– В этом прелесть работы за компьютером, – со смехом говорит он. – Можно работать где угодно.
– А чем ты занимаешься, Джеймс? – спрашиваю я.
Он смотрит на женщину, словно только она знает ответ на этот вопрос. Она отвечает ему взглядом, в котором безошибочно читается надежда на то, что он не полностью облажается с ответом.
Наконец, он снова поворачивается к нам:
– На самом деле, Лукка нашла мне работу в своей компании. Я работаю на нее.
Он мог бы произвести лучшее впечатление, если бы не сказал это таким мрачным тоном. Не похоже, что они коллеги по работе, – скорее, это больше похоже на благотворительность.
Райан не был в восторге, что я пригласила их на обед. Он целый час гремел чем-то в гараже, а остаток дня провел, пряча некоторые из явно дорогих и легко перемещаемых вещей в доме, в том числе мои украшения и все рецептурные лекарства, хранившиеся в аптечном шкафчике. Девчонки говорили, Джеймс что-то украл у Райана, когда был в городе в прошлый раз, но Райан мне в этом так и не признался. А сейчас, глядя на них, и не подумаешь, что между ними были какие-то терки.
Подготовка к этому вечеру вызвала в наших отношениях небывалое прежде напряжение.
Неважно, какие страхи обуревают Райана и какими мотивами руководствуется Джеймс, потому что меня волнует только она.
Остаток обеда проходит за светской беседой. Райан и Джеймс с одинаковой скоростью накачиваются пивом, к концу вечера прилично захмелев. Потом мы наводим порядок, пока Джеймс и Райан в полутемном дворе перебрасываются старым футбольным мячом, промахиваясь чаще, чем попадая.
Она идет следом за мной в дом; мы моем грязную посуду и убираем остатки еды. Мистер Смит рассказал мне, почему она здесь, но она слишком ценный актив, чтобы бездарно использовать ее в качестве напоминания. А теперь, когда она порылась в моих вещах, я знаю, что она играет активную роль, а не просто наблюдает. Я решаю перейти в наступление.
– Ты получила следующую порцию инструкций или еще проверяешь почту каждый день? – непринужденным тоном спрашиваю я, и, судя по тому, что тарелка выскальзывает из ее пальцев и падает в раковину, я застала ее врасплох.
Но она быстро берет себя в руки. Придав своему лицу недоуменное выражение, она спрашивает:
– Инструкций?
– Я не жду от тебя ответа. Но ожидаю, что ты передашь ему, что я здесь для того, чтобы выполнять свое задание, и мне не нравится, когда мне мешают. – Язык ее тела говорит о том, что мои слова вызывают у нее неподдельное удивление, – полагаю, она не знала, что у нас с ней один начальник. Я наклоняюсь ближе. – У нас больше общего, чем ты думаешь.
Ее лицо по-прежнему выражает недоумение, но она уже лучше контролирует свои эмоции.
– Прости, я правда не знаю, о чем ты говоришь.
– Знаешь круглосуточный магазин «Шитц» на шоссе Норт ван Бюрен в Идене? На углу какой улицы он стоит?
Ее рот слегка приоткрывается, но она не издает ни звука.
– Ист стадиум драйв. Эта дорога ведет к школе. Любой житель Идена без раздумий ответил бы на этот вопрос, – говорю я. – Ты уже послала ему фотографию того, что нашла наверху, или сделаешь это, когда вернешься в дом к Бернардам?
Ее передергивает от моего тона.
– Я не знаю…
Я наклоняюсь еще ближе.
– Можем перейти сразу к той части, где ты просто отвечаешь на мой вопрос?
После минуты напряженного ожидания она говорит:
– Я уже послала ему это фото.
Она не могла знать, что ее находка совершенно бесполезна, – поняла лишь, что этот предмет там не к месту и вообще выглядит подозрительно. Ей бы этого хватило, чтобы доложить о находке мистеру Смиту.
А я не могла устоять перед возможностью дать ему понять, как отношусь к ее присутствию здесь. Он знает, что я не стала бы хранить в этом доме никакую конфиденциальную информацию. Поэтому я создала таблицу под названием «Благотворительная акция Ассоциации работников оперных театров» со списком вымышленных имен и номеров кредитных карт: такая же табличка оказалась бы у меня в руках после аукциона в загородном клубе, если бы в тот вечер меня не застукали на месте преступления. Этого хватило, чтобы привлечь ее внимание, и мистер Смит поймет, что я все подстроила так, чтобы она нашла эту табличку. Я не в восторге оттого, что он присылает кого-то на мою территорию.
Она отходит в сторону, потом застывает в нерешительности.
– Как ты поняла?
– Я была готова к тому, что ты станешь копаться в моих вещах, и оставила ее там специально для тебя. Но если бы я не знала этого заранее, ни за что бы не догадалась. – Не знаю, с чего вдруг я расщедрилась на эту похвалу, ведь мы с ней не союзницы.
– Пойду проверю, как там Джеймс, – говорит она.
Уже у самой двери, ведущей на террасу, я говорю:
– Последнее предупреждение. Выполняя задание, ты в два счета можешь сама стать заданием. – Я могла бы добавить к этому еще кое-что, но я и так уже сказала слишком много, а мистеру Смиту не понравится, что я с ней разговаривала так откровенно.
Толчком открыв дверь, она говорит своим сахарным, сладким голоском:
– Джеймс, милый, ты готов?
– Ага, крошка. Если ты готова, я тоже готов, – откликается он.
Мы с Райаном их провожаем, и я замечаю, что не только мы с ней напряжены, но и между Райаном и Джеймсом кошка пробежала.
Мы коротко прощаемся, больше не рассыпаясь в любезностях, как во время обеда. Она садится за руль, поскольку Джеймс с трудом дошел до машины на своих двоих, а когда заводит машину, мы с ней встречаемся глазами.
Мы с Райаном смотрим, как они задом выезжают на дорогу.
– У вас с Джеймсом что-то произошло? – спрашиваю я.
Райан заметно напрягается рядом со мной.
– Да все то же дерьмо.
Когда их автомобиль сворачивает за угол, мы рука об руку заходим в дом.
Глава 14
В воскресенье я встаю раньше, чем обычно. События вчерашнего вечера породили бесконечный поток вопросов, из-за чего я не могла нормально спать. Я выскальзываю из кровати, стараясь не разбудить Райана, тихонько спускаюсь на первый этаж и иду на кухню. В ближайшие пару часов я должна поразмыслить, что мне делать в ожидании следующего шага мистера Смита.
Я запускаю кофемашину, а потом включаю маленький телевизор в закутке, где мы обычно завтракаем. Там идет какой-то старый черно-белый фильм, и под фоновое бормотание телевизора я наблюдаю за размеренным падением темных капель в кофейник.
Грохот шагов на лестнице заставляет меня резко повернуться в ту сторону. Райан с разбегу влетает на кухню, прижимая к уху телефон. Пощелкав пальцами у меня перед носом, он показывает на телевизор и, прикрыв трубку ладонью, говорит:
– Включи третий канал.
Вид у него крайне напуганный.
– Я тебе перезвоню, – говорит он и нажимает «отбой».
Я переключаю канал, и на экране появляется ведущая местных новостей. Она стоит на обочине дороги, за ее спиной теплится восход, и солнечные лучи подсвечивают мост, соединяющий противоположные берега озера.
– Авария произошла вчера вечером, в начале двенадцатого. Официальные лица заявляют, что машина двигалась на высокой скорости, когда съехала с дороги, пробила ограждение у опоры моста и рухнула в озеро. На вопрос, был ли водитель в состоянии алкогольного опьянения, полицейские ответили, что они ждут результатов токсикологической экспертизы.
Камера снимает панораму местности, и к моему горлу подкатывает тошнота. Ту самую машину, которая вчера задом выезжала с нашего двора, сейчас вытаскивает из воды огромный эвакуатор. Потом экран заполняет фотография Джеймса и этой женщины, сделанная на вечеринке по случаю скачек.
– Джеймс Бернард и его спутница, Лукка Марино, приехали в город из Батон Руж. По заявлениям медиков, они оба погибли на месте. Семью Бернард уже известили об этом, – говорит репортерша.
Срань господня.
Затем на экране снова возникает телестудия, и диктор говорит:
– Крисси, это, наверное, ужасная трагедия для семьи Бернард.
Экран делится пополам, и на второй половине появляется Крисси.
– Да, отец мистера Бернарда сейчас не выходит из дома – восстанавливается после падения, – а его сын, Джеймс, приехал в город, чтобы помочь матери ухаживать за ним. Они просят их не беспокоить в этот трудный час. Мы связались с нашей студией в родном городе Лукки Марино, Идене, штат Северная Каролина, и в нашем вечернем выпуске расскажем, что нам удалось о ней узнать.
Райан неотрывно смотрит на маленький экран, прикрыв рот рукой. Его лицо ничего не выражает, словно он еще не переварил увиденное.
Когда начинается следующий сюжет, я выключаю телевизор. Райан плюхается на ближайший стул, уронив голову на руки. Я подхожу к нему и запускаю пальцы в его длинные волосы.
– Поверить не могу. Мы вчера расстались на плохой ноте, а теперь это. Вся его жизнь – сплошной облом: то вляпается в какое-нибудь дерьмо, то меня обворует… но я думал, вдруг он исправился. А потом, когда мы вчера играли в футбол, он попросил у меня денег. Я был пьян и вышел из себя. Сказал ему, что знать его больше не хочу.
Я ничего не говорю, просто продолжаю гладить его по волосам, прикидывая, как это могло произойти и что это значит.
– Нужно съездить к его родителям, – говорит он, поднимая на меня глаза. – Она была пьяная? Может, не надо было пускать ее за руль?
Я качаю головой, не сразу обретая способность говорить:
– Нет. Она выпила два бокала за весь вечер и могла прекрасно вести машину. – Я не хочу, чтобы он винил себя в том, что произошло.
Это его, похоже, немного успокаивает, но ненадолго. Он вскакивает со стула, словно сидел на пружине.
– Мне нужно повидать его родителей. Его мама будет безутешна. Отец тоже. Черт, полицейские обязательно захотят с нами поговорить. – Он зажмуривается. – Мы последние видели их живыми. У них будут к нам вопросы.
Он болтает что попало, я должна помочь ему сосредоточиться. И надеюсь, мне удастся отговорить его звонить в полицию. Меньше всего мне нужно, чтобы полиция узнала что-то обо мне.