Мусульмане не могут получить никакую работу, кроме строго ограниченной лимитом времени торговли на ярмарках, они не могут приобретать в Новой Америке недвижимость и даже арендовать ее. Если какая-нибудь американка решит выйти замуж за мусульманина, то ей путь один — за ворота блокпоста. Американец, публично заявляющий о мусульманской вере, тут же попадает под жесткую опеку, а чаще всего в карантин, местное Гуантанамо.
Вот так тут строго, никакой толерантности. Об этом мне с огромным удовольствием и даже злорадством рассказала еще Ребекка Линденбаум, не забыв упомянуть, что точно такие же порядки давно уже установлены в земной Японии… Мол, там ислам тоже запрещен категорически. Не знаю, насколько это правда, не интересовался специально. Однако точно знаю, что мечеть есть в Токио, а также в Кобе — подружка как-то делилась впечатлениями после посещения Страны восходящего солнца… Правда, по ее словам, ислам в Японии действительно какой-то полузадушенный и весьма непопулярный. Японские мечети посещаются исключительно иностранцами. Бывают японцы-христиане, буддисты и даже евреи из секты Макуя, но японцев-исламистов быть не может по определению, потому что исламисты не могут поклоняться императору.
Недавно Винни уверенно заявил, что американцы одолеют Иран, причем очень скоро. Я не могу себя считать специалистом по Новой Америке, но с другом согласен. Правда, не знаю, как будет выглядеть победа. Скорее всего, иранцы просто останутся далеко позади на лестнице общественного развития и технического прогресса. Жители Новой Америки очень работящие и предприимчивые, они постоянно что-то придумывают, организовывают, в городах и поселках регулярно открываются все новые и новые производства, восстанавливаются забытые технологии двадцатого и даже девятнадцатого веков, активно идет рационализация.
Кроме того, американский анклав, благодаря большому количеству приданных монокластеров, каждому из которых полагаются свои лосты, быстро прирастает численно. Говорят, что раньше на планету забрасывались исключительно лосты народа базового кластера, селективного. Однако со временем начали появляться и лосты для монокластеров.
Не бывает случаев, чтобы американские лосты ушли в Иран. А вот обратные случаи, пусть и редкие, имеют место. Некоторые светские, хорошо образованные городские иранцы, оглядевшись на месте и поняв расклады, не торопятся попасть под жесточайшую власть Хомейни… С турками такое происходит почаще.
Декларирующие атеизм лосты со стороны порой остаются в общине, находясь, однако, под неусыпным наблюдением помощников шерифа и доброхотов-соседей — люди боятся шпионов и хитро засланных диверсантов под легендой мирного лоста-потеряшки…
…Отправились мы через час.
«Апач», легко поднявшись по серпантину к седловине, почти сразу же свернул направо, то есть на восток, и медленно покатил по еле заметной грунтовой дороге, тянущейся вдоль обрыва. После одного поворота, огибающего огромные валуны, сразу начинался следующий, потом пошел прямой участок, украшенный рододендронами, и пикап поднялся на небольшой бугорок, ограничивающий плато, где мы не выдержали и остановились, потрясенные видами. Мы с Винни вышли из кабины, а Лешка встал в кузове.
Кругом обрывы и кручи. Под нами разверзлась глубокая и необъятная панорама — что перед этой дикой красотой наши восхищения прелестями приморского поселения! Я медленно сделал несколько шагов к обрыву и остановился, дальше страшнее: взглянешь вниз, и начинают вибрировать подошвы…
Небо чистое, горизонты открытые. Позади высоченные горы — черная гряда, прогрызенная ущельем. Лишь на нескольких вершинах зацепились за камни маленькие белые пушинки. А за ней лишь синяя дымка небес.
Рядом с остановившейся машиной стояла покосившаяся вышка наблюдения, неумело собранная из жердей. К ней притулилась простенькая хижина с прохудившейся крышей. Входить в такую не стоит, обвалиться может в любой момент. Сооружения были настолько хлипкие и неказистые, что их никто не разбирал, такой материал никому не нужен. Но и не спалили.
Может, это исторический объект? Не здесь ли проживал тот самый предприимчивый скотовод Герхард Синклер, дававший приют переселенцам? Тогда перед нами первая гостиница будущего поселения Додж-Сити… Я с невольным уважением посмотрел еще раз на жилище пионеров.
Наверху дул ветер, так, кепку поглубже, козырек пониже.
Каменная чаша, в которой укрылся город, останавливает ветра, обеспечивая знаменитый микроклимат Доджа. Здесь же был простор для всех стихий. Мощный постоянный поток давил на грудь, невольно заставляя принимать устойчивую позу. Океан нес к берегу следы далекого шторма, а сверху казалось, что он просто лениво катит в солнечном свете свои гладкие синие волны… На самом деле это настоящие валы, с пеной и грохотом обрушивающиеся на скалы, коими украшены мысы бухты. Внизу шторм не чувствовался, а сверху видно, что даже верный защитник оазиса остров Сейбр, с южной стороны словно покрытый белоснежной пеной для бритья, не может справиться с этим натиском. Волны порой огибали островок и, теряя силу, все-таки закатывались в бухту. Наверное, на пляже сейчас самый праздник для детворы!
Уезжать с крошечной вершинки не хотелось. Свежесть, упоение безбрежными, какими-то метафизическими далями и чувство верховного торжества человека над всем сущим, мало есть мест, где можно все это испытать. Мир внизу был виден, точно в огромном аквариуме — заполняющий чашу воздух казался синеватым. Он странно мерцал, то и дело сгущался тут же исчезающими миражами, в которых дрожали белые домики и оливы с серо-зелеными листьями.
В бухте не было ни одного судна, все стояли в гавани у причалов. Я достал бинокль и принялся осматривать океан, остальные поступили так же.
— Ни единого суденышка, — наконец выдохнул Винни.
— Дураков нет, — грубовато пояснил Лимон и вдруг добавил совсем другим голосом: — Мужики, прикиньте, что мы в такой шторм не успели причалить к берегу. А? Пипец.
— Надо предусматривать, — не очень убедительно посоветовал вьетнамец.
— Тут предусмотришь! Стихия, бац, и врежет. Надо искать спасательную шлюпку. Я видел такие в кино, они, словно капсулы с круглыми иллюминаторами, полностью закрыты и не переворачиваются.
— Только так переворачиваются, — я разбил мечты Лимонова.
— Но сразу же встают на киль! — Винни принял сторону индейца.
— Отличная перспектива, — хмыкнул я. — Сколько переворотов в час мы выдержим? А в сутки, если шторм не прекратится?
— Обрыгаешься, кишки вывернет, — Лешка представил одну из существенных деталей такого экстремального путешествия и поморщился.
— А ведь еще и грести надо будет. Или парусом управлять, — охотник подлил масла в огонь.
Что-то хреновые из нас колумбы получаются.
— Глядя на эту мощь, понимаешь, что если брать судно, то скоростное, — решил я.
— Какое именно? — живо поинтересовался Винни, пряча бинокль.
— Большую клепаную байду с прочным рангоутом, в меру килеватую, широкую, чтобы уложить на дно балласт и места много было, — я начал отвечать легко, потому что желаемая модель катера наконец-то сформировалась в голове. — С хорошей грузоподъемностью, позволяющей, кроме груза, взять побольше топлива в канистрах. С одним двигателем — не пароход. Поэтому два четырехтактных подвесных мотора общей мощностью под сто двадцать лошадиных сил, не меньше, чтобы сразу вставала на реданы.
— Видел такую у причала, — вспомнил Лешка.
— Их здесь строят, — пояснил я.
— Стационарная рация понадобится, — заметил охотник.
Гребаный Каларгон, на пикап такую мы так и не поставили! Эх… Сняли бы и переставили на катер. В Додже найти рацию будет сложно.
— Эхолот. И радар, хоть самый плохонький, — вслед за нами размечтался и Лимон.
— GPS и спутниковый телефон! — проворчал я. — Основное бы добыть.
— Тогда хоть надувнушку добавь! Маленькую! — взмолился парень. — На случай буль-буль.
— Буль-буль? — строго переспросил я.
— Буль-буль… — хлопнул белесыми ресницами команч.
— Лады.
— А что, неплохая получится посудина! Такая от шторма убежит, — одобрительно кивнул следопыт, предварительно соглашаясь с моим предложением. — Но куда?
— Все-таки ближе к берегу идти надо. Если что, успеем выброситься. Поставим лагерь и будем спокойно пережидать шторм.
— И от пиратов британских можно уйти, — опять кивнул Винни.
— А чего от них уходить? — воскликнул Лимонов. — Разгромим гадов прямо на воде, в честном морском бою, возьмем трофеи!
— Еще питьевая вода займет много места, — напомнил мне вьетнамец, не обращая внимания на привычную всем браваду младшего коллеги.
— Ты прав, не факт, что мы сможем ее найти на пустынном перешейке неизвестной протяженности.
Мы немного помолчали.
А не могут ли небеса опускаться ниже воображаемой линии горизонта? Лазурная в бухте, с удалением от берега, океанская вода все быстрей теряла яркость, серела, размывалась в мареве — уже и не угадать, где кончается океан и начинается небо.
— Что ты там стараешься высмотреть, командир? — нетерпеливо поинтересовался Лешка, не любящий статичные картинки.
— Остров. Нам бы очень не помешали острова на пути.
— Ну и что, увидел?
Я отрицательно покачал головой, повернулся к пикапу, открыл дверь кабины, но был остановлен предложением индейца.
— Ребята, а может, перекусим?
— Рано ты проголодался! Устал уже? — ехидно спросил Винни.
— Почему устал? Просто аппетит после этого кино возник зверский. Красота-то какая…
Оседлав сиденье, я молча, стараясь не хлопнуть, закрыл дверь. Оставшийся без ответа юный команч надулся в кузове, а Винни включил передачу.
Дорога начала спускаться, и после километра пути пикап проехал по каменному мосту через речку Арканзас. Мне не раз казалось странным, откуда у ручьев хватало силы на эту работу. Ливней в последнее время не было, но река и без того наглядно показывала, на что она способна. Не только по руслу, но и заливая частично берега, с шумом и брызгами катилась ледяная вода, украшенная пенными вихрями, а в ней кипела зеленая и бурая листва. На дне рокотали не видные сверху камни, являя еще одно доказательство страшного могущества горной природы. Если эти силы способны так перекатывать камни в обычное время, то каковы они в часы своего пробуждения после ливней!