— Вот так. Пальчик как новенький.
Я завинтил крышку. Вера только смеялась.
— Какая же я дура. Такая неловкая. Питер, дайте мне мазь. Она будет у меня в сумочке. Хорошо?
Я ожидал эту просьбу.
— Я бы на вашем месте не стал с ней так возиться. Эта мазь хороша только для солнечных ожогов. Потерпите до Браунсвилля. Там мы купим какое-нибудь более подходящее средство.
Я знал, что она не сможет возражать против этого. Она не решится поднимать из-за нее спор из боязни вызвать мои подозрения.
По радио сначала сказали что-то по-испански, потом по-английски: «Пассажиры рейса номер пятьсот шестьдесят четыре на Браунсвилль, Новый Орлеан и Нью-Йорк, пожалуйста, сдайте ваш багаж».
Еще раз я долю секунды поколебался, прежде чем принять решение: взять баночку с собой или положить ее обратно в саквояж? Она была слишком велика для кармана. Если я ее оставлю, Вера непременно предложит спрятать ее у нее в сумочке. И вероятно, мне будет трудно отказаться от такого разумного предложения. Лучше я оставлю ее в саквояже. Мне выдадут квитанцию, и я буду ее хранить.
Я положил мазь обратно в саквояж и застегнул «молнию». Потом подсунул его под мышку, взял свой чемодан в одну руку, Верин — в другой и сказал:
— Пошли.
После того, как наш багаж взвесили и наклеили ярлычки, мне выдали три квитанции. Номер квитанции на ее чемодан отличался от номера квитанции на габардиновый саквояж. Если я отдам квитанцию ей, как бы она в Новом Орлеане не подменила мне ее каким-нибудь образом. Поэтому я все три квитанции оставил у себя. Я знал, что она не сможет возражать. Когда мужчина путешествует с дамой, вполне естественно, что заботу о багаже берет на себя мужчина.
Когда вы выезжаете из страны, таможенный осмотр — пустая формальность. Пока таможенный чиновник осматривал наш багаж, я все время вертелся около габардинового саквояжа. Вскоре я увидел, что носильщик понес все три места в самолет.
До Браунсвилля мазь была в такой же сохранности, как если бы я положил ее в банковский сейф.
Я купил целую кипу журналов, чтобы нейтрализовать Верину болтовню в самолете. Но она сделала вид, что ей хочется читать еще больше, чем мне. Когда самолет стартовал, набирая высоту, и пролетал над распластавшимся под нами городом Мехико, она проявляла чрезвычайный интерес к журналу, который рассказывал, как сделать ваш дом более красивым, чем чей бы то ни было, и всего за сорок долларов в неделю.
И она не поднимала от него носа до тех пор, пока внизу не показался город Браунсвилль.
Пожалуй, сейчас ее положение было хуже моего. Это сознание давало мне некоторое удовлетворение. Во всяком случае контроль над баночкой в данный момент в моих руках. А для нее это морковка, привязанная над носом осла.
У нее было много времени, чтобы выработать план, как перехитрить меня в Браунсвилле. Поэтому я удвоил бдительность. Но она не предпринимала никаких шагов. Наши чемоданы прошли таможенный осмотр, и теперь уже представители Американской Восточной линии взвесили их, наклеили новые ярлычки и погрузили на самолет, который должен отвезти нас в Новый Орлеан. Все три новые квитанции я снова убрал в свой бумажник.
Пока что счет в мою пользу. Правда, победа невелика, но все же. Подлинная опасность ожидает меня в Новом Орлеане, где в игру вступит Холлидей.
Перед тем как сесть в самолет, я купил какую-то мазь и снова перевязал палец Веры. Как только мы очутились в воздухе, она углубилась в другой журнал. Изредка я заговаривал с ней, чтобы казаться вполне естественным, но большую часть времени я думал о Новом Орлеане. Если я сразу поеду к мистеру Бранду, Вера захочет пойти со мной, и, поскольку мы официальные союзники, я не смогу остановить ее. Пожалуй, лучше сначала взять номер в отеле. Может быть, в отеле я что-нибудь придумаю.
Пока наш самолет тащился над монотонным Техасом, я придумал план. Этот план поможет мне обезвредить Веру. Но он ни в коем случае не обеспечивает безопасность баночки. Насколько я знаю Холлидея, он может так же спокойно убить мистера Бранда, как он уже убил Дебору и Лену. Если я повезу баночку сразу на Дофин-стрит, дом тысяча четыреста шестьдесят два, я могу доставить ее прямо в руки врагу.
Я начал нервничать. К тому времени, когда мы пролетали над пустынной болотистой местностью Луизианы и приближались к аэропорту, я все еще не принял окончательного решения. Когда мы спускались по трапу, меня охватило чувство, похожее на панику.
Теперь, когда мы приземлились, Вера была что-то уж очень подозрительно спокойна. Она взяла меня под руку и веселым голосом, который звучал ужасно фальшиво, спросила:
— Ну, Питер, что мы сначала будем делать?
— Поедем в отель, я полагаю. Нам нужна база для начала наших операций.
— Да-да. В отель «Сент-Чарльз»? Да?
Она что-то уж очень быстро назвала этот отель. Вероятно, Холлидей велел ей остановиться именно в этом отеле.
— Давайте лучше поедем в «Монтедеро», — сказал я. — Я всегда там останавливаюсь.
— Но «Сент-Чарльз»…
Ее голос замер. Снова она побоялась показаться мне слишком настойчивой. Боязнь возбудить у меня подозрение все время связывала ей руки. Пока что счет все еще был в мою пользу.
Я так долго пробыл в Мексике, что уже привык к звуку испанской речи, к яркой, мишурной, неофициальной атмосфере. И мне странно было вернуться в страну, где нет нищих, нет бездомных собак, бродящих в поисках отбросов. Мы продвигались вместе с дружелюбной толпой людей, которые выглядели феноменально изящными и процветающими. За стойкой бара американский бармен подавал американские напитки. Я с удовольствием выпил бы стаканчик виски, но каждую минуту могут подать багаж.
Мы направились с Верой, все еще державшей меня под руку, к багажному залу. Я все время осторожно посматривал по сторонам: нет ли тут Холлидея. Хотя я не думаю, чтобы он действовал так грубо, чтобы показаться мне в аэропотру. Его здесь не было.
Но я до сих пор был в нерешительности, что мне делать с баночкой. Она была слишком большая, чтобы хранить ее в кармане. Как бы осторожен я ни был, Вера непременно улучит момент и украдет ее у меня, когда мы приедем в отель.
К нам подошел носильщик-негр.
— Чемодан, сэр?
— Да. — Я выдернул свою руку из Вериной.
— Подождите здесь. Я сейчас вернусь.
Я передал носильщику квитанцию, и мы с ним пошли в багажный зал. Вера пошла за нами. У прилавка толпилось довольно много народа. Очевидно, только недавно прибыло еще несколько самолетов. Чемоданы вносили в зал из двери, находящейся в левом углу. Все что-то кричали, указывали свой багаж, словом, царила обычная суматоха. Показался Верин чемодан из свиной кожи.
— Вот один, — сказал я носильщику.
Он подхватил его, даже не взглянув на квитанцию. Затем подали мой большой чемодан. Я указал на него, и носильщик подхватил и его. Привезли новую порцию багажа. Я увидел свой габардиновый саквояж. Он был сверху на груде других чемоданов. Служащий переложил его вниз. Когда он это сделал, я увидел на багажной тележке точно такой же габардиновый саквояж.
Оба саквояжа были совершенно одинаковые. Вероятно, таких миллионы. Но я хорошо знаю свой по масляному пятну с одной стороны. Я вспомнил, как Холлидей когда-то в Мехико хотел обменять наши саквояжи. И вдруг догадался, что мне надо делать.
Я протолкался сквозь толпу, наклонился над барьером и подхватил чужой саквояж.
— Вот. — Я прошел мимо Веры и отдал саквояж носильщику. Тот опять не взглянул на квитанцию. Я знал это. потому что он не смотрел на них и в тех двух случаях.
Как-то однажды я взял в аэропорту чужой чемодан, и я хорошо знаю всю процедуру, которая следует за этим. Человек, чей чемодан я возьму, вероятно, скоро заметит ошибку и вернет мой саквояж. И пока авиалиния будет разыскивать меня, чемодан будет автоматически отправлен в бюро находок в Атланту, Джорджия.
Когда носильщик нес наши чемоданы к такси, я торжествовал. Конечно, это было жестоко по отношению к невинному путешественнику, чей саквояж я стащил. Но не это было главной причиной моего беспокойства. Если только каким-нибудь совершенно невероятным способом баночку уже не извлекли из моего саквояжа, Холлидей никак не сможет ее получить. А когда я установлю связь с дядей Деборы, я могу позвонить в аэропорт, и через два часа мне из Атланты пришлют мой багаж.
Вера уселась в такси. Я заплатил носильщику и сказал шоферу адрес отеля «Монтедеро». Минут через десять мы проезжали мимо массивного здания отеля «Сент-Чарльз». Вера бросила на него быстрый взгляд и тут же отвернулась.
Интересно, ждет ли нас Холлидей в вестибюле отеля?
Мы подъехали к «Монтедеро». Из отеля выбежал за багажом носильщик. Я попросил дать нам два соседних номера, и, пока мы поднимались в лифте, я снова еще раз мысленно проверил план, который я составил в самолете. Я не видел причин, почему бы он мне не удался. У двери своей комнаты я сказал Вере:
— Когда вы окончите распаковывать свои вещи, Вера, приходите ко мне на «военный» совет.
Она радостно улыбнулась. Ей это очень понравилось.
— Да, Питер. Быстро приду.
Лифтер проводил ее в комнату, потом внес багаж в мою. Я дал ему на чай и закрыл дверь. Комнаты были с телефонами. Я знал, что Вера сейчас позвонит Холлидею. Я никак не мог помешать этому, да мне, собственно, было безразлично, позвонит она или нет. Мы с ней ни о чем определенном не договаривались. Она ничего не сможет сказать ему, за исключением того, что мы приехали и где мы остановились. Конечно, расскажет ему о баночке. И он скажет ей, что она должна обязательно любыми средствами добыть ее.
Если только я не ошибаюсь, на некоторое время Холлидей уйдет со сцены. Вера будет действовать в одиночку.
Спальня была обыкновенной гостиничной спальней с ванной комнатой в углу. Я посмотрел, запирается ли ванная комната на ключ. Да, запирается. И стены здесь не мексиканские. Никто не услышит голос Веры. Я раскрыл большой чемодан и начал вынимать оттуда вещи.