доходило до очередного разрешения вопроса. Влад ворчал, дожидаясь Лику дома. Не только из-за того, что она на весь день угоняла машину — тут, наоборот, иногда ей было проще съездить на электричке, учитывая дороги. Нет, он просто не понимал, зачем вообще Лика занялась этими поисками. Зачем, ну зачем ей нужен какой-то ребенок?! Ведь ребенок — это пуп земли, перечеркивающий личную жизнь. Пуп же, по мнению Влада, мог быть в доме всего лишь один — это он сам. Лике так и хотелось порой его куда подальше послать! Но рассориться и расстаться с этим совершенством в ее планы пока не входило. Влад ей тоже был нужен, ведь она была молодой женщиной, со всеми потребностями души и бренного тела. И превращаться только в мать семейства пока была не готова. Поэтому, гася в себе нарастающее раздражение, она, как могла, задабривала своего «обиженного ангелочка». И одновременно продолжала делать все, чтобы другой — тоже наверняка не настоящий ангелочек! — но уже реально обиженный этой несправедливой жизнью, смог бы появиться в ее доме как можно быстрее. Она теперь точно знала, что это мальчик. Федя Говорков. Это ее позабавило: в детдоме она была Молчановой. Молчанова — Говорков. В этом что-то было. Но явно не знак судьбы. Мальчишка был трудным, все так отзывались о нем. Удивлялись, как это Лике в голову могло прийти — заняться его усыновлением, требующим такую кучу бумаг, что становилось испытанием на прочность. К счастью, теперь Лика могла безбоязненно затребовать любые справки — Юрий все-таки прислал ей обещанное сообщение. Правда, не такое безоблачное, как хотелось бы. Виной всему была приписка: «Все ОК, но он слышал больше». Значит, Влад был все-таки в курсе того, что ее беспокоили «собственные» отпечатки пальцев, забитые в электронную базу данных. И наверняка заинтересовался этим, потому что принялся расспрашивать Юрия в пути — иначе откуда бы тому было узнать, слышал что Влад или нет? В ответ на эти вопросы Юрий ничего бы не смог ему рассказать, даже если бы захотел, потому что и сам знал немного. Но Лику насторожил сам интерес, проявленный к ее тайне Владом. Что это было? Праздное любопытство? Или нечто большее? Например, информация в копилку на будущее? Сейчас об этом оставалось только гадать. А она была захвачена гораздо более важным делом. Пока нанятый Ликой юрист оформлял Феде Говоркову «гостевой режим», по упрощенной схеме, она решила, что надо бы наконец познакомиться со своим пусть не сыном, но единственным кровным родственником. Влад, услышав об этом, психанул, почти на весь день куда-то уехав. Но Лика не стала ему звонить и требовать машину. Наоборот, если ей предстояло ехать на такую волнительную встречу одной, то даже лучше, если она сейчас будет не за рулем. Рассудив так, она вызвала такси.
Детдом, куда попал рожденный Анжелкой ребенок, был расположен не слишком далеко, в полутора-двух часах езды, в ближайшем областном городе. Другой регион, совершенно другое учреждение, а Лика вошла в его ворота с таким чувством, как будто никогда из них и не выходила. Лавочки. Качели. Газоны, колкие от начавшихся заморозков. И такая же ребятня, искоса изучающая незнакомку. Это только малыши, еще не битые разочарованиями, способны выбежать навстречу пришедшему. Старшие — уже нет. Пройдя мимо них, Лика вошла в кабинет к заведующей, видной женщине лет сорока. Та уже знала о цели ее визита. Поздоровавшись, недоуменно оглядела Лику с ног до головы. Выдала:
— Я вас представляла совершенно другой. Узнала, что вы собираете на Федю документы, даже ни разу на него не взглянув. А вы в курсе, что он очень трудный ребенок? Даже здесь, в детдоме, где собрались весьма непростые дети? И что если с чиновничьим аппаратом вы сумели… договориться, то здесь ваши методы вряд ли помогут? Хотелось бы знать, зачем вам потребовался именно этот мальчик?
— Я бы не хотела пока озвучивать своих личных причин. Вы их узнаете, конечно, но позже. А пока я за тем и приехала, чтобы познакомиться с Федором. Могу я с ним встретиться? Поговорить? Желательно одной, без свидетелей, в неофициальной обстановке.
— Боюсь, что в такой он вас просто пошлет. Как я вам уже сказала, он очень трудный ребенок. Как некоторые любят выражаться, полный отморозок.
Естественно! Иначе не может и быть! Он сын своей мамы, внук своей бабушки, племянник своей тети! А гены никто еще не отменял! Полный комплект!
— Но жить-то мне с ним придется тоже самой, без сопровождения воспитателей. Так что будет все-таки лучше, если мы с ним встретимся наедине. Я готова к этому разговору, — заверила Лика. Спокойно, уверенно, в кои-то веки даже не пытаясь сутулиться. Она видела, что отчего-то не слишком нравится директрисе. Но, все взвесив, та все же согласилась выполнить Ликину просьбу. Вышла с ней на крыльцо. Показала в дальний угол парка, где стояла открытая беседка:
— Вот он, там, как всегда! Тот, что в куртке с красными полосами. Идите, если вы так решили. Но потом не говорите, что я вас не предупреждала. Обо всем: и о его характере, и об итогах вашей беседы.
— Хорошо. Спасибо, — не теряя мальчишку из виду, Лика пошла к нему через парк. Все думала, как ей начать разговор, если рядом крутятся еще три приятеля. Но, к ее облегчению, они отошли куда-то, прежде чем Лика приблизилась. Федя остался один. Лика ускорила шаги, опасаясь, что такой расклад может в любой момент измениться. Ей очень хотелось оказаться с ним именно с глазу на глаз. С этим светловолосым худощавым мальчишкой, невысоким для своих лет. Он заметил ее, понял, что она идет именно к нему, и теперь нарочито внимательно наблюдал за ее приближением.
— Федя? — Лика остановилась перед беседкой.
— И что? — он с вызовом уставился на нее своими очень темными глазами, создающими контраст со светлой челкой. Ох, как знаком был Лике этот взгляд! Не «отъявленного отморозка», а затравленного волчонка, пытающегося восстановить статус-кво с этим миром.
— Во-первых, здравствуйте.
— Привет! — он прикусил зубами жвачку, тем самым, в сочетании с нарочито нахальным взглядом, вдруг остро напомнив Лике Анжелку в тот единственный страшный день, когда им довелось повстречаться. — Закурить не найдется?
— А не рановато ли здоровье гробить начал?
— Я на него пока не жалуюсь. Хватит даже на то, чтоб трахнуть тебя.
Эти слова, прозвучавшие из уст ребенка, стеганули по ушам, словно хлыстом. Порядочный человек после этого, наверное, развернулся бы и ушел, чтобы никогда больше к этому малолетнему отморозку не возвращаться, а найти ребенка поадекватнее. Но у Лики не было выбора. Да и подобные выпады ее не шокировали так, как многих других. Поэтому она лишь усмехнулась:
— Вначале инструмент отрасти.
— И так хорош.
— Да? — картинно оживилась Лика. — А ну, покажи!
— Че?! — судя по его глазам, ей удалось-таки выбить мальчишку из колеи.
— А я на слово мужикам не верю. Так что, показываешь или будем считать, что не отрастил? Или, — добавила она, выдержав паузу, — для начала лучше пойдем и, фиг с тобой, все-таки покурим?
— Ладно, пошли, — вроде как он решил проявить снисхождение. Проводил ее от просматриваемой со всех сторон беседки через парк, мимо служебного входа, судя по запахам, ведущего на кухню, в укромный уголок между двумя глухими стенами. Развернулся к ней: — Ну, давай, раз сама предложила.
Не торопясь снимать с плеча сумочку, Лика поправила ремешок. Вроде как мальчишка готов на мировую пойти, но что-то в его поведении ее смущало. И, внимательно оглядевшись, она поняла, в чем подвох: камеры! Обжитая «курилка» была разоблачена и взята под контроль руководством. Так вот для чего этот малолетний засранец ее сюда привел! Чтобы она сама себя скомпрометировала, под носом у воспитателей сунув ему сигаретку! Поняв это, Лика чуть было не ляпнула ему сгоряча: «Не на ту ты напал, голубчик! Я ведь и сама детдомовская!» — да вовремя прикусила язык.
— Хорошая подстава! — оценила она вслух. — Давай, дальше валяй! Посмотрим, на что ты еще способен.
— На что? Ну, могу все-таки показать, только давай отойдем в местечко поуютнее, — осклабился он.
— Как хочешь, — Лика пожала плечами. — Только имей в виду, что у меня глаз дурной. Вдруг сглажу твою пипирку?
Он опять немного «завис». Для него сегодня все явно шло как-то не по сценарию. И Лика решила, что пора уже брать быка за рога. Встала перед мальчишкой, поймав его взгляд:
— Федька! Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать твои глупости. Верю, что у тебя еще много в запасе. Но лучше отложи их все на потом. А пока подумай над такой информацией: через неделю у меня на руках будут документы, по которым я смогу забрать тебя к себе. Пока как гостя — только потому, что такой букет бумаг было легче оформить. Так вот, хочешь ты через неделю переехать в свой дом? Погостить, осмотреться? Или так и будешь понты здесь гнуть?
— А у меня такая привычка, — оскалился он в усмешке. — Не могу без понтов!
— Так да или нет?
Опять этот взгляд! Нахальный, вызывающий. Перемещение жвачки от одной щеки к другой. А следом небрежный вопрос:
— А с чего это ты вдруг решила именно меня к себе взять?
— С чего, с чего… — проворчала Лика. — Ну, и что ты в ответ на это хотел бы услышать? О гуманности? О благотворительности? О своих достоинствах неземных, которых нет и в помине? Нет, милок. Просто мне сказали, что ты самая большая сволочь в этом детдоме. Вот я и заинтересовалась, потому что сама из таких. Знаешь, как оно? «Рыбак рыбака…»
Лика сделала паузу, ожидая, не скажет ли он ей что-нибудь. Но он молчал, сразу не сумев подыскать подходящего ответа. И она продолжила:
— В общем, так. Через неделю я за тобой приеду. Последнее слово, естественно, за тобой, потому что тащить тебя отсюда на веревке никто не станет. Поэтому ты мозгами тут пораскинь, поедешь или нет. И если согласишься, то обратно стартанем уже вместе. А пока тебе больше не буду надоедать. Если хочешь, можешь меня проводить.
— Больно надо! — фыркнул он, отворачиваясь.
— Ну, как хочешь. Тогда до свидания, — приобняв, Лика быстро чмокнула его куда-то в челку. Он, естественно, отшатнулся, как от чумы, да не успел. И уже ей в спину крикнул: