Я сердито глянула на него.
– Рада, что мои страдания доставляют вам столько удовольствия.
Продолжая смеяться, он собрал карты и отдал мне.
– Вы слишком серьезно все воспринимаете. Мисс Уодсворт, это всего лишь магия. Она создана для веселья.
Я попробовала еще несколько раз, но с таким же ужасным результатом. Карты выскальзывали из моей перчатки, я грязно ругалась, а Мефистофель чуть не задыхался от восторга. Я его ненавидела.
Я уже было подумала подойти к Цзяню и стащить один из его ножей, чтобы порезать карты, как рядом раздался спокойный голос с акцентом:
– Могу я показать вам другой фокус?
Я повернулась на стуле, чтобы посмотреть на артиста, которому хватило смелости прервать нас, и узнала в нем мужчину, про которого говорила Лиза. Андреас, чьей картой был Шут. Его волосы и кожа были почти одинакового бледного оттенка, ближе к белому. Бархатный пиджак усеивали созвездия – непрозрачный намек на «Лунный карнавал».
Мефистофель выгнул бровь.
– Андреас. Это мисс Уодсворт, моя новая протеже. Мы выясняем, где найти лучшее применение ее талантам на финальном представлении. Мисс Уодсворт, это назойливое создание – Андреас.
Я скрыла удивление, когда Мефистофель встал и предложил свой стул Андреасу. Задержав на мне обжигающий взгляд, он поклонился.
– Прошу меня извинить. Схожу за шампанским.
Я вспомнила о своей роли и прикусила нижнюю губу, глядя, как он проходит мимо артистов. Надеюсь, выражение моего лица говорило о страстном желании, а не о запоре. Дойдя до середины помещения, Мефистофель остановился, словно что-то забыл. Он медленно повернулся на каблуках, широко улыбнулся и послал мне воздушный поцелуй, после чего пошел дальше.
На этот раз мой румянец не был притворным.
Андреас прочистил горло, явно чувствуя себя неуютно. Нас таких было двое. Я постаралась забыть об унижении и заставила себя посмотреть на юношу перед собой. Пришло время выполнять свою часть сделки.
– Какую магию вы мне покажете? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более заинтересованно. – Еще карточные фокусы?
На его губах появилась улыбка. В отличие от улыбки Мефистофеля она не сулила неприятностей и не обжигала. Если уж на то пошло, Андреас казался весьма застенчивым. В голове моментально возникли подозрения.
– Это первый фокус, который у меня получился, и он несложный. – Андреас показал мне карту. Королева червей. Другой рукой он щелкнул по карте, и перед моими глазами оказался король пик. Я моргнула. – Это называется быстрая смена. Мефистофель говорит: «Обмани глаза, убеди разум». Вам понадобятся две карты, которые нужно наложить одну на другую.
Я чуть не застонала.
– Каждый раз, когда один из вас говорит: «Это легко», я знаю, что это ложь. Как это может быть просто?
Его улыбка стала шире, на щеке появилась ямочка.
– Моя Лизель говорила так же. Она ненавидела карточные фокусы, но этот ей нравился. – Он повторил фокус, а я все еще не могла разгадать его. – Положите карты одну за другую. И тогда вам останется только действовать большим, указательным и средним пальцами. Средний палец толкает верхнюю карту вниз и назад, открывая нижнюю. Щелчок – отвлекающий маневр. Звук отвлекает внимание в нужный момент.
Он несколько раз повторил фокус в медленном темпе, чтобы я могла уловить движения. По сути, верхняя карта убиралась вниз и зажималась между большим и средним пальцем, скрытая от глаз второй картой. Фокус вовсе не был простым, но повторить его оказалось проще – движение очень напоминало щелчок пальцами. Андреас отдал мне карты и смотрел на мою возню. Я не понимала, как овладение карточными фокусами придаст мне искренности в глазах «Лунного карнавала», но было весело, и я приближалась к своей истинной цели – узнать побольше об артистах, так что я продолжала тренироваться.
– Чем занимается Лизель в карнавале? – спросила я, наблюдая за Андреасом. – Вы познакомились здесь?
Он перемешал колоду, достал еще две карты и стал демонстрировать фокус, а я повторяла за ним.
– Нет, она не выступала в цирке. Однажды в Германии Мефистофель отправил меня в деревню за розами. Я с первого взгляда понял, что пропал. Это она подарила мне зеркало, которое я использую для предсказаний.
– Вы поженились?
Его плечи опустились под тяжестью горя.
– Обручились. Мы были помолвлены. Моя Лизель… она умерла.
Я подумала о Томасе. Я не представляла жизни без него и теперь разглядела в Андреасе силу иного рода.
– Я… Я очень сочувствую вашей потере.
Мне хотелось спросить, как умерла Лизель, но я не нашла в себе сил сделать это.
Андреас с отсутствующим видом быстро менял карты местами.
– Цзянь говорит, что со временем становится легче, но я не уверен, что такая потеря когда-нибудь забудется.
Я положила свои карты на стол.
– Цзянь тоже потерял любимого человека?
Андреас повернулся к другу и стал неотрывно смотреть, как Цзянь репетирует свои трюки с мечами.
– Всю семью. Их убили. Мечи? – Он кивнул, когда Цзянь замахнулся и разрубил связку дров. – Думаю, он представляет, как убивает тех, кто это сделал.
– Откуда… вы знаете подробности?
Андреас осмотрелся вокруг.
– Мне известно только, что на его деревню напали солдаты, когда он был в отъезде. Они убили всех и сожгли дома. Когда он вернулся, то обнаружил только дымящийся пепел и обгоревшие тела. Ходят слухи, что он выследил этих солдат и перерезал им глотки, когда они устраивали лагерь, но думаю, это неправда. После смерти родных он стал учиться обращению с мечами. Жалел, что не смог их защитить, и не хотел, чтобы это повторилось.
– Господь милосердный. – Меня как будто ударили в живот. – Это ужасно. Как…
– …быстро бежит время? – Перед моими глазами появился Мефистофель, держа карманные часы перед маской. – Пришло время пожелать друг другу спокойной ночи. Завтра рано утром у вас урок, и ваша красота нуждается в отдыхе.
Меня слишком опечалила история Цзяня, чтобы выразить свою досаду язвительным замечанием. Прежде чем встать, я украдкой бросила еще один взгляд на Цзяня и уже собралась было уходить, как Андреас вскочил.
– Мисс, не забудьте свои карты. Вам нужно тренироваться как можно чаще. Нам всем нужно.
Я улыбнулась и взяла игральные карты. Мефистофель вместе со мной прошествовал мимо всех артистов, не убирая руки с моей талии. Как только мы вышли в темный коридор, он остановился и достал из внутреннего кармана письмо.
– Вот. Гудини начал писать его как раз перед подстроенной неприятностью.
– Неприятностью? О чем вы… – Я развернула письмо и подняла брови. – Оно почти все в чернилах!
– Знаю. – Он усмехнулся. – Вы бы видели, как он сокрушался о моей неуклюжести после того, как я в него врезался. Уверен, он убил бы меня на месте, если бы мог. – Мефистофель посмотрел мне через плечо, проводя пальцем по первой строчке. – «Моей дорогой…»
Я оттолкнула его руку.
– Спасибо, я умею читать.
Я просмотрела то, что осталось от заляпанного чернилами письма, и мое сердце сжалось.
Все оказалось именно так, как и говорил Мефистофель: Гудини любит другую. Мне хотелось скомкать листочек, но вместо этого я спрятала его в лиф. На первый взгляд сделка выглядела более выгодной для Мефистофеля, но неожиданно моя уверенность насчет защиты Лизы от Гудини и его лжи возросла.
«Моей дорогой…
Жду не дождусь, когда мы…
Вышлю деньги, как только…
…никогда не видел ничего подобного…
Надо бежать, но я еще напишу…
С любовью, навечно преданный
Гарри».
Глава 13. Туз Жезлов
Помещение для репетиций «Лунного карнавала»
Королевский почтовый пароход «Этрурия»
4 января 1889 года
– Так? – спросила я, перекидывая ногу через перекладину.
Даже со страховочной сетью внизу мне было крайне неуютно. Я не думала, что виной тому мой костюм – простой морозно-голубой корсет без китового уса и плотные белые чулки. Хотя меня немного беспокоил дополнительный вес нашитого бисера, который при моем падении мог привести к смерти.
Касси фыркнула, но подшучивать не стала.
– Просто раскачивайтесь туда-сюда. Вы будете крепко сжимать перекладину ногами и не упадете. – Она уверенно держалась за перекладину, устремив на меня взгляд карих глаз, без вызова, но с любопытством. – Не волнуйтесь, в финале у вас будет другая роль. Это просто ради забавы.
Их представления о хорошем времяпрепровождении казались мне очень сомнительными. Крутиться на маленькой перекладине в более чем двадцати футах над землей казалось верной гибелью. Как ей это удается в расшитых бисером костюмах с длинными шлейфами? Чудо, магия, либо и то и другое.
От другой стены помещения прилетел Себастьян – ноги на перекладине, руки вытянуты, на лице широкая улыбка. Мало ему талантов в пластической акробатике, теперь он применяет их в воздухе.
– Легко, видите? Надо просто расслабиться.
– Вы все сумасшедшие, – пробормотала я. – Абсолютно сумасшедшие.
– Нормальность переоценена. – Касси подтолкнула меня к перекладине. – Оригинальность незабываема.
Я взялась за перекладину, но Императрица быстро меня остановила и похлопала по моим ладоням странным белым веществом, которое одновременно было липким и походило на мел.
– Канифоль. Поможет держаться.
– Я думала, что буду держаться только ногами.
– Да, но… – Касси развернула меня и положила мои руки на перекладину. – Вам же нужно взяться и потом перекинуть ноги, правильно?
Я бы предпочла прыгать голой на носу парохода, распевая непристойные песни.
– У вас все хорошо? – прокричал Мефистофель, сложив руки рупором. – Репетиция почти закончена. Гости скоро пойдут завтракать, и мы должны доставить мисс Уодсворт в ее каюту до того, как ее отсутствие заметят.
Я послала ему сердитый взгляд, которого он, наверное, не заметил, поскольку я находилась на высоте дома.