— Я пытаюсь, — сказал Рик, и он не шутил. — Ты права. У меня проблемы с самообладанием. Но я не чувствую, что мне пытаются помочь здесь. Что-то происходит. Ты можешь говорить мне все, что хочешь, но я знаю, это правда. Ты не можешь решить, на моей ты стороне или на стороне смотрителя. Я не знаю, кто его друзья и что такое Вторая фаза, но я знаю, когда мне лгут. Я не ребенок.
— Рик…
Сестра Эш резко повернула голову в сторону, услышав, что он творил, — громкий, мучительный крик из подвала под ними. При этом звуке ее щеки стали ярко-красными. Отлично. Она тоже это услышала. Это был прекрасный знак.
Он отвернулся и лег на матрас, лежа на спине. — Ты можешь дать мне дозу чего угодно, можешь попытаться заткнуть меня или изменить. Но я знаю, что смотритель что-то скрывает. Что вы все что-то скрываете. Я все равно найду выход отсюда и не забуду, кто мне помог, а кто нет.
У него все еще был клочок бумаги, который он сохранил вместе с ее пометками. Чудовище. Мясник. Нет, он не забудет. Теперь, благодаря смотрителю, в его голове крутились другие слова. Образец, доза, трансформация.
Рикки глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он боялся, очень боялся теперь, когда гнев прошел, но он не мог позволить ей увидеть это. — Я бы хотел побыть один.
Глава 22
Изоляция в комнате длилась два дня. В конце, Рик был почти рад снова видеть смотрителя, когда тот открыл дверь палаты. Мужчина долго стоял, наблюдая за пациентом и что-то прикидывая. Его очки мерцали в ярком свете коридора, стекло было таким отражающим, что Рикки не мог разглядеть глаза мужчины, только белые круги.
— Я думаю, все успокоились после этого несчастного случая, — холодно сказал смотритель. Он говорил как разочарованный родитель. — Почему бы тебе не пойти со мной, чтобы мы могли обсудить твою интерпретацию этих событий.
Рикки вылез из постели и зашаркал к двери. Он не мылся уже два дня, его волосы были взъерошенными и жирными. Брюки и рубашка пациента были новыми, но уже начали вонять потом. Молча, стиснув зубы, Рикки последовал за смотрителем из своей комнаты.
— Я так понимаю, ты сблизился с Китом Уотерстоном, — сказал мужчина.
Рик больше не воспринимал это как вежливый разговор. Он решил, что не будет воспринимать все, что говорит персонал, как простую беседу. Все это было с какой-то целью. Захватнически.
— Я легко завожу друзей, — сказал Рик без эмоций.
Они пробрались по коридорам, ведущим из комнаты отдыха в южном конце здания вниз по лестнице в вестибюль, а затем ушли, оставив после себя относительное спокойствие ожидающих стульев и журнальных столов в административном зале. Группа медсестер собравшиеся в амбулатории резко затихли, когда смотритель проходил мимо с Рикки на буксире.
— Это, безусловно, правда. Сестра Эш тоже тебя любит, — сказал смотритель.
— Понятия не имею, — ответил Рик, пожимая плечами, изображая безразличие. — По-моему она относится ко всем одинаково.
— Мм. Хотя она очень хорошо о тебе отзывается. Кооперативные пациенты-это благословение. Ты тоже примерно ее возраста и симпатичный. Юные леди замечают тебя, Рик. Наверняка ты их тоже замечаешь?
Значит ли это, что она никогда не стучала на Рикки за то, что он покинул зал? Он предполагал, что это причина его изоляции, но, возможно, все были изолированы в наказание за беспорядки. Смотритель не выглядел рассерженным, так что, возможно, она действительно не упоминала об их разговоре той ночью.
— Я здесь не для того, чтобы искать себе пару, — сказал Рик. — У меня есть. . проблемы с самообладанием. Это выводит меня из себя. Я здесь для того, чтобы решить эту проблему.
— Очень зрело с твоей стороны.
Он казался действительно впечатленным, как будто купился на это.
— И ты, конечно, прав. Все, что нам нужно сделать, это получить контроль над твоими импульсами к гневу, и тогда можно тебя выписать.
Смотритель съел одну из своих мятных конфет, когда вел их через дверь кабинета. Он не проявлял никаких признаков замедления, что означало, они возвращались в подвал. Была ли это вторая фаза? Пришло время для дозы? Рик старался не паниковать, но в то же время чувствовал — как и во время их первого общения — странное воодушевление от слов смотрителя. Он прищурился на спину мужчины и попытался оценить его, основываясь на нескольких мгновениях, проведенных с ним. Может быть, сестра Эш тоже злилась. Может, работа в этом месте подействовала на нее, как на него.
Смотритель Кроуфорд не казался угрозой, но Рик знал, что опасно доверять любому взрослому, обещающему что-то, что звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, и держать его в психушке, не упоминая его «извращение», как любил называть это Бутч, было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Во всяком случае, он знал, что это была только полуправда-он сомневался, что «трансформация», о которой говорил смотритель на благотворительной вечеринке была такой же незначительной, как сейчас. Сокрушительная неразбериха нависла на плечах Рика.
Соответственно, он замедлил шаг.
— Почему мы возвращаемся туда? — спросил он.
— Вы нервничаете, Мистер Десмонд.
Тяжелые шаги смотрителя эхом отдавались на ступенях. Он не колебался и не стал ждать, пока Рикки поспеет за ним.
— Может быть, я нервничаю.
— Не волнуйся. Я изложил свои намерения, не так ли? Более доброе, мягкое будущее для медицины, помнишь? Тебе нечего бояться меня, — сказал он. Это был заботливый голос. Отчий голос, низкий и полный мудрости, плюс что-то похожее на приветствие. — Я просто отведу тебя к дружку-пациенту.
— К кому?
Это была Кей? Его разум бешено метался. Что, если, пока он находился в изоляции, ее притащили сюда для чего-то еще худшего, чем шоковая терапия? Он делал поспешные выводы, да, и паниковал тоже. Но он ничего не мог поделать.
Рики вздрогнул от неожиданного резкого смеха смотрителя и слегка споткнулся о ступеньки. Автоматически и быстро смотритель повернулся и схватил его за руку, удерживая. Он продолжал спускаться по лестнице без сучка и задоринки. — Просто сегодня много вопросов, не так ли? Где ваше чувство приключения, Мистер Десмонд? Твое чувство загадки.
В последнее время он мог думать только о чувстве тайны. Рикки держал рот на замке и последовал за ним. Он начал дрожать от холода, остро чувствуя, как давно не наслаждался настоящим солнечным светом. На этот раз путь вниз казался темнее, но он знал, чего ожидать, и больше не спотыкался. Он удивлялся, как здесь вообще выживают пациенты. Как они переживали ночи, когда он мерз через пять минут?
Они спускались все дальше и дальше. Он забыл, сколько времени это занимало в его видении. Казалось быстрее, или, по крайней мере, более срочным, когда это гулкое сердцебиение заманивало его вперед.
Как только они подошли к нижнему отделению, смотритель оттащил одного из санитаров в сторону и указал на дорогу, по которой они пришли. Защита. Он не хотел, чтобы их снова прерывали. Рик сомневался, что сестра Эш появится на этот раз. Он сжал губы, глядя на санитара, неуклюже проходящего мимо. Мужчина даже не взглянул на него, подошел к своему посту, изображая статую часового.
Они остановились у второй двери слева. На этот раз в палате было тихо, но взгляд Рика все равно устремился к последней двери справа. Она была там прямо сейчас, девушка из его сна? Он снова обратил внимание на смотрителя, боясь, что его поймают.
Дверь с визгом распахнулась, такая тяжелая, что даже крепко сложенный смотритель не смог ее открыть. Мятный вздох сорвался вниз к Рикки, когда мужчина вздохнул с напряжением, а затем Рикки заглянул внутрь, бессильный против прилива любопытства.
О, превосходно, — протянул смотритель, показывая на палату. — Вот наша маленькая звезда. Ты, конечно, помнишь Пэтти. Я подумал, что тебе будет интересно узнать, как у нее дела после этого экстраординарного представления.
Глава 23
Камера выглядела совсем не так, как ожидал Рик. Она был яркой, на момент, с почти ослепительно белыми хирургическими лампами, установленными по обе стороны больничной каталки.
Пэтти лежала, пристегнутая ремнями к кровати, ее почти косые глаза метались во всех направлениях. Они остановились на Рикки, и ее рот раскрылся от удивления. Их выражения совпадали, предположил он, потому что он чувствовал, что попал — не только к Пэтти, но и на какую-то серьезную операцию. Медсестра Эш стояла рядом с пациентом, выглядя несчастной, ее руки ерзали с полным шприцем. Рядом с кроватью стоял металлический стол с несколькими хирургическими инструментами, разбросанными по чистой бумаге.
— Пэтти постоянно улучшалась, но это был медленный прогресс, — сказал смотритель — С таким медленным прогрессом всё очень легко может повернуться вспять. Иногда, как бы трудно это ни было, мы должны помочь пациенту сделать шаг вперед. Более мягкие подходы не всегда эффективны. Ты пытаешься, ты терпишь неудачу и приходишь к пониманию своих ограничений в отношении определенных дефектов разума.
Вся теплота и дружелюбие исчезли из его голоса. Он больше не звучал как разочарованный отец, холодный и отстраненный, как будто научился быть человеком из медицинского учебника. Его глаза были пустыми, когда он посмотрел на Пэтти. Она боролась на кровати, но только до тех пор, пока смотритель не поднял руку и не указал на медсестру, которая колебалась, прежде чем вставить иглу шприца в руку Пэтти.
Дверь за спиной Рика была открыта, но он почувствовал, как плотная масса санитара встала у него на пути, чтобы наблюдать. Рик был в ловушке.
— Что. . Что вы с ней делаете? — спросил он. Его чувство самосохранения быстро поднялось, и он начал дрожать. Как могло быть это первой альтернативой доброму и нежному? Все, что смотритель лечебницы говорил о его ограничениях было так несправедливо. Пэтти была уязвимой. Рик невольно представил себя на той же каталке, пристегнутым ремнями. В этой больнице умирали пациенты. Он это знал. Он сам видел карточки пациентов.