— Езжайте, езжайте, а то Денис передумает! — поторопила сидящих в пролетке Тамара. — Дай вам бог удачи и счастья, не поминайте лихом!
Чижиков с сомнением покачал головой, но сидевшая рядом Обольникова крепко к нему прижалась и что-то страстно зашептала на ухо. Щелкнул кучерский кнут, лошади рванули и понеслись. Оставшиеся еще немного постояли на ночной улице, всматриваясь в темноту, в которой растаяла пролетка.
В номера они вернулись молча, — слишком много нужно было сказать друг другу… Чисто механически Денис отметил про себя, что входная дверь в их комнату оказалась приоткрытой, хотя, когда они всей компанией спускались вниз, дверь эту он вроде бы плотно за собой закрыл. Старая привычка. На закрывании дверей была тихо помешана директриса школы, где он когда-то учился. Образцово-показательная школа и детишек строго под замком держали. Ну, да ладно, закрыл-открыл, какая теперь разница? Все целы, живы-здоровы, чего еще надо? Тамара опять рядом…
— Так расскажи, свет мой ясный, когда же ты успела в графиню превратиться? — соблюдая условности принялся он расспрашивать Тамару, на самом деле сгорая от нетерпения: в этой комнате они остались вдвоем и до утра еще многое можно успеть, такая ночь. — И почему именно Окладская, а, допустим, не Белосельская-Белозерская, или маркиза де Помпадур какая-нибудь?
— Ты действительно хочешь это знать? Прямо сейчас? — с улыбкой спросила Тамара, расстегивая Денису рубашку.
— Прямо сейчас! — выдохнул он уже на кровати, куда женщину отнес на руках.
Так хорошо им еще никогда не было. Приняв облик строгой училки, нацепив на нос совершенно в постели не нужные очки, Тамара раз за разом обрекала Дениса на переэкзаменовку, пока наконец-то он не выполнил все на удовлетворительно. От избытка чувств она даже всплакнула, спрятав лицо под струящимся покрывалом своей роскошной черной гривы.
Пришло время расслабиться.
— А знаешь, кто я такая? Угадай! — спросила Тамара, нежно вычерчивая пальчиком замысловатые фигуры на животе Дениса.
— Самая прекрасная, удивительная женщина! И угадывать нечего! — жмурясь, как кот, от удовольствия, попытался он подыграть.
— Не угадал!..Я путешественница по времени…
— Удивила, мы оба путешественники, вон нас куда занесло!
— Милый, ты не понял, перемещение по шкале времени это обычное для меня состояние, занимаюсь этим давно, но нигде надолго не задерживаюсь. Максимум пол года, год, да и то, если эпоха, куда попала, понравится. Это как наркотик, поиск адреналина, чтобы тебе было понятней… — голос женщины завораживал, так пай-мальчикам на ночь рассказывают сказки, а Оле-Лукойе раскрывает над ними свой волшебный зонтик. — В веке XX1 я задержалась чуть больше, из-за тебя противный, да и муж меня любит очень, сказал, что прикончит и меня и себя, если я вздумаю от него уйти, чудак такой попался…Потом поняла, что теперь пора все бросать и уходить, иначе застрянешь навсегда, а мне нельзя. Я еще не все эпохи перепробовала — у каждой свой драйв, мужчины интересные попадаются. Меняла свои имена и фамилии. То графиня, то княгиня, то супруга здешнего китайского губернатора, то участница какого-то невероятного заговора. Замужем побывала несколько раз, мы женщины без этого не можем, так устроены. Представляешь, плыла с очередным мужем-американским миллионером на «Титанике», а там в курительном салоне — зеркала династии Мин, да, да, те самые! Они могут и по другому называться, просто китайские самые известные, древнеегипетские попадаются, африканские царицы Савской. У нас, у путешественников по времени, свое тайное сообщество и мы часто встречаемся, обмениваемся информацией. Да, так вот, ночью я в этот салон на «Титанике» наведалась и поминай меня как звали. Муж надоел, зануда, как все богачи скупердяй ужасный! Кажется не утонул вместе со всеми, таким всегда везет. Попала к вам в XX1 век, ну а дальше ты знаешь…
Как это не странно, но Денис воспринял услышанное спокойно. Тамара для него давно уже превратилась в фею на облаке. Сейчас оказалось не фея, а Бегущая по волнам полного опасностей океана времени. На «Титанике» плавала. По мужу в каждой исторической эпохе. А почему нет? Женщина на все времена, такая. Даже золотые дракончики-перевозчики готовы служить ей столько, сколько понадобится, сколько она пожелает.
— Хорошо, а к Унгерну какое у меня может быть дело? — поинтересовался Денис. — Ты же Чижикову так и сказала — у меня к барону важное дело. А я не в курсе, совершенно!
— Печать, — просто, без напряга произнесла Тамара, — у тебя личная печать Чингисхана. Если ты забыл — это такая красивая, вырезанная из халцедона штука с древнемонгольским текстом. Мне Чижиков все рассказал: и про то, как она к тебе попала, и про то, как Извицкий пытался ее украсть. Печать нужна барону Унгерну, а я хочу ему помочь. Он великий воин, какие бы ужасные вещи про него не говорили…
— Кстати, он женился недавно этот твой великий воин, говорят, на китайской принцессе! — с оттенком иронии проинформировал Денис. — И ты ему собираешь помогать?
Лицо Тамары стало непроницаемым, застыло в скорбном бесчувствии. Чужим стал голос, зазвучали новые, незнакомые жесткие интонации. И если бы вздумалось попросить вернуть миру утраченные книги Князя любви, то таким голосом ответят, что ни одна книга не была утрачена.
— Это совсем не то, что ты подумал. Так могут думать только приземленные, примитивные люди, для которых ничто не свято! Просто впервые встретила человека, которому захотела помочь, который достоин. Унгерна многие не понимают и боятся, не видят, не хотят видеть ничего дальше своей ничтожной земной жизни. Я многое еще могла бы рассказать о бароне, Денис. Ты у меня умный, поймешь, но это потом, — голос Тамары опять стал нежным, таким как прежде, потеплел, пообещал повторить многое, — а сейчас…
— …а сейчас, дорогие мои любовнички, вы отдадите мне печать о которой только что говорили, ворковали так мило… — раздался голос Извицкого и он сам, собственной персоной, появился из-за ширмы в дальнем углу комнаты. В каждой руке по пистолету, обнаженных тела на кровати оказались в зоне уверенного поражения.
— У вас так здорово получается кувыркаться нагишом в постели, что не хотелось вам мешать, поэтому позволил себе весь этот кордебалет досмотреть до конца, — устроившись с пистолетами в кресле, принялся ёрничать ротмистр. — О путешествиях по времени тоже очень интересно, занимательно. Кстати, о секрете зеркал династии Мин мне известно, я ими тоже иногда пользуюсь. В интересах службы разумеется. Монголия такая страна удивительная, здесь все живут под покровом какой-то тайны!
— Контрразведке барона Унгерна угодно было знать, какое будущее всех вас ожидает? — прервал его Денис. — Так я имею честь доложить, — вас всех прикончат и очень скоро, расстреляют красные к чертовой матери! Сухэ-Батор возьмет Ургу. Барону вашему капец! А вас Извицкий, персонально вас, мне даже говорить не хочется, что с вами в Чека сделают, у них с такими не панькаются!
— Ничего со мной в Чека не сделают! — улыбнулся Извицкий, поигрывая пистолетами в руках. — Разве что наградят… Позвольте представится, я сотрудник иностранного отдела этой самой Чека, никакой не Извицкий. В штабе барона Унгерна выполняю особое задание Москвы. И мне нужна печать Чингисхана. В Кремле на нее, на знаки великой империи — Четыре угла под одной крышей, — свои планы. Будущее России через 70 лет, каким я его узнал, при помощи магических зеркал выяснил, нас не устраивает. Эм-эм-эм без проблем! Думай и богатей! Все время подсовывают гигиенические прокладки какие-то идиотские. Придумали телевизор и такое показываете… С ума все там у вас посходили! Лечить, спасать Россию, человечество пока не поздно! У нас тоже великие идеи, не одному барону строить планы, как всех осчастливить. Короче, где печать, господин Лагода, я жду! Пока вас не было, начал обыскивать комнату — не нашел. Где вы ее прячете? Пожалейте свою очаровательную любовницу и не заставляйте меня делать ужасные, отвратительные вещи…
Пока мужчины выясняли отношения, Тамара сидела молча, спиной прижавшись к стене, колени подтянуты к подбородку, накрыта простыней. Потом, будто очнувшись, — собралась, напряглась, на лице появилось радостно-удивленное выражение, взгляд сфокусировался на объекте за спиной Извицкого. Там была дверь в соседнюю комнату. Один шанс из тысячи. Лагода все понял и решил подыграть. Сделал над собой усилие и тоже радостно улыбнулся запертой двери позади ротмистра. Вероятно от сквозняка. дверь очень кстати скрипнула.
— Что? Что такое? — пробормотал Извицкий и на мгновение резко обернулся. Тамара швырнула в него свою простыню, которая в полете раскрывшись, Извицкого красиво обвила, превратив его в таинственную фигуру под покрывалом. Фигура принялась наугад палить сквозь простыню сразу из обоих стволов, но на линии огня уже никого не было. Тамара сползла на пол, а Денис окружным маневром заходил сбоку, прицеливаясь в голову ротмистра стулом.
Внезапно за окном на улице раздался какой-то шум, цокот копыт, голоса. «Здесь он! Окружай!». По лестнице забухали сапоги. «Сдавайся, Извицкий! Выходи по хорошему!». В наружную дверь забарабанили. Ротмистр наконец-то выбрался из под простыни и заметался по комнате. Денис принял решение.
— Сюда, опять за ширму! — приказал он ротмистру. Тот криво ухмыльнулся и направил на него пистолет.
— Ну и дурак! — бросил Денис, загораживая на всякий случай Тамару. — Здесь без вариантов, делай, что тебе говорят, если хочешь жив остаться! Пистолеты оставь мне, поигрался и хватит. Если тебе сейчас не повезет — стрельбой уже не поможешь!
После нескольких мгновений колебаний, Извицкий решился, — отдал оружие и исчез за ширмой, на которой белым флагом обещала полную и безоговорочную капитуляцию ночная сорочка Тамары. В дверь из коридора замолотили кулаками, Денис пошел открывать. Оттолкнув его, в комнату с наганом в руке ворвался Сипайлов, следом несколько казаков с винтовками наизготовку.
— Где? Где он? Где ротмистр? — забегал по комнате Сипайлов.