— Бутч.
— Что? Это правда. На мой взгляд, он ничем не отличается. Может быть, худее. Эй! Малыш! Ты все еще педик, или это прошло?
— На самом деле, обычно он так не разговаривает, просто это было такое трудное время для всех в семье. Это накладывает свой отпечаток на всех нас.
И теперь Бутч пристально посмотрел на смотрителя Кроуфорда, тыча пальцем в его сторону.
— Потому что ни на секунду не думай, что мы не сможем понять, лжешь ты или нет. Меня от этого тошнит, слышишь? Меня просто тошнит от того, что мне лгут. Другие врачи говорили то же самое! Ему нравилось что-нибудь выкидывать после Викторвуда и Хиллкреста!
Лицо Бутча, томатно-красное, превратилось в мясистую бульдожью гримасу. Он выпрямился на своем месте, чтобы сказать свою часть, и теперь медленно опустился обратно, его гнев угасал по мере того, как тикали секунды. А тем временем смотритель спокойно разглядывал его из-за скрюченных пальцев.
— А теперь скажи им, как у тебя все хорошо, — мягко сказал смотритель Кроуфорд. Мягко, да, но это был приказ. — Будь честен, Рик, и дай им знать, как ты себя чувствуешь в Бруклине.
Слова хлынули из его рта прежде, чем он успел их остановить. Это был его голос, но он не узнавал его.
— Смотритель работает со мной каждый день, мама. Не переживай за меня.
— Никто и не переживал, — пробормотал Бутч, свирепо глядя.
Обычно этот самодовольный тон Бутча вызывал у него желание замахнуться. И, возможно, в этом был смысл. Может быть, Бутч пытался спровоцировать его на драку. Ему хотелось схватить его, закричать, но ярость не поднималась. Все внутри было отгорожено стеной.
— Нет, мы переживали.
Его мать сжала губы.
— Мы очень волновались. Мы скучаем по тебе, Рик, мы просто хотим, чтобы ты вернулся домой. Тот… прежний ты.
— Я знаю, мама, — он слабо улыбнулся ей, чувствуя, как за правым глазом нарастает головная боль. Там пульсировала вена. Что-то было не так, его лицо, его выражение, шаткая плотина, сдерживающая внезапный поток эмоций. Он выбирал слова, чтобы сказать, но выходили другие, те, которые он хотел немедленно забрать обратно. — Я скоро стану прежним собой. Вы просто должны доверять смотрителю Кроуфорду. Он знает, что делает, я еще не до конца вылечился, но мне уже лучше. Я в надежных руках.
Бутч и его мать ошеломленно уставились на него. Затем она вскочила на ноги, бросилась вперед и снова обняла Рика.
— Мой маленький чудо-мальчик.
Она крепко сжала его, и он почувствовал, как одна из ее слез скользнула по его щеке. — Я знала, что это всего лишь вопрос времени. Что если мы просто продолжим пытаться, продолжали молиться…
— Мда. Ну… — Бутч нахмурился, его лицо выглядело еще более кривым и бульдожьим, чем обычно. — Время покажет. Вы уверены, что он просто не разыгрывает вас, док? Он хитрый.
Смотритель, казалось, совершенно смирился с обвинением, развел руки в стороны, приглашая к расспросам.
— Я выполняю работу десяти людей в плохие дни, мистер Килпатрик, и эта работа проверена.
— Я так волновалась, милый, — сказала мать, держа его на расстоянии вытянутой руки. Она выглядела старше, словно сильно постарела за два месяца, прошедшие с тех пор, как высадила его в Бруклине. — Когда ты не отвечал на мои письма и телефонные звонки.
— Что, как я уже объяснил, является частью нашего процесса, — вмешался смотритель.
— И все же… мать беспокоится.
— Ну что, Рик? Успокой свою мать. Скажи ей, как тебе понравилось наше маленькое путешествие.
Еще одна команда. На этот раз слова вырвались не так легко. Письма? Звонки? Он провел так много времени, убежденный, что его мать вообще перестала заботиться о нем. Даже если ее внимание было слегка неуместно, все же лучше, чем быть забытым. Но она не забыла его. Она писала и звонила ю. И вот теперь она крепко держала его за запястья, глаза ее блестели от радостных слез.
Забери меня отсюда. Они мучают меня. Уничтожают меня. Я даже не знаю, кто я теперь. Рик Десмонд исчезает. Вытащи меня отсюда, пока он не исчез окончательно.
— На данный момент мне лучше находиться здесь, — услышал Рик свой голос. — Ровно столько, чтобы я смог закончить лечение.
— Похоже, чудеса действительно случаются, — проворчал Бутч. Затем он встал и потянул мать Рика за плечо. — Видишь? Я же говорил, что все в порядке. И это тоже самое время. Мы просто мешаем теперь. У смотрителя все под контролем. Как раз то, о чем мы молились.
— Я знаю, — сказала его мама, ее улыбка дрогнула. Она обхватила ладонями лицо Рика, даже когда Бутч оттаскивал ю ее.
— Я просто… Если ему уже намного лучше, может быть, пришло время забрать его обратно, понимаете? Нам не хватает тебя дома, чудо-мальчик.
Это даже звучало так, будто она говорила серьезно. Выражение лица Бутча не подтверждало этого, но он никогда не любил Рика, даже до него и Мартина.
— Я еще не вылечился, мама, — машинально повторил он. — Но я в надежных руках.
— Конечно, — сказала она, но ее брови дрогнули, тень гримасы пробежала по лицу, как будто она пыталась что-то вспомнить. — Но если бы ты не был так уверен…
— Я уверен.
— Он уверен, — твердо сказал смотритель и встал. — А теперь, если вы извините нас, мистер и миссис Килпатрик, Рику нужен отдых. Его лечение очень интенсивное, но результаты говорят сами за себя.
Глава 37
Они больше не приковывали его наручниками к кровати в его комнате. Он даже не замечал постоянной красноты вокруг запястий, пока ему не дали возможность осмотреть себя. Конечно, мама не заметила бы на нем отметин. Его рубашка с длинными рукавами скрывала доказательства «результатов» смотрителя, которые, по-видимому, так нравились ей и его отчиму.
Он смотрел в окно, пока смотритель ставил висячий замок на решетку, закрывавшую окно в другую комнату. Вот и прекрасно. Во всяком случае, Рик не собирался снова туда заглядывать. Почему-то легче было думать, что он единственный, кто находится под опекой смотрителя, и это начинало ощущаться всерьез. Он был изолирован и одинок в мире двух людей. Двоих мужчин.
Два чудовища.
Сквозь решетку на окне Рик видел, как отъезжает машина матери. Он проследил за её траекторией вниз по улице и через холм, делая вид, что наблюдает за ней еще долго после того, как они исчезли из виду. Его пальцы обвились вокруг прутьев, впитывая холод.
— Думаю, ты заслуживаешь награды за то, что так хорошо вел себя сегодня, — сказал ему смотритель, стоя возле прорехи в стене. Рик повернулся и уставился на него, сжав пальцы в кулаки. — Не смотри так. Я знаю, что методы экстремальны, но разве ты сам не видишь прогресс? Это чудесно. Сосредоточенный, спокойный, вся твоя боль и смятение забыты. И я сделал это для тебя. Без никакой лоботомии, шокотерапии.
— Да.
— А теперь о награде, — усмехнулся смотритель. Минуту он расхаживал по комнате, задумчиво постукивая костяшками пальцев по подбородку. — Как насчет чего-нибудь почитать? Разве книга не хорошая идея? Что-нибудь, чтобы занять твоё время, пока я буду заниматься другими пациентами.
— Толкин, — не подумав, ответил Рик. — Властелин колец.
Рик даже не мог вспомнить, зачем ему это нужно и откуда он знает это название. Должно быть, оно исходило откуда-то из глубины его сознания, из-за стены, которую смотритель возвел в его мыслях. Возможно, его мозг все-таки не был стерт начисто. Может быть, он просто дремал.
Смотритель, казалось, ничуть не удивился этому и коротко кивнул.
— Думаю, это можно устроить. Да, я могу сделать это для тебя, Рик. В конце концов, ты так много для меня сделал.
Рик не стал начинать с первой страницы. В конце концов он это сделает, но сейчас его интересовало только то, что он мог вспомнить. Вроде бы ничего, но когда он просмотрел оглавление, он был уверен, что найдет то, что искал. И он это сделал. Кто-то говорил ему об этом.
Очищение Шира.
Он узнал. Остальное, что он читал, имело меньше значения, чем тот факт, что он знал, это каким-то образом связано с воспоминанием, спрятанным в запертом хранилище его личности. Если бы только можно было превратить это из смутного намека в ключ. Рик снова и снова перечитывал последние страницы рассказа, жадно ища подсказки. Ужас сменился облегчением. От поражения к победе. Но он хотел большего.
Лежа на кровати, он вернулся к началу сборника трилогий, читая каждое слово от авторских прав до первой главы и далее. Ключи. Ему нужны были подсказки. Почему-то именно это название пришло ему на ум, но почему? Он перевел взгляд с четвертой главы на пятую и остановился, наблюдая, как по бумаге на подушку скользнула карточка.
Странно. Неужели кто-то оставил закладку? Он закрутил угол листа, чтобы сохранить свою страницу, а затем перевернул закладку, обнаружив записку, написанную на ней неровным почерком. Почти неразборчиво. Рик поднял закладку и, прищурившись, собрал воедино неровные буквы.
«Под курткой. Не забывай, мы тебя не забыли.»
Пиджак? Под чьей курткой? И это последнее наставление… Рик невольно рассмеялся. К несчастью для отправителя записки, в последнее время он только и делал, что всё забывал. Куртка. Может быть, они ошиблись и имели в виду совсем другое. Проверить не помешало. Он схватил подушку и запустил под нее руку. Ничего. В наволочке не было ничего необычного. Он соскользнул с кровати и подтянул матрас, но и там не было ничего интересного.
Рик тяжело опустился на кровать. Его взгляд вернулся к книге и записке, и он закатил глаза. Вот идиот. Обложка. Книжная обложка. Он отодвинул плотную бумажную обложку романа и перевернул ее, обнаружив карточку размером примерно с таинственную записку, приклеенную внутри.
Это была карточка пациента. Жгучая боль пронзила его голову, практически расколов надвое. Он прошипел, зажимая ладонью глаза, пытаясь ослабить мучительное давление. Пятна кровоточили перед его глазами, затем они удлинились в толстые полосы. Вот каково это-вспоминать? Неужели это то, что нужно, чтобы выскользнуть из хватки смотрителя?