На туалетном столике валялись всевозможные винтики, болты и маски чумного доктора. Я поежилась, когда подошла к одной из них. Кожаный клюв был такого молочного цвета, словно вырезан из кости.
– Они…
– Пугают? – подсказал Мефистофель, беря одну маску и проводя по длинному клюву пальцем в перчатке. Я представила, что лицо у него сейчас задумчивое, хотя было трудно сказать. – Вы знали, что в средние века чумные доктора помещали в кончик клюва ароматические травы? Лепестки роз, ягоды можжевельника, мелиссу, мяту. Они помогали разгонять вонь смерти. – Он положил маску. – А еще им позволяли вскрывать мертвых, хотя в те времена это было запрещено. Людям вроде вас предъявили бы серьезные обвинения.
– Как это связано с вашим карнавалом?
Вместо прямого ответа Мефистофель снял с гвоздя накидку, надел ее, защитные очки с круглыми стеклами и наконец чумную маску. Затем медленно повернулся ко мне и застыл неподвижно, во всем черном, за исключением белой, как кость, маски. Он потянулся за маленьким цилиндром, чтобы завершить костюм джентльмена-чумного доктора, который явился к умирающему.
По мне пробежала дрожь. Его молчание было таким же жутким, как и наряд, если не страшнее.
– И что? – спросила я, беря себя в руки. – Что вы собираетесь делать в таких костюмах?
Он медленно двинулся вперед, обходя меня, как стервятник свежий труп.
– Наверное, ваш пульс учащается. – Мефистофель подходил ближе. – Дыхание становится прерывистым. Ваше внимание полностью сосредоточено на мне, вы полны страха и взволнованы. На первом представлении я обещал три вещи, мисс Уодсворт. Вы их помните?
Меня не запугать. Он говорил, что его карнавал полон магии, шалостей и разгула.
– Помню.
Я не могла заглянуть под эту новую маску, но вполне представляла дьявольскую усмешку, которую видела столько раз.
– Когда на заключительном представлении сцену заполнит армия чумных докторов, полагаю, в салоне начнется разгул. Согласны?
В самом деле жуткая готическая сцена.
– Наверное, в свете того факта, что были убиты девушки и по крайней мере один мужчина расчленен, вам следует передумать, – холодно сказала я. – Я не надену это.
Я кивнула на другой костюм на кровати. Цвет платья был между лавандовым и лунно-серым – еще один причудливый наряд для «Лунного карнавала». На плечах, словно броня, лежала серебристая рыбья чешуя, корсет покрывали угольно-черные чешуйки.
– Это для кого?
Мефистофель отвернулся, чтобы снять ужасный костюм, надел прежнюю маску и показал на верстак. Там лежала самая причудливая маска, какую я когда-либо видела. Не знаю, как я ее пропустила, когда впервые осматривала каюту, но здесь так много предметов. Маска походила на древнеримский шлем с клыками в разинутом рте. Череп дракона, поняла я при ближайшем рассмотрении.
– Аниша просила переделать ее номер, придумать что-нибудь более запоминающееся. – Он провел пальцами по ткани костюма. – Она хотела, чтобы ее запомнили как Королеву драконов, а не просто какую-то глотательницу огня. Так что я пошел ей навстречу. Изготовил жидкость, благодаря которой она сможет не только глотать, но и выдыхать пламя.
– Но ведь это…
– Опасно? Не более чем оставаться наедине с молодым человеком в его каюте с масками и механизмами. Скажите мне… – Он закрыл дверь. – Когда вам пришло в голову, что я имею отношение к убийствам?
Глава 26. Прекрасная шпионка
Мастерская Мефистофеля
Королевский почтовый пароход «Этрурия»
6 января 1889 года
Моя рука опустилась к бедру, где под юбками скрывалось лезвие в ножнах.
– А кто говорит про виновных? – спросила я. – Разве только вы не все мне рассказали. Есть новости?
Не знаю, к его или моей чести, но Мефистофель, похоже, удивился, что я не отшатнулась. Он прислонился к двери, скрестив руки на груди.
– Дело в том, что вы расхаживаете по кораблю, изображая перед моими артистами, что интересуетесь мной, а на самом деле вы просто прекрасная шпионка своего дяди.
– Вы сами хотели, чтобы они поверили, будто между нами есть что-то большее! И меня это оскорбляет. – Я выпрямилась. – И я не шпионка.
Обманщица? Определенно. Но в этом он меня не обвинял. Пока.
– Я делаю ровно то, что вы просили, когда заключали сделку. Если вы так расстроены, может быть, пора изменить условия?
– Не обижайте мои умственные способности. Да, я хотел, чтобы они видели нас вместе, чтобы усерднее обучали вас трюкам для финального представления, но нигде в нашем соглашении не говорилось о том, чтобы флиртовать или заглядываться на меня, когда вы думаете, что я не вижу. Или вы хотите уверить меня в том, что между нашим полночным свиданием и вашим предрассветным препарированием вы вдруг обнаружили, что думаете о том, какие мягкие у меня волосы, четко очерченный подбородок…
– …огромное самомнение. – Я закатила глаза. – Возможно, я, вопреки благоразумию, наслаждаюсь вашим обществом. Если вы так уверены в себе, что мешает это принять?
– Значит, эти взгляды настоящие?
Он пристально посмотрел на меня, затем опустил взгляд на мои губы. Не успела я сделать следующий вдох, как Мефистофель выключил свет и медленно подался ко мне. При его приближении сердце, не желавшее подыгрывать напускной храбрости, затрепетало.
Дядя ничего не сказал о моем неподчинении, но если он узнает, что я снова нарушила его правила… Я стояла на месте. Мефистофель склонил голову набок, внимательно следя за моим дыханием и движением глаз в поисках лжи, которую ему не суждено обнаружить. В мыслях я удерживала образ кривой улыбки Томаса, проецируя ее на молодого человека перед собой.
Он нежно заправил мне за ухо выбившуюся прядь.
– Мисс Уодсворт, вы уверены, что хотите убедить меня именно в этом? В том, что вы здесь, в этой каюте наедине со мной, по собственному выбору… по своей воле… без всяких мотивов? Вы просто хотите провести утро со мной?
Я кивнула, не доверяя голосу; нервы были натянуты до предела. Я увидела в глазах Мефистофеля голод, желание, которое невозможно скрыть за маской. Я понимала, что он хочет меня поцеловать, хотя и не была настолько тщеславна, чтобы решить, будто он иначе смотрел бы на большинство других девушек. Он человек без принципов. И ему представилась идеальная возможность. Он снова протянул руку ко мне, едва касаясь пальцами в ожидании разрешения.
Так близко я ощущала аромат его одеколона, напомнивший мне ароматические травы в маске чумного доктора, но не пугающий, а пьянящий. Возможно, Мефистофель действительно маг, потому что здесь, в каюте, глубоко под тем миром, который я знала, я не могла сопротивляться его чарам.
В темноте было легко забыть, что он не тот юноша, о котором я думаю. Не тот, чьи губы стали родными, как мои собственные. Мефистофель наклонился ко мне, и мое сердце забилось быстрее. Его лицо оказалось рядом с моим, я заметила легкую щетину, словно утром он не успел должным образом побриться.
Проклятье, но меня почти неодолимо тянуло собственной кожей ощутить эту колючесть, так похожую на Томаса и в то же время совершенно иную. Должно быть, что-то в моем лице дрогнуло, и Мефистофель сорвался. Он запустил пальцы в мои волосы и нежно привлек меня ближе. Я не сопротивлялась.
Я подняла лицо, понимая, что иду на самый опасный обман из всех. Представлять на его месте другого, желать почувствовать его губы, ощутить, какой прохладной может быть его ажурная маска под моими пальцами. Его губы нависли над моими, деля одно дыхание на двоих, но не прикасаясь. Еще нет…
– Я мечтал об этом всю неделю, – прошептал Мефистофель мне в губы. – Вы уверены…
Дверь со стуком распахнулась.
– Ну, вы уже закончили новые наручники? Лиза дуется, и мне нечем заняться…
Вспыхнув, я отшатнулась от Мефистофеля. Гудини захлопнул рот. Мастер побега застыл в нерешительности, но выглядел так, словно действительно собирается сбежать.
– Ой… извините, что помешал. Аниша не сказала… – Гудини показал на нас, отводя глаза. – Я зайду позже.
Он выскользнул из каюты прежде, чем Мефистофель вернул самообладание. Я выровняла дыхание, испытывая признательность к Гудини, хотя его вмешательство не стало для меня сюрпризом. Лиза говорила, что примерно в это время он встречается с Мефистофелем, на это я и рассчитывала. Я наскоро придумала этот план по пути сюда, и, если повезет, моя игра выглядела убедительно. Большинство людей не в состоянии удержаться от сплетен.
Плохо ли, хорошо ли, надеюсь, артисты будут шептаться о моей тайной встрече с их хозяином. Раньше они могли лишь подозревать, но теперь у них будет «доказательство» наших чувств. Ловкость рук с целью направить их внимание куда мне нужно.
Я шагнула прочь от Мефистофеля, чтобы перевести дух, и разгладила юбки. Появись Гудини мгновением позже, я угодила бы в собственный капкан.
Мефистофель потер шею ладонью, похоже, не зная, что делать дальше.
– Мисс Уодсворт, должен извиниться за свою дерзость. Я не собирался вести себя так неподобающе…
– Прошу, давайте не будем переживать из-за того, что могло случиться.
Я махнула рукой, не ощущая и половины той дерзости, которая звучала в моих словах. Колени дрожали, а сердце лихорадочно колотилось. Я любила Томаса, но не могла отрицать привлекательности Мефистофеля. Возможно ли так тщательно притворяться другим человеком, что начнешь жить его жизнью?
– Сейчас мне нужно осмотреть мечи Цзяня. Знаю, что мы всего лишь шутили, но он их запирает? Они вместе с вашим?
Мефистофель не торопился увести разговор в сторону от нашего почти поцелуя, но уступил.
– Мы храним сундуки в помещениях рядом с трюмом для животных и под ним. Там шатры, канаты, почти весь реквизит, включая сундуки с мечами Цзяня. Они выкрашены в цвет ляпис-лазури и выложены мозаикой. Не промахнетесь.
Я заметила, что он не выдал, где лежит Ночной Красавец.
– Можно я туда загляну?
Мефистофель не ответил, обдумывая вопрос.