– Идемте, дорогая. Прикажем принести воды для ванны.
Лиза ослабила свою хватку и посмотрела мне в лицо. Не знаю, что она увидела, но быстро сморгнула новые слезы.
– Ты должна пойти с нами. Пожалуйста. Пожалуйста, не подходи к… к сцене… прошу, пойдем со мной.
Я хотела. Больше всего на свете я хотела стиснуть руку кузины и, не оглядываясь, бежать из этого зала. До этого я только однажды усомнилась в своей любви к криминалистике, и теперь моя решимость снова подверглась испытанию.
– Я скоро приду. Обещаю.
– Нет! Ты должна…
– У меня в тумбочке лежит скальпель. – Я крепко обняла ее. – Возьми его и держи при себе, пока я не вернусь. Не открывайте никому, кроме меня, Томаса или дяди. Ни Мефистофелю, никому из карнавальной труппы. Даже Гарри. Ты поняла?
Я хотела, чтобы мои слова придали ей сил, но по лицу Лизы полились слезы, стекая на воротник.
– Мы в опасности? Ты считаешь, что следующими нападут на нас? Я…
– Это всего лишь предосторожность, – сказала я и сжала ее ладонь. – Позаботься о миссис Харви, хорошо?
Лиза сжала губы. Я видела, как ее размякший дух превращается в сталь. Возможно, Лиза немного согнулась, но была слишком сильной, чтобы сломаться. Она сжала мои руки в ответ и кивнула.
– Постараюсь.
Она повернулась к миссис Харви и, хотя ее руки тряслись, выдавая страх, выпрямилась.
– Поспешим.
Оглянувшись в последний раз, Лиза повела нашу компаньонку прочь из задымленного зала. Собираясь с духом, я еще несколько секунд смотрела на дверь, в которую они вышли. Легкое прикосновение к руке означало, что пришло время надеть собственную маску, – сейчас я буду играть роль криминалиста. Я глубоко вдохнула и моментально пожалела об этом, когда нос опалило дымом. Я закашлялась, отчего стало только хуже.
– Вот. Немного поможет от запаха и дыма.
Томас протянул мокрую салфетку, потом намочил вторую для себя и приложил ткань к лицу. Я повторила за ним, и першение в горле ослабло. Томас внимательно смотрел за мной, пока я приходила в себя.
– Полегче?
Я кивнула.
– Спасибо.
Без лишних слов мы пошли к сцене и дымящимся останкам. Дядя уже стоял над ними.
– Капитан, мне нужно очистить сцену от посторонних на весь остаток вечера. Включая экипаж. Мы должны сохранить как можно больше вещественных доказательств.
Норвуд провел ладонью по лицу. Мешки под глазами говорили о том, что он плохо спит. Это было понятно: его волшебное плавание превратилось из рая в ад.
– Все, что вам угодно, доктор Уодсворт. Но нам надо убрать столы, и скатерти, и…
– Не сейчас. Помещение нужно очистить немедленно. – Дядя присел на корточки рядом с почерневшим трупом и взглянул на меня. – Вскрытие проведем здесь.
Я стояла у подножия сцены, осматривая нашу временную лабораторию. Ладони покалывало. Сверху свисали обгоревшие обрывки шелка, от тела поднимался дым, а большую часть сцены покрывал пепел, словно серый снег. Никудышное место для вскрытия тела, но весьма подходящее, учитывая театральность происходящего.
К дяде подбежал член экипажа и передал его медицинскую сумку. Наверное, дядя послал за ней, как только вышел из-за стола. Я понятия не имела, как ему удается всегда сохранять хладнокровие даже в самые худшие штормы, и только надеялась когда-нибудь перенять у него это качество. Молодой человек отшатнулся от сцены, широко распахнув немигающие глаза. Через несколько мгновений обеденный салон опустел, и мы были готовы к работе. Я машинально достала из сумки фартуки и передала их дяде и Томасу, затем надела один на себя. Цветы на моем платье топорщили ткань фартука, а подол наверняка испортится из-за сажи, но мне было все равно. Я сняла и аккуратно сложила перчатки. Они помешают держать скальпели.
Томас помог мне подняться на сцену, и я каким-то образом нашла в себе силы успокоить сердцебиение и очистить разум. Я стояла над телом, прижимая к носу мокрую ткань.
– Сначала огонь охватил ноги, – хрипло начала я. Дядя и Томас оторвались от трупа и повернулись ко мне. – Там кисея расплавилась, а на лице нет. То же и с ожогами. Ноги обгорели сильнее, чем голова. Томас правильно сказал: когда ее подожгли, она уже была мертва.
Томас обошел тело, похлопывая пальцем по губам, посмотрел на потолок, потом на пол и вокруг. Его лицо походило на ледяную маску. Когда он переключался на эту роль, я понимала, почему его порой побаивались. Только теперь я считала насмешливые сравнения с автоматом неточными. Когда он превращался в ученого-детектива, то больше походил на беспощадное божество, несущее возмездие.
На его скуле дернулась мышца.
– Кольцо с изумрудом. Похоже, фамильное.
Я оторвала взгляд от Томаса и с колотящимся сердцем уставилась на кольцо. Мне сразу вспомнилось.
– Мисс Креншо, – выпалила я. – Ее мать сказала, что у нее было кольцо с изумрудом. И она никогда его не снимала.
Томас встал на колени около тела.
– У жертвы рыжие волосы. У леди Креншо волосы похожего оттенка, хотя это не исчерпывающее доказательство.
– Да, но это начало. – Дядя крутил усы. – Нам нужно описать физические данные и проверить, подтвердят ли Креншо рост и вес. Тело можно опознать, но давайте не будем никого травмировать, заставляя осматривать его без необходимости. Также я хочу знать, лечил ли когда-либо доктор Арден членов этой семьи. Возможно, все жертвы связаны с ним. – Дядя кивнул на кольцо. – Когда закончим обследование, надо также проверить, то ли это кольцо, о котором они говорили. – Он мрачно сжал губы. – Одри Роуз, передай мне скальпель.
Я повиновалась. Обычно, когда я ассистировала дяде в лаборатории, тела уже были без одежды. В этом случае раздевать труп оказалось немного сложнее, дяде пришлось аккуратно срезать ткань там, где возможно, стараясь случайно не задеть обгоревшую кожу. Не рискуя повредить нижнюю половину тела, он сосредоточился на верхней. Я заметила, что девушку раздели до нижнего белья, и, судя по тому, что осталось, кружево было превосходного качества. Скорее всего, еще одна пассажирка первого класса – излюбленные жертвы нашего убийцы. Движения дяди были быстрыми и деловитыми, сказывались годы практики.
Через несколько мгновений тело было готово для исследования.
После быстрого внешнего осмотра мы не нашли очевидных причин смерти. Дядя поднес скальпель к коже и сделал Y-образный разрез. Я передала ему реберные ножницы-кусачки и отошла, когда открылась грудная клетка. Дядя вытер руки о фартук, испачкав кремовую ткань ржавыми пятнами. Наверное, ему хотелось вымыть их карболовым мылом, но сейчас было некогда волноваться о заражении. Он наклонился над телом и принюхался. По предыдущему опыту я знала, что он ищет признаки отравления. Если яд был проглочен, то часто запах можно обнаружить в области живота. Я постаралась не думать о жертвах нашего последнего дела в Румынии.
Я передала дяде следующий скальпель, и он аккуратно вскрыл желудок, исследуя его содержимое. Он немного покопался внутри и отошел.
– Перед смертью она ела шоколадное пирожное, засахаренные ягоды и пила шампанское. О чем это говорит?
– У нее должен был разболеться живот, – любезно подсказал Томас.
– Томас! – я в ужасе посмотрела на него. – Будь серьезен.
– Я серьезен. – Он поднял руки. – Это все сладости. И скорее всего в них был яд. Думаю, живот должен был болеть очень сильно. Возможно, сначала слабо, и она решила, что просто переела сладкого. Затем, когда боль усилилась и выступила испарина, она поняла, что что-то не так. – Он показал на ее руки, покрасневшие и покрытые ожогами. – Ногти обломаны, но царапины на ладонях, а не от борьбы с убийцей. Это указывает на то, что она обхватывала себя, стараясь приглушить боль.
Дядя изъял желудок, знаком потребовал поднос и с влажным звуком плюхнул на него орган. Я ровно держала поднос, изо всех сил стараясь не представлять жареного омара, который лежал здесь раньше. Пинцетом дядя вытащил несколько непереваренных ягод.
– Мы, конечно, должны проверить, но похоже, что это белладонна.
Я мысленно вспоминала уроки о ядах. Белладонна или красавка обыкновенная принадлежит к семейству пасленовых, иногда ее называют дьявольской ягодой. Меня охватило неприятное чувство. Съев столько ягод, жертва должна была сильно страдать: сердцебиение участилось, легкие и мышцы отказывали. Человек, который накормил ее этим смертельным десертом, не имеет сердца. Я не могла вообразить, каково было сидеть и смотреть, как ее тело бьется в смертельных конвульсиях. Это убийство было медленным и продуманным, рассчитанным на максимальные страдания.
Положив ягоды в пузырек для дальнейшего исследования, я стала смотреть, как дядя зашивает тело. Стежки выходили аккуратными и ровными, как он меня и учил.
– Попросите капитана показать кольцо лорду и леди Креншо. Подтвердят ли они, что оно принадлежит их дочери? – Дядя с грустью посмотрел на тело. – Это самое меньшее, что мы можем сделать для ее упокоения.
Томас хотел взять на себя жуткую обязанность снять кольцо с пальца, но я его остановила. Мне не хотелось быть холодной и беспристрастной в такой важный момент. Я наклонилась и, осторожно подняв руку девушки, аккуратно сняла с пальца кольцо, которым она, по словам родителей, очень дорожила. Еще секунду я посидела на корточках, потом положила ее руку ей на грудь. Ее мучали, убили, а потом сотворили из ее тела страшное зрелище.
– Звезда, – сказала я больше себе. Томас с дядей выглядели одинаково удивленными. – Карта таро, которая, скорее всего, символизирует эту постановочную смерть. Я… – Я не хотела рассказывать им, что кроме игральных у меня появилась колода карт таро, поэтому пожала плечами. – Я взяла Лизины карты и вчера вечером рассматривала их. Это тело похоже на ту карту. Нужно узнать ее значение. В сочетании с остальными она может привести нас к убийце.
Дядя был настроен скептически, но согласно кивнул. Я встала, крепко зажав кольцо в кулаке. Ужас и печаль ушли. На их месте зажглась искорка гнева. Тот, кто это сделал, зашел слишком далеко, и я не буду знать покоя, пока он не заплатит за свои преступления.