотрели.
— Что мы делаем? — Кей ахнула, прикрывая рот.
— Мы позволяем ей продолжать, — сказал Рик, видя свой шанс. У дверей никого не осталось. — И мы поблагодарим ее позже за эффектное выступление.
Кей покачала головой, быстро, печально. Его немного ужалило, но он не успел замешкаться. Если он не уйдет сейчас, ему никогда не сбежать.
Глава 19
Рикки обогнул край суматохи, оставив Кей с другими пациентами. Он не винил ее за то, что она не пошла — шанс быть замеченной или пойманной был высоким, тем более если они шли вместе. Когда он приблизился к двери, он оглянулся на нее и увидел, как она пытается успокоить Денниса, который заволновался от шума и повернулся лицом к стене, прислонившись к ней лбом.
У Пэтти все было не так спокойно. Она отбивалась от медсестер, которые пытались усмирить ее посреди комнаты. Он подумал, возможно она взглянула на него и улыбнулась, но к тому времени он уже вышел за двери в зал и вздохнул с облегчением, что он совершенно пуст.
Двигаясь быстро, он последовал за коридором, который вёл в прихожую. Здесь он насторожился. Вход в вестибюль, единственная высокая дверь с металлическим сетчатым окном и тяжелым замком, никогда не оставалась без внимания. Дверь была закрыта, конечно, и заперта, но прихожая была слабо освещена и бесшумна, так как все гости уже были внутри. Насколько он мог судить, там никого из санитаров.
Он воспользовался своей удачей, потирая потные ладони о свои заимствованные брюки и проходя мимо входной двери. Было нетрудно найти кабинеты отсюда. Зал шел только в одну сторону, несмотря на большое количество дверей с обеих сторон, всё идёт к тяжелой двери, которая вела к зоне регистрации и затем вниз к уровню подвала. Рикки почувствовал холод на затылке и замедлился, вспоминая голос, который, казалось, следовал за ним по всей лечебнице. Это всегда сопровождалось неземным холодом. Сейчас он снова пропустил через себя этот холод, не обращая внимания на мурашки, поднимающиеся вдоль его рук, когда он остановился у кабинета смотрителя.
Внутри было темно. Темно, но дверь была не заперта. Он не знал, было ли это ошибкой со стороны персонала или высокомерным предположением, что торжество пройдет без малейшей задоринки. В любом случае, Рикки долго не раздумывал, чтобы зайти внутрь. Он зашел так далеко, и сомневался, что наказание за проникновение в конкретный кабинет будет сильно отличаться от наказания за то, что он сбежал. И он напоминал себе, что не собирался попасться.
Он поспешил к аккуратному столу, щёлкнув свет и определив местонахождение часов смотрителя. Позволил себе три минуты. Даже это казалось риском. Но все, что он раскопал, придется вернуть обратно. Если бы он не выбрался сегодня, смотритель не узнал бы, что он шпионил.
Поэтому он лихорадочно работал, открывая ящики наугад, ища журнал, блокнот, всё что можно взять с собой.
В нижнем ящике письменного стола с правой стороны находился органайзер файлов с около пятидесяти коричневыми папками. Вкладки в верхней части отображаются фамилии, которые распределены обратно в алфавитном порядке. Он нашел «ДЕЗМОНД, Р» и вытащил его из ящика. Это было оно, и у него оставалось по крайней мере две минуты, чтобы привести все в порядок и уйти. Он постучал по папке, открыл и—
пусто.
Рикки уставился на место, где должны были быть десятки полезных заметок, но ничего не было. В панике он случайно выбрал другую папку. Этот, конечно, был практически переполнен диаграммами, записями, рукописными наблюдениями. .
Он почувствовал, что странные, холодные миазмы снова обволакивают его и застывают. Либо ему это показалось, либо были шаги, доносящиеся из коридора. К счастью, он закрыл за собой дверь. Рик щелкнул настольной лампой и остановился в темноте, прислушиваясь, тяжело дыша. Шаги приближались.