Мучимая своими мыслями, как будто что-то случилось уже сейчас, Лика даже не заметила, как Сергей довез их до дома. Остановил машину у ворот, вышел, открыл Лике дверцу. Федька крутился рядом, вбивая в свой телефон диктуемый ему номер.
— Все, записал? — спросил Сергей, назвав последнюю цифру. — Теперь позвони мне, чтобы у меня твой номер остался. И беги домой, ладно? Мне с твоей ма… Ликой нужно переброситься парой слов. Давай пять!
— До встречи! — Федька по-взрослому пожал протянутую ему руку. И с явным сожалением, но не задерживаясь, пошел через двор к крыльцу. Лика охотно к нему бы присоединилась, но невежливо было уходить, когда тебе дали понять, что хотели бы с тобой о чем-то поговорить. И она даже догадывалась, о чем именно!
— Анжелика, — Сергей стоял так близко, что даже исходящее от него тепло ощущалось. Если только Лике это не чудилось, потому что само его присутствие одновременно и тревожило, и грело ей душу. — Я о многом хотел бы с тобой поговорить с глазу на глаз! Но не здесь, на улице, потому что на такой разговор даже часа, пожалуй, не хватит.
— Сереж! Я тебя прошу: только не надо прошлое ворошить! Да, я наломала в нем дров! И исправить могу теперь лишь жалкую часть того, что было сделано! Но локти все равно теперь поздно кусать. Так что если ты по этому вопросу…
— Нет. Не совсем, — он вздохнул, провел рукой по лицу. Потом признался: — Знаешь, я ведь сегодня не случайно оказался возле школы.
— Я догадалась. Трудно было поверить, что ты так всегда и катаешься, с немаленькой такой игрушкой в салоне.
— С макетом. У этой вещи своя история, и она очень мне дорога. Именно поэтому я ее и привез. Чтобы Федьке отдать не простой сувенир, а передать нечто гораздо более значимое. Ты ведь понимаешь, что я этим хочу сказать?
— Понимаю. Но и ты меня пойми: Федька живой человек с трудным прошлым. И я никому его в обиду не дам! А что ты сейчас пытаешься сделать? Зачем он тебе? Надолго ли тебя хватит? У тебя ведь своя личная жизнь, с Раечками и прочими нюансами. Ну, поиграешь ты с ним, а что будет потом?
— Потом? Вот об этом я и хотел бы поговорить. Наверняка ты на многое готова ради него. Я, поверь, тоже, хотя знать о нем не знал до недавнего времени.
— Сереж… Будет лучше, если ты и впредь о нем забудешь. Пусть все останется как прежде. Не дергай мальчишку! Ведь для него это будет похлеще разведенных родителей! Будет метаться между нами двумя, в то время как у тебя Рая, а у меня Влад.
— Нет, не так. У меня никого, а у тебя Федька. Я уже говорил тебе: Рая — просто подруга.
— Даже имеющая ключи от твоей квартиры.
— И ключи есть, и вещи у меня свои оставляет, и ночует иногда, в своей комнате. А мне не жалко, она не одна так заезжает ко мне на огонек, потому что я за годы службы привык к тому, чтобы вокруг меня в тесном помещении было много народу. Но то, что она у меня останавливается вместо гостиницы, ни к чему не обязывает, ни ее, ни меня.
— Ой ли? Скажи еще, что ты ей как брат. И вообще обходишься без некоторых жизненных радостей, свят и чист!
— Что-то вроде этого. Я бывший подводник, так что мне не привыкать к затяжным постам. Ты вот со своим Владом куда теснее общаешься. Но если разобраться, так ли он тебе нужен? Ты же его не любишь! Разве я не прав?
— Не люблю. Но меня он пока устраивает.
— Пока… И до каких же это пор?
— Пока не выгоню.
Лика не стала уточнять, что ей уже и сейчас, бывает, очень хочется так поступить. А потом взять Сергея за руку и ввести его в дом, чтобы он остался здесь навсегда, подальше от всяких Раечек, положивших на него свой хищный взгляд, и поближе к родному сыну. Но не могла она ни сказать, ни сделать того, что хотелось. Наоборот, оставив Влада подле себя, она будет прятаться за его широкой спиной от Сергея. Будет избегать встреч с ним, играть в семью с совершенно ей чужим человеком. Потому что между нею и Сергеем находится незримая стена, лишь не выходя из-за которой Лика может спасти свою свободу и жизнь. Он об этом, к счастью, даже и не догадывается. Поэтому и стоит сейчас перед Ликой, явно ожидая, что она скажет ему что-то еще. Но не дождется! Чувствуя, как из-за этого сжимается сердце, и желая как-то сгладить завершение этого разговора, от которого Сергей наверняка ожидал чего-то большего, Лика нежно коснулась губами его щеки. Потом так же нежно потерла ее пальцем, удаляя возможные следы помады, и сказала:
— Ну все, мне пора. Всего тебе самого наилучшего, а про нас с Федькой лучше забудь. Я никому не отдам его до тех пор, пока я жива.
— Да у меня и в мыслях не было его у тебя отнимать, — уже ей вслед донесся голос Сергея. — Просто мне он тоже нужен.
Но Лика даже не обернулась. Взбежала на крыльцо и исчезла за дверью.
И почти сразу через стекло внутренних дверей увидела Влада, мрачно стоящего в гостиной, перед монитором камер наблюдения. Лика сразу догадалась, на какой из экранов он смотрел: она сама настояла, чтобы одна камера была установлена с наружной стороны, над воротами.
— Как, хорошо погуляли? — спросил он с ехидцей, разворачиваясь к Лике.
— Хорошо, — если он ждал от нее оправданий, то напрасно, Лика даже не собиралась ни в чем оправдываться. — Ты ужинал?
— Нет, вас ждал, — он не ответил ей, а огрызнулся. Но Лика сочла за лучшее этого не заметить:
— Сейчас быстренько накрою на стол. Хотя… — она взглянула на стенные часы, — время уже позднее. Но что-нибудь легкое сообразим.
— Если хочешь, себе с твоим Федькой соображай, а мне уже ничего не нужно. До сих пор не пошел спать только потому, что было интересно посмотреть, во сколько же и как именно вы вернетесь. И оно того стоило!
— Что именно? — раскаиваться ей тоже было не в чем, так что и тут его постигло разочарование.
— А все! И довольная лыба твоего пацана, и твое нежное прощание у ворот! Это ведь снова тот мужик, да? Который недавно у нас уже был. Надо думать, отец твоего щенка. Я тут поспрашивал у народа — не у одной тебя знакомые любят болтать! Так вот, они мне про твоего друга юности много чего рассказали! Как ты с ним спала и с него деньги тянула, а потом устроила грандиозный скандал, когда он перед своим последним отъездом к твоим родителям заявился.
Это была информация, которая могла бы Лику очень даже заинтересовать! Но напрямую она об этом спрашивать не могла, так что взвилась по другому поводу:
— Федька — не щенок! Не смей его так называть!
— Надо же! А не потому ли ты так над ним теперь трясешься, что этот тип и впрямь его папаша? Или по этому поводу тебе нечего мне сказать?
— Абсолютно нечего. Если ты мне пытаешься устроить сейчас допрос, то не получится. Я не собираюсь излагать тебе свою биографию. Все это вообще никого не касается, кроме меня. («А тебя в особенности! Кто ты мне такой, чтобы я отчитывалась перед тобой в своих поступках, в прошлых и будущих?!»)
— Вот как? Ну спасибо! Не ожидал заслужить такого отношения! — вскинув голову, Влад с видом оскорбленного достоинства прошествовал мимо Лики. Не на выход, естественно, а в сторону спальни. Заставив Лику в сомнениях замереть: когда она тоже займет свое место в кровати, не придет ли ему там в голову опять навязывать ей то тесное общение, которое он считал панацеей от любого вида ссор? Этого она сегодня точно не выдержит и сорвется, тем самым окончательно испортив их отношения на долгие дни. Но если, как в прошлый раз, снова уйти ночевать в другую комнату, то опять же: как он теперь к этому отнесется? Ведь сегодня причина явно будет уже в ней, а не в нем.
В конце концов Лика решила действовать по обстоятельствам. А потому убедилась, что Федька уже лег, и, приняв душ, смело вошла в свою спальню. Сразу при этом обнаружив, что Влада в ней нет. Равно как и его подушки с одеялом. Все правильно! Теперь настал его черед изображать оскорбленное самолюбие. И по-хорошему, Лике бы сейчас следовало найти ту комнату, в которой он обосновался, и попытаться, хотя бы для вида, уговорить его вернуться на прежнее место. Так же, как он это делал, когда она ушла. Но Лика поймала себя на мысли, что безумно рада его отсутствию и не имеет ни малейшего желания его возвращать. Даже видимость такую создавать не желает, примирительно воркуя над ним. Нет! Вместо этого она скользнула по простыням, вытягиваясь на широкой кровати, которая сегодня принадлежала одной только ей. И на которой можно было предаваться мечтам без помех! О сегодняшнем вечере и о Сергее, который был так близко. Вспоминать его глаза и голос. Вздыхать, улыбаться, замирать от избытка чувств и снова вздыхать. И долго лежать без сна, не имея ни сил, ни желания отогнать от себя этот образ.
Утром Влад был мрачен и общался очень сухо. С Ликой — Федю предпочитал и вовсе не замечать. Чтобы еще больше не раздражать его, Лика хлопотала по дому и, как могла, старалась скрыть тот теплый огонек, что трепетал у нее в душе. Чтобы он не отразился на ее лице, чтобы в глазах не сверкал. Это было нелегкой задачей! Потому что она была влюблена, снова по-настоящему влюблена, как когда-то. И теперь, в отличие от первого раза, была твердо уверена, что этот человек достоин подобных чувств. Что уж в нем-то она не ошиблась, как в Ваньке. Вот только перспектив у нее с Сергеем не было никаких. Лика старалась напоминать себе об этом почаще — это помогало ей сдерживать внутреннее ликование. Но, изначально знавшей о безнадежности обуревавших ее страстей, ей с этим было легче мириться. А любить… Любить это ей не мешало! Пусть на расстоянии и тайком — да разве все это могло быть помехой подлинному чувству? Нет! Это могло быть лишь горькой каплей, способной изменить вкус ее счастья. Но ей было не привыкать к тому, что в ее жизни всегда присутствовала горечь. В разные годы — по разным причинам, но начиная с самых детских лет.
Сразу после завтрака Влад сухо спросил у нее:
— Я машину возьму? Поеду потренируюсь.
— Да, конечно, — Лика не хотела ему в чем-то отказывать без крайней необходимости. А таковой сегодня не было: Федьку в школу не везти, и сама ехать никуда пока не собиралась. А стоило бы! На пару с Федькой собраться и уехать куда подальше, да желательно еще и телефон отключить. С самого раннего утра, предвидя появление нежданных гостей. Точнее, одного гостя. Который, конечно же, заявился вскоре после отъезда Влада.