В другое время от всех этих ароматов у Рики побежали бы слюнки, но на этот раз его затошнило, а в животе возникло ощущение пустоты. Он и в самом деле сегодня почти не ел. Как и накануне. Его ноги в тяжелых туфлях, предоставленных пациентам исключительно на сегодняшний вечер, были словно свинцом налиты. Он стоял, прижавшись спиной к стене и оцепенев от тревоги.
– Позорище, – произнесла рядом с ним Кэй.
Она и остальные пациенты мужского пола, допущенные на вечеринку главврача, были одеты в простые белые рубашки и брюки. Такие же рубашки и скромные черные юбки были выданы женщинам. Кэй с несчастным видом переминалась с ноги на ногу в брюках, которые расценивала как явное оскорбление со стороны главврача. Рики пришлось вынырнуть из окутавшего его тумана переживаний, чтобы заверить ее в том, что она все равно хорошенькая, пусть и не в юбке. Пациенты нервничали, наблюдая за тем, как гости бродят по залу, поглощая еду. Рики высматривал хоть одно добродушное лицо, но пока ни один из гостей таковым не обладал. Кэй, похоже, была такого же мнения.
– Они все такие безразличные. Мне кажется, они нас и за людей не считают. Как ты думаешь, их все это хоть немного волнует?
– Нет. Они приходят домой, крепко спят в своих постелях, сделанных из денег, и снова встают, и их вообще ничто не волнует. Как бы то ни было, посмотри на этот плакат.
Он указал на гигантское, празднично раскрашенное бумажное полотнище, висевшее над входом в зал.
ПОМОГИТЕ НАШИМ БОЛЬНЫМ – УЛУЧШИТЕ ПИТАНИЕ И КРОВАТИ В БРУКЛИНЕ
– Они считают, что оказывают нам услугу, – заметил Рики. – Хотя я не возражал бы против улучшенного питания…
– Ага… хотя я думаю, что они несчастны. Они просто этого не знают.
В ответ Рики удалось улыбнуться.
– Ты во всем находишь положительные моменты.
– Когда мы сможем сыграть эту пьесу и освободиться? – спросила она.
Их скудный реквизит был сложен в сумку для белья у ног Рики. Актеры встревоженно смотрели на него, ожидая указаний. Он не знал, чем им заняться до начала пьесы, и избегал встречаться с ними глазами.
– Надеюсь, что скоро, – отозвался Рики. Поскольку ему не удалось подготовить костюм, хотя бы отдаленно напоминающий форму санитара, он отчаянно обшаривал взглядом комнату, надеясь заметить признаки того, что санитары ослабили бдительность, что позволило бы ему незамеченным покинуть помещение. – Ты не передумала?
– Нет, конечно, но с каждой минутой мне становится все страшнее, – прошептала Кэй. – Было бы обидно произвести на гостей впечатление, а затем навлечь на себя немилость, если твои расчеты не оправдаются.
– Если мои расчеты не оправдаются, нам обоим еще найдется о чем поволноваться, Кэй. Мне кажется, что пора действовать. Сейчас или никогда. – Он не стал рассказывать ей, что видел на складе привидение или что-то подобное. Его терзали опасения – почти такие же сильные, как и желание узнать, что пишет главврач в своем планшете, – что чем дольше он находится в лечебнице, тем больше в этом нуждается. Бруклин сводил его с ума.
– Если я… если я к тебе не примкну, это не должно остановить тебя, – прошептала она, уставившись в пол.
– Кэй, ты же знаешь, что я тебя здесь не брошу. Должен быть какой-то способ сбежать для нас обоих. Ты можешь дать мне список своих родственников, хороших родственников, и, может быть, они смогут тебя забрать. – Надежда на это была очень слабая, и оба это знали. Вероятность того, что кто-то, кроме отца, сможет вытащить ее из Бруклина, была ничтожно мала.
Главврач появился в двери слева, вынудив их замолкнуть. И не только их. Гости тоже его заметили, и по толпе пополз заинтересованный шепоток. Их было так много, что Рики не верил своим глазам. По большей части это были пожилые люди, но он заметил среди них несколько молодых мужчин и женщин. Одна из женщин практически бросилась к главврачу, едва он успел появиться. Это была невысокая полноватая девушка не старше студенческого возраста, хорошо сложенная, с темными волосами и множеством массивных цепочек на груди поверх блузки.
Несомненно, по предварительной договоренности одежда гостей была черно-белой, но кое-где на лацканах пиджаков или блузках дам мелькали вспышки красного – маленькие булавки, хотя они были не у всех.
Не обращая внимания на еду и напитки, главврач погрузился в беседу с перехватившей его молодой женщиной.
Рики не особо интересовало, что они говорят друг другу, и он переключил все внимание на дверь, взвешивая свои шансы.
Музыки не было, но приглушенные разговоры служили своего рода фоном. Дверь охранялась единственным санитаром, который наблюдал за происходящим, но не слишком бдительно, судя по тому, что его взгляд то и дело устремлялся на темноволосую женщину, овладевшую вниманием главврача.
Среди гостей, натянуто улыбаясь, ходили медсестры, вынужденные на сегодняшний вечер превратиться в официанток.
Рики не сказал бы, что наблюдение за пациентами было ослаблено, особенно с учетом того, что совсем рядом с ними стояла сестра Эш. Тем не менее ему казалось, что многие медсестры и санитары в зале отсутствуют. Возможно, после постановки ему удастся очаровать кого-нибудь из гостей, но пока что все они держались поодаль от пациентов и перешептывались, наблюдая за Рики и его актерами с безопасного расстояния. Разумеется, они были «ручными» пациентами, но от этого не переставали быть пациентами психлечебницы.
Большинство медсестер и санитаров, вероятно, разошлись по палатам, контролируя поведение остальных пациентов, чтобы ничто не побеспокоило гостей. Порядок и дисциплина. Как и положено в Бруклине.
Рики знал, что если хоть что-то пойдет не так, главврач тут же заставит своих людей принять срочные меры. На подготовку мероприятия ушло столько сил, что нельзя было допустить того, чтобы оно было сорвано.
– Я прослежу за тем, чтобы за старания каждому из вас оставили по куску торта, – с ободряющей улыбкой произнесла сестра Эш, наклоняясь к ним. – Мне не терпится увидеть, что у вас получилось.
– Мы скоро начнем? – спросила Пэтти. Она стояла рядом с Кэй, с каждой минутой нервничая все больше. Белая рубашка сидела на ее плотной фигуре неважно, а из-за маленького роста юбка была ей не по щиколотки, а волочилась по полу. Ее большие голубые глаза слегка косили. Возможно, она нуждалась в очках, чтобы скорректировать зрение, но в психлечебнице не имела на них права. – Пьесу… Сколько еще нам ждать? Я умираю с голоду…
– Я уверен, что ждать осталось недолго, – откликнулся стоявший рядом Таннер.
Он сосредоточенно смотрел перед собой, слегка прищурив глаза, словно изо всех сил пытаясь закрыться от голосов и запахов.
В другом конце комнаты темноволосая женщина запрокинула голову и громко расхохоталась над чем-то, что сказал главврач. Между передними зубами у нее была расщелина настолько заметная, что Рики видел ее даже издалека. Женщина скрылась за дверью, в которую продолжали входить последние гости.
Спустя мгновение она вернулась, держа в руках небольшой гонг и барабанную палочку с мягким закругленным концом. С сияющим видом она подняла гонг и дважды в него ударила.
Гости тут же замолчали, и Рики показалось, что он вышел из какого-то клуба на улицу.
– Формальности, – извиняющимся тоном произнес главврач. – Попрошу самых важных грантодателей проследовать за мной.
Он был одет в строгий черный костюм и белую рубашку с практически отсутствующим воротничком. Маленькая красная булавка поблескивала там, где мог бы находиться квадрат кармана. На глазах у Рики с десяток или около того гостей отделились от толпы и покинули комнату. Он заметил, что у всех были маленькие красные булавки.
– Нам снова надо ждать? – заныла, переминаясь с ноги на ногу, Пэтти. Кэй попыталась ободрить ее, положив ладонь на плечо, но та немедленно стряхнула с себя ее руку. – Мы были готовы сто лет назад. Может, надо этим воспользоваться, пока мы не перегорели? Нас привели сюда сыграть пьесу, верно?
В глазах Пэтти поблескивали искорки не то озорства, не то гнева – этого Рики не мог сказать наверняка.
Высокий привлекательный мужчина с копной рыжевато-каштановых волос, дружелюбно улыбаясь, подошел к главврачу, протянул ему руку, которую тот пожал, и покинул зал вместе с остальными обладателями красных булавок.
– Как ты думаешь, куда они ушли? – прошептала Кэй.
– Считать деньги? Откуда мне знать? Возможно, это момент, которого я ждал, – отозвался он.
Сестра Эш встретилась с ним взглядом и улыбнулась, после чего кивнула на середину зала, приглашая начать пьесу.
Рики приблизился к ней, задыхаясь в клубах цветочных ароматов, окутывающих гостей.
– Главврач ушел, – прошептал он. – Может, лучше подождать?
– Я уверена, он скоро вернется. Мы немного отстаем от плана, поэтому почему бы вам не начать?
Рики кивнул. Он не ожидал, что его заденет то, что главврач пропустит их нелепую постановку, но ему было неприятно осознавать, что тот поручил ему все организовать, а перед самым представлением взял и ушел.
Он обернулся к своей труппе, которая ожидала с безучастным видом, не считая Пэтти, которая буквально извивалась от нетерпения.
– Была не была, – беззвучно произнес он, глядя на них.
– Минуточку внимания! – сказала сестра Эш, подняв руку вверх и помахав ею в попытке привлечь внимание толпы. – Главврач Кроуфорд попросил некоторых из идущих на поправку пациентов поставить для вас короткую пьесу. Я уверена, им будет очень приятно, если вы уделите им несколько минут своего внимания.
Рики узнал обращенные на них взгляды – выжидательные, слегка раздосадованные взгляды родителей, вынужденных слушать, как их неугомонные чада поют в ежегодном рождественском концерте или играют в оркестре. Почти все головы снисходительно склонились, а губы поджались. Он практически слышал обращенные к ним слова: «Какие милашки!»
Он откашлялся и вышел на середину пространства, расчищенного для пациентов. Держа в руках кусок картона, изображающий планшет, Рики задумчиво подпер кулаком подбородок и произнес свою первую реплику: «Работа врача не заканчивается никогда. Он лечит больных, ухаживает за страждущими и отверженными. Но как лечить недуги рассудка?» Он утрированно произнес «А-ХА!» и кивнул: «Нет больше тайн, чем тайны души и разума».