Женщина горько и тяжело вздохнула и, не поднимая голову, выдавила:
– Я, я испугалась… и неожиданно жалобное и горькое рыдание сотрясло её тело.
Соседка поднялась со своего места и направилась в другую комнату. Через несколько секунд она вышла, неся в руке кружку с водой. Подсела к рыдающей женщине и подала кружку.
– Выпей, легче станет, – успокаивающим тоном проговорила она.
Хозяйка дома взяла кружку и сделала несколько глотков. После отдала ее назад. Вытерла нижней частью халата лицо.
– Успокоились? – спросил я, когда она перестала хныкать.
– Да, – вполголоса произнесла она.
– Отчего же вы так испугались милиции или ещё чего-то?
Женщина не ответила на мой вопрос. Она перестала рыдать, но сидела так же с опущенной головой и молчала. Разговор у нас никак не клеился и я, подумав, решил переменить тактику.
– Скажите, как вас зовут? – задал я вопрос.
– Клава, – так же вполголоса ответила она.
– Клавдия, вы одна живёте или с мужем?
– С мужем.
– Его можно увидеть?
– Он стадо пасёт.
– Где его можно найти сейчас? Далеко от хутора пасёт? У нас к нему есть несколько вопросов, и мы хотели бы с ним встретиться?
Неожиданно Клава оживилась. Подняла голову и, впившись красными от слёз глазами в меня, встревоженно спросила:
– О чём вы хотите поговорить с ним?
Я удивлённо посмотрел на Клаву.
– Отчего она так встревожилась? – мысленно отметил я. – Постой! Постой! Неужели она испугалась, что муж расскажет то, что мы не знаем? Очень интересно! Глянь, даже её лицо выдаёт беспокойство.
Дальнейшие мои размышления внезапно прервал вбежавший в комнату наш водитель Николай. Он был сильно напуган, а глаза горели, как у бешеного быка.
– Там… Там, в сарае, кто-то страшно рычит! – орал он во все горло. Какой-то страшный зверь! Рычит! Там, в сарае… не переставая, повторял Николай. Сам весь трясся от испуга.
– Что это с ним? – подумал я, глядя на его испуганную физиономию. Что его так испугало? Какой-то зверь?
– Николай! – специально громко крикнул я, чтобы как-то остановить его и привести в чувство. Что ты так раскричался! Ты всех тут напугаешь! Видишь, как трусятся уже. Видишь? Так, давай успокойся и нормально объясни. Можешь?
– Ну, могу! – перестав орать, уже более спокойно ответил Николай.
– Вот и отлично! Давай, расскажи, кто рычит: собака, волк, корова, бык? Ну, что?
– Да, нет, – уже почти спокойно, но всё ещё не совсем восстановившимся голосом заговорил Николай, не собака и, кажется, не бык. Мне, кажется, человек!
– Ты заходил в сарай?
– Нет. Я был на улице. Стоял возле калитки. Вдруг слышу, со стороны сарая послышалось, как бы мычание. Я посмотрел в сторону сарая, даже зашёл во двор. Тут снова раздалось мычание или даже рычание. Такой был страшный звук. Я испугался и бегом в комнату к вам. Я сам побоялся заглянуть в сарай. Если мне не верите, пойдёмте все со мной! Надо спешить! Может, помочь надо?
– Рычит, говоришь? – задумчиво проговорил я. И, вроде бы, как человек, так, да? Тебе не померещилось? Ну-ка, Джек Фёдорович, ты вооружён, пойди-ка, проверь, что за рычун-зверь поселился в сарае.
– Пожалуй, и я пойду, – сказал Владимир Иванович и направился за Джеком Фёдоровичем и Николаем.
Я, соседская женщина и Клава остались в доме. Мне тоже хотелось идти с ребятами, но я всё же решил продолжить разговор с Клавдией.
– Клавдия, скажите, что за зверь у вас в сарае, который рычит или мычит? Есть в данный момент у вас в сарае какая живность, ну скажем. свинья, корова, овцы?
Ответа от Клавдии не последовало. Но вдруг она так неожиданно заревела, да ещё так громко и жалобно, что у меня мурашки по спине поползли. Мне стало, как-то не по себе от её вытья. Я попросил соседскую женщину оказать Клавдии помощь и успокоить. Пока женщина подавала Клаве воду и успокаивала, я решил выйти из дома.
Направился к выходу, но не дошёл. Дверь неожиданно резко распахнулась, и с шумом в комнату стали заходить: первым Дмитриченко, за ним Владимир Иванович и за ним…, я глазам своим не поверил, за ним зашёл участковый Чернов. Весь взлохмаченный, помятый, измученный, и к тому же, злой…
Я от неожиданности вытаращил глаза и не мог сразу найти нужных слов, что-то сказать или спросить. Только чуть погодя, опомнившись, выдавил:
– Это ты что ли рычал в сарае, Саша?
– Я! – каким-то хриплым, злым голосом ответил Чернов.
При этом раздулись у него ноздри, как будто было трудно дышать.
Волосы на голове были не расчёсаны, торчали комками, вперемешку с сухим сеном. Рубашка и брюки измяты. Он был похож на бомжа. Глядя на него, у меня в голове возникла непрошеная мысль: видать, вечером со своим человеком, к которому он ходил, надрался так, что забыл дорогу домой. Забрёл в чужой сарай, что попался по пути домой и спал в сене.
– Саша, ты что за комедию разыграл в сарае? Мы тебя ищем повсюду, беспокоимся, а ты решил перед нами устроить цирк, чтобы оправдаться за свой недостойный поступок. Так что ли? Посмотри на себя, на кого ты похож? Что, приспичило что ли? Весь отдел на ногах, а ты развлекаешься!
– Это не совсем так, Рудольф Васильевич! – неожиданно подал голос Чернов. Выслушайте меня!
Я внимательно посмотрел ему в глаза. В них отразились горечь и раскаяния. Мне стало жалко его, и я смягчился.
– Скажи тогда, что ты делал в сарае почти сутки?
– Был в плену! – последовал неожиданный, удививший всех нас, ответ.
Вдруг он опустил глаза и замолчал.
Я ухмыльнулся и обратился к Дмитриченко.
– Джек Фёдорович, ты что-нибудь понял, о каком плене Саша говорит, ты можешь растолковать мне? Мне ведь не шуток сейчас!
– Он не шутит, Рудольф Васильевич. Действительно, он был, если так можно выразиться, в плену. Когда мы зашли в сарай, он лежал на сене, на чердаке, связанный. Руки, ноги были связаны, а во рту торчал кляп.
– Ну и дела! – невольно вырвалось из груди. Ну, за столько лет работы в следствии, это первый случай у меня. Где-то, может, были случаи, но в моей практике первый. За что же тебя так, свои же хуторяне так позорно обидели, Саша? Что ты им сделал, что они решили продержать тебя в плену, а, Саша? Как же ты дожил до такой позорной жизни? Мало что ли в твоём хозяйстве живности, надо же, позарился на чужую? Полез в чужой сарай ночью, надеялся на беспечность хозяев. А тут, не тут-то было…
– Это ты, Саша, разукрасил лицо Клавдии, при задержании тебя? Говори, что молчишь?
– Рудольф Васильевич, – слёзно взмолился Чернов, умоляюще глядя мне прямо в глаза, сейчас не до рассказов и объяснений. Времени совсем нет. Надо действовать быстро и оперативно. Нельзя терять ни минуты. Надо задержать беглецов. Я знаю, где они прячутся! Надо торопиться!
– Саша, откуда у тебя такие сведения? Что, сорока на хвосте принесла тебе, когда ты лежал на сене связанный и с кляпом во рту?
– Сведения у меня точные. Можешь не сомневаться. Давайте решать быстро! С Клавой после разберёмся. Очень даже будет, кстати, для неё. Будет знать, как прятать у себя беглецов и кормить!
Мы в спешном порядке покинули дом Клавдии. Сели в машину и, не заезжая домой к Саше, чтобы сообщить жене, что он нашёлся, прямиком поехали к предполагаемому месту нахождения беглецов. В пути следования участковый неожиданно признался, что беглецы у него отобрали табельный пистолет с запасной обоймой. Есть вероятность вооружённого сопротивления во время задержания.
Сообщение Чернова, как удар грома средь ясного дня ошеломило нас, и мы на какой-то миг растерялись. Все сидели молча и удивлённо поглядывали друг на друга.
– Николай, останови машину! – сказал я, поняв, что без тщательной подготовки к операции при таком раскладе дел нельзя. Когда машина остановилась, мы все вышли.
– Сообщение Чернова в корне меняет план захвата беглецов, – сказал я, пристально всматриваясь в каждого присутствующего. В данный момент жизнь каждого из них зависит от моих указаний, подумал я мысленно. Я не могу допустить, чтобы кто-то из нас пострадал из-за моих непродуманных действий, и, потому вслух сказал: Нужен другой, более реальный, конкретный, учитывая вооружённость беглецов, план. Оружие у преступников это опасно! Зря рисковать не будем. Давайте думать? Владимир Иванович, – обратился я к оперативнику из областного управления, – ты давно работаешь в уголовном розыске областного масштаба, и опыта в подобных делах у тебя побольше, тебе карты в руки. Хорошо?
– Хорошо! У меня только будет просьба, если вы не будете возражать, операцию по задержанию преступников возьму на себя. Вы будете помогать мне. Прошу всех исполнять мои указания точно, никакой самодеятельности. Возражения есть?
– Нет! – почти хором ответили мы.
– Александр, – внезапно прозвучал голос Владимира Ивановича, обращённый к участковому, расскажи-ка более подробно о местности, где скрываются преступники? Что за местность: ровная, балка, овраг, лес, кустарники?
– Место, где должны скрываться преступники это небольшой каменный карьер. Карьер он не официальный, местного значения. Жители близлежащих селений добывают камень-пластушку для своих нужд. Кто сарай строит, кто забор, кто подвал. Вы вероятно заметили, в хуторе Чугунов, все хозпостройки, заборы сложены из камня, даже у некоторых дворы застелены этим камнем. Данный карьер находиться в балке.
Балка не очень глубокая. Один конец ее упирается в небольшую рощу, а второй плавно выходит на поверхность. С пологой стороны подъезжают к карьеру. Сторона балки, где добывают камень, крутая и высокая. Высота достигает метров двадцать, а может, чуть больше. Противоположная сторона положе намного, но с небольшими холмиками и с не очень глубокими овражками.
– В самой балке и на пологой стороне её есть какие-либо растения: деревья, кустарники? – спросил я.
Чернов растерянно посмотрел в мою сторону.
– Вот насчёт деревьев в балке, кроме рощи в конце нее, не помню, а на пологой стороне кое-где растут кустарники шиповника и тёрна, конечно же, растёт трава.