– А они при чем? Это же не наши люди. У тебя с ними даже шапочного знакомства не было.
– Они долю предложили. Им был нужен человек, чтобы эти пять миллионов всучить. Человек, которому бы ты доверял. Я отказался, но, когда Карен сказал, какие ты деньги мимо общего котла проносишь, согласился.
– А не проще было меня пристрелить? – спросил Железо.
– Какая польза с тебя мертвого? У Стефана с Кареном, кроме информации, что фабрика твоя, ничего не было. Как бы они ее заполучили? Вот решили тебя посадить, а потом обменять твою свободу на фабрику.
– Они думали, что будет, когда я выйду?
Парижер оторвал глаза от пола и взглянул на Железо:
– А кто сказал, что ты бы вышел?
Железо встал с корточек, глубоко вздохнул и, сунув руки в карманы, уставился в темное окно, по которому били дождевые капли. Я наблюдал за ним. О чем он думал, мне было совершенно непонятно. О чем бы думал я, произойди со мной такое?
– Наверное, тошно в такую погоду умирать, а, Парижер? – неожиданно произнес Железо и, помедлив, добавил: – Помнишь, пять лет назад я предлагал вам вложить деньги в производство? Убеждал, как это выгодно. Никто из вас и копейки не дал. Вам и так хорошо было. А я все, что имел, в эту фабрику вложил, в долги влез. И теперь ты предъявляешь претензии, что я с вами не делюсь? Прав ли ты?
Парижер промолчал.
– Где найти этих недоносков? – спросил Железо.
– Это не секрет. У них ночной клуб в районе Варшавской, – заговорил Парижер. – Дорогое заведение. Стриптиз, консумация. Стефан с Каримом там как прописанные. В отдельном кабинете. Но со стволом туда идти бесполезно. Люди Карима на входе всех обыскивают.
Я слушал Парижера и гадал, убьет ли его Железо или нет. Стефана с Каримом так наверняка. И, похоже, мне тоже придется в этом участвовать.
Замолчав, Парижер ловил глазами каждое движение Железо. Он еще на что-то надеялся. Железо взвел курок.
– Руки развяжи, – попросил Парижер. – Затекли, сил нет.
Саня принес с кухни нож и перерезал веревку. Парижер принялся массировать предплечья.
– Ну, отошли? – спросил через некоторое время Железо.
– Отошли, – ответил Парижер.
Я отвернулся к окну. Выстрел гулко прозвучал в просторной гостиной. Я повернул голову. Парижер с простреленным виском лежал на боку. Железо вложил ему в руки пистолет, затем подобрал с пола веревку.
– Пошли? – буднично обратился он ко мне.
Я кивнул. Мы спустились вниз и сели в «навигатор».
– Ты авто когда-нибудь угонял? – спросил Железо.
– Нет, – ответил я, пытаясь понять, что он задумал.
– Сможешь?
– Смотря какую.
– «Жигули»?
– Смогу.
– А если они милицейские?
Я медленно повернул голову и посмотрел на Железо. Он усмехнулся и тронул машину.
Шел четвертый час утра. Москва спала. От прошедшего дождя блестел асфальт проспектов, и в нем холодным светом отражались мигающие на перекрестках светофоры.
– Зачем нам милицейская машина? – спросил я.
– Я передумал, – произнес Железо.
Я с облегчением вздохнул.
– Нужна не только машина, но и милицейская форма, а потому придется захватить милицейский моторизованный пост.
Я улыбнулся этой шутке, но в следующий момент с ужасом понял, что Железо совсем не шутит.
– А как ты думаешь проникнуть в клуб к Кариму? – поймав мой взгляд, спросил Железо.
Все-таки он был определенно безумен. Всадник Без Головы! Теперь я очень хорошо понимал, почему он получил такое прозвище. Как иначе можно было назвать этого психа?
Я несколько мгновений смотрел ему в глаза, пытаясь понять, что скрывает их радужная голубая оболочка. Какая реальность, так отличающаяся от нашей, где живу я и остальные, прячется за ней?
– Напасть на милицейский пост?! – произнес я. – Но это же… это же…
– Да, именно то, что ты думаешь, Бензин! Это табу! А знаешь, если бы волки не боялись прыгать через красные флажки, они оставались бы живыми. Тебе просто непривычно. У тебя стадное мышление. Но когда ты нарушаешь табу, то вырастаешь над собой. Из мальчика, который стоял с рожком в руке на заправке и мечтал о должности менеджера, московской прописке, квартире и дорогой тачке, ты становишься свободной птицей, которая с высоты своего полета «делает» на голову любому, кто остался внизу. И на их ценности заодно. Поскольку из того, что осталось там, под тобой, ценна только Любовь. Остальное без сожаления можно покрыть толстым слоем дерьма. – Железо хлопнул меня по плечу. – Ну, Бензин, разве не стоит ради этого напасть на милицейский пост?
Я вздохнул и покосился на Железо. Все-таки этот тип в душе был поэт. Как ни крути. Он не писал рифм у, но говорил как лирик.
– Потом напомни, я тебя с человеком сведу. Пройдешь техминимум по угону машин, – сказал Железо.
По пути мы куда-то заехали: дом стоял с краю жилого массива. Железо остановил машину и сказал:
– Подожди здесь, – и вошел в подъезд.
Пост удалось отыскать в узком проезде между глухой стеной супермаркета и бетонным забором. Оставив машину за углом, мы направились к нему. Проезд был темным. Слабый свет, что падал из-за угла супермаркета, не разгонял мрака.
– Чем тебя смущают милиционеры? – говорил на ходу Железо. – Те же граждане, только более беспечные, поскольку не ожидают, что на них посмеет кто-то напасть. Они же в форме! Это всего лишь еще одна условность, не более. Но они думают, что на них броня.
«Жигули» с надписью «Милиция» светлым пятном маячили впереди. Они казались давно и безнадежно спящими.
– Ты справа, я слева, – шепнул мне Железо, и мы разделились.
Когда до «жигулей» оставалось всего несколько метров, я замедлил шаг. «Может, там никого?» – пришла в голову мысль. Уж больно безжизненный вид имела машина. Чуть позже, находясь у ее передних дверей, я заметил за стеклами салона неясный силуэт. «Что, если нас заметили и ждут и, стоит только открыть дверцу…» – проплыла в голове еще одна мысль.
Одной рукой сжимая пистолет, я второй медленно потянул ручку дверцы на себя, ожидая чего угодно – выстрела, окрика. Но то, что случилось в следующий момент, превзошло самые смелые фантазии – милиционер выпал из салона, как мешок с картошкой. Глухо звякнул об асфальт его автомат, который я тут же отшвырнул ногой в сторону. «Мертвый!» – мелькнуло у меня в сознании, но в следующий момент милиционер пошевелился. Я стволом пистолета прижал его голову к асфальту:
– Замри, если жить хочешь!
– Бензин? – раздалось с той стороны машины.
– Все в порядке, – отозвался я и сказал милиционеру: – Раздевайся.
Через несколько минут мы уже ехали по Москве в сторону Варшавской. Я впереди в «жигулях» в форме лейтенанта милиции, с двумя связанными милиционерами в багажнике. Саня за мной на своем «навигаторе». В штатском. Сержанту, в отличие от лейтенанта, оставшегося в одних трусах, повезло – оказался мал ростом, и его форма Железо не подошла.
В кармане зазвонил телефон. Я поднес трубку к уху.
– Это я, – произнес голос Железо. – Как только минуешь метро, на первом же перекрестке свернешь направо. Проедешь до светофора и свернешь налево. Там встанешь и подождешь меня.
Дом был двухэтажным. Над дверью тускло мерцала лампочка, освещая надпись: «Жокей-клуб». Мы стояли метрах в пятидесяти от него.
– Подъедешь через несколько минут после того, как я войду, – говорил Железо, передавая мне обе своих беретты и ключ от «навигатора». – Карен дерьмо, интриган. Барыга, что с него взять. Когда-то торговал на Рижском рынке фруктами, потом кому-то задолжал. Чтобы деньги не отдавать, ушел в банду, земляки приняли. Трус, но за ним стояла реальная сила. Благодаря этому и встал на ноги. Стефан – албанец. Настоящий головорез. Прошел всю югославскую заваруху. Но за ним никого. Они случайно познакомились в мечети. Карен быстро сообразил, что в Стефане есть все, чего нет у него, и пригласил к себе. Через несколько минут, не позже, – еще раз напомнил Железо. – Убивать меня им резона нет, но в плен взять попробуют. Это на всякий случай, – он достал из кармана гранату, протянул мне, подмигнул и двинулся к клубу.
Я посмотрел на часы, зашел за угол, где стояли обе наши машины, и сел в «Жигули». В багажнике заворочались.
– Тихо! – рявкнул я. – Через пятнадцать минут вас выпустят.
Сзади затихли.
Я снова посмотрел на часы, вздохнул и со ставшей уже привычной мыслью «Что я делаю?» тронул «жигули». Разогнав их по прямой, насколько было возможно, я резко, с визгом шин, затормозил перед самым клубом и выскочил из машины. Дверь в клуб открылась, и показалась фигура, которая своими плечами едва не превосходила дверной проем. Она шагнула на крыльцо, а за ней возникла еще одна. Я одернул коротковатый мундир и быстро взбежал на крыльцо. Вышибалы не торопились посторониться.
– Это частное заведение, – сказал один из них, преграждая дорогу.
Я прищурился, холодно разглядывая громилу, и произнес:
– В ваше частное заведение пару минут назад вошел опасный преступник.
– Ничего не знаем, – ответили мне. – У нас есть распоряжение: в форме никого не пускать.
– Либо я вхожу и беру преступника один, без лишнего шума, либо вызываю ОМОН, и тогда ваше заведение переворачивают вверх дном. Выбирайте, – заявил я.
За поясом, под мундиром, у меня торчало три пистолета, а в правом кармане брюк лежала граната, которой снабдил меня Саня.
– А сможешь? – недоверчиво окинул меня взглядом один из вышибал.
– Не таких брал.
– Ну хорошо, только без шума, – сказали мне.
– Договорились, – произнес я, входя в дверь.
В заведении, колеблясь вместе с табачным дымом, висел мягкий желтоватый полумрак. Мой взгляд тут же уперся в рослую брюнетку, одетую как бы наполовину, потому что вся правая ее сторона была оголена, лишь на соске полной груди лежал вырезанный из фольги кленовый лист. Я отвел взгляд в сторону и осмотрелся. В этом помещении находился бар. Железо говорил, что кабинет где-то внутри, в основном зале.
Под удивленный взгляд бармена я двинулся вдоль стойки и достиг арки. Через нее была видна абсолютно голая девица, извивающаяся у шеста. Я прошел под арку и оказался в просторном полутемном зале с кожаными диванами и столами. Публики уже почти не было – человек пять в разных углах, с девицами. Черт! Где же дверь?! Мой взгляд заскользил по стенам и остановился на едва заметном прямоугольнике в самом конце зала. Я двинулся туда. Ручки дверь не имела. Очевидно, открывалась внутрь. Чуть поколебавшись, я толкнул дверцу, шагнул вперед и оказался в небольшой комнате с такими же белыми кожаными диванами, как и в зале. За столом находилось четверо: один восточного типа с большими маслеными глазами, видимо Карен, рядом с ним человек со шрамом от уха до рта и стылым взглядом, потом Железо и справа от него, уперев ему в ухо ствол пистолета, сидел тип, внешностью напоминающий цыгана.