Судья отходит, и Райан вздрагивает от неожиданности, когда к нему приближается какая-то пара.
– Райан! – Мужчина обхватывает одной рукой шею Райана.
Пока они обнимаются, я изучаю женщину. Высокая, примерно моего роста, светло-каштановые длинные волосы, стройная, но крепкая – наше сходство буквально бросается в глаза.
Освободившись, Райан представляет нас:
– Иви, это мой старый друг Джеймс Бернард. Джеймс, это моя девушка Иви Портер.
– Так значит, ты и есть та девушка, которая подмяла Райана под себя, – говорит Джеймс с широкой ухмылкой.
Я протягиваю руку, и он с энтузиазмом пожимает ее. Джеймс высокий и худой, и у него вид человека, борющегося с зависимостью: впалые щеки, темные круги под глазами, дрожащие руки, висящий костюм. Его спутница выглядит куда лучше – не только ее одежда, но и сама она излучают благополучие. Кремовое платье-рубашка без рукавов, доходящее до середины бедра, дорогие итальянские туфли и простые, но стильные украшения. Они друг другу не подходят.
– Еще не подмяла, но работаю над этим, – отшучиваюсь я.
Джеймс поворачивается к Райану:
– Чувак, я так за тебя рад.
Мы с Райаном переглядываемся. Мы вроде как не помолвлены, и эти сердечные поздравления – некоторый перебор.
– Спасибо, – говорит Райан, обнимая меня одной рукой. Мы оба смотрим на женщину, стоящую рядом с Джеймсом, и Райан кивает в ее сторону. – Представь нас своей спутнице.
Джеймс резко оборачивается, явно смущенный своей забывчивостью.
– Райан, Иви, это Лукка Марино.
Ее имя пронзает меня подобно электрическому разряду.
– Лукка, – говорю я, словно пробуя слово на вкус. – Необычное имя. – А ведь именно так сказала Бет на званом ужине.
Женщина с улыбкой закатывает глаза.
– Знаю. Меня назвали в честь итальянского города, где родились бабушка с дедушкой. Две буквы «к». Никто не может написать его правильно.
Мой взгляд падает на серебряный бокал у нее в руках: между пальцев проглядывает буква «Л».
Пока Джеймс и Райан обсуждают ставки на скачки, я не могу оторвать глаз от женщины.
– Вы родом из этих мест? – Во рту пересыхает, я делаю глоток джулепа. Всего один.
– Нет. Из маленького городка в Северной Каролине, чуть севернее Гринсборо. Он крошечный, уверена, вы никогда о нем не слышали.
– Иден, – выпаливаю я, не успев прикусить язык.
Она едва заметно вздрагивает.
– Ну, да… Иден. Как вы…
– Да просто наугад сказала. В колледже была девчонка из Идена.
Я должна взять себя в руки. Сделав глубокий вдох, я на мгновение задерживаю дыхание, а потом мягко выдыхаю. Проделав это еще два раза, чувствую, что сердцебиение начинает замедляться.
– У вас остались там родственники? – спрашиваю я, вернув самообладание.
– Нет, – хмурится она. – Мы с мамой жили вдвоем, но она умерла, когда я училась в старших классах. Рак груди.
Я уже заметила наше сходство, но теперь изучаю ее в деталях, сравнивая с собой. У нас обеих слегка волнистые волосы до середины спины, но ее светлее. Мои были бы такими же, не покрась я их, переехав сюда. Цвет глаз – совпадает. Оттенок кожи – одинаковый.
Заметив мой пристальный взгляд, она тоже начинает меня разглядывать: скользит по моему телу снизу вверх – от ступней до большой нелепой шляпы. Удивляет ли ее наше сходство?
– Вы бывали в Идене? – спрашивает она.
– Да. Мы с однокурсниками ездили туда на какой-то фестиваль, нас приглашала та самая подруга, о которой я говорила. Кажется, «Спрингфест»… Есть такой?
Это тест. И мне нужно, чтобы она его провалила.
Ее лицо растягивается в улыбке, брови ползут вверх.
– Осенний «Риверфест». Он всегда проходит в сентябре, в районе моего дня рождения. Обожаю его!
Нет. Нет-нет-нет.
Кивнув, я поворачиваюсь к Райану. Он поглощен разговором с Джеймсом, но я все равно его перебиваю.
– Слушай, мне нужно в туалет. Скоро вернусь.
Я быстро ухожу, не дав ему шанса что-то сказать или предложить мне помощь в поисках. Быстро шагая в обтягивающем черном платье и на высоких каблуках, я едва не роняю запотевший бокал с буквой «И». Подходя к до нелепости симпатичному биотуалету, сталкиваюсь с какой-то женщиной.
– Ой, вы в порядке? – спрашивает она, придерживая меня за руку, чтобы я не упала.
Я киваю, не в состоянии произнести ни слова. Они с мужем озабоченно переглядываются, когда я освобождаюсь и иду дальше под их недоуменными взглядами.
Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках, но теряю самообладание, едва скрывшись от посторонних глаз в одной из кабинок, потому что у меня едет крыша.
Заперев дверь, я приваливаюсь к ней спиной, издаю беззвучный крик и крепко зажмуриваюсь.
«Это не хорошо. Не хорошо. Не хорошо».
Не она родом из Идена, Северная Каролина, а я.
Не ее мать умерла от рака груди, а моя.
Не ее зовут Лукка Марино, а меня.
Я медленно и осторожно открываю окно. Сегодня днем я его проверяла – оно скрипит, если открыть больше, чем наполовину, и потому надо вовремя остановиться. Щель достаточно широкая, чтобы проскользнуть внутрь.
Прилив адреналина никто не отменял.
Бросив рюкзак на пол в гостевой комнате, я быстро стягиваю черные леггинсы и осторожно снимаю худи, стараясь не задеть сеточку для парика и не размазать макияж. Из сумки достаю расшитое блестками черное коктейльное платье и натягиваю его: сидит как влитое и едва прикрывает попу – любое неосторожное движение грозит демонстрацией нижнего белья. Идеально для сегодняшнего мероприятия.
Теперь длинный золотисто-каштановый парик. Надеваю и несколько минут вожусь, поправляя. Я достаточно много тренировалась в темноте, чтобы понять, когда он сядет как надо. Туфли на шпильках и маленький черный клатч довершают образ.
Запихиваю свою одежду под кровать и тихо выхожу из комнаты.
Вечеринка в разгаре, а от гостевой комнаты до центра дома рукой подать. Снаружи играет живая музыка, в гостиной накрыт шведский стол – устрицы и миниатюрные сэндвичи с лобстером я приметила на кухне, когда приходила днем. В животе урчит, но поем потом.
В меня врезается какая-то женщина, и мне приходится поддержать ее, чтобы не завалиться на пол вместе с ней.
– Ой, милая, мне так жаль! – заплетающимся языком говорит она, хватаясь за мою руку. Это миссис Уиттингтон. Вторая миссис Уиттингтон, нынешняя жена мистера Уиттингтона. Не путать с первой миссис Уиттингтон, которая обожает поливать грязью вторую при каждом удобном случае.
– Ничего страшного, – отвечаю я.
Она обводит меня взглядом с ног до головы.
– Прелестное платье! Где брали?
– Ой, в одном маленьком бутике на Вирджиния Бич. Мы там отдыхали, и я случайно на него набрела, – отвечаю я без малейшего акцента. Избавиться от него было сложнее, чем научиться надевать парик в темноте.
Я жду, когда на ее лице промелькнет узнавание, но в этом образе – в парике и с густо накрашенными глазами – от меня ничего не осталось. Мне не обидно. Никто не ожидает увидеть бедную девушку из цветочного магазина среди высшего общества, празднующего помолвку пары, чей брак не продержится и двух лет. По правде говоря, этим двоим очень повезет, если они вообще дойдут до алтаря.
Убедившись, что миссис Уиттингтон твердо стоит на ногах – насколько позволяет ее нынешнее состояние, – я иду дальше. Было бы проблематично войти через главный вход, поскольку родители жениха и невесты встречают гостей. Но теперь, когда я внутри, никто не заподозрит неладное.
Осторожно пробираюсь через зал к коридору в дальнем конце особняка. Я обычно стараюсь не светиться, но планировка дома не оставляет выбора. Оркестр расположился буквально под окнами хозяйской спальни, поэтому придется пройти через внутреннюю дверь.
Я замедляю шаг перед коридором, который приведет меня в спальню супругов Албриттон. С телефоном в руке выгляжу как гостья, ищущая уединенное место для звонка. Но смотрю не на экран, а по сторонам, оценивая, насколько я интересна окружающим. Второй рукой я сжимаю небольшое устройство, припрятанное в клатче. Сделав глубокий вдох, нажимаю на кнопку.
Оглушительный грохот со стороны кухни заставляет всех обернуться, и я незамеченной проскальзываю по коридору в спальню. Когда они попытаются найти источник шума, то не обнаружат ничего необычного.
В комнате темно, но без труда нахожу ванную. Достаю из клатча пару черных перчаток и, натянув их, выдвигаю ящик туалетного столика в поисках шкатулки в форме сердца, которая, насколько мне известно, скрывается в его недрах. Вот она. Роюсь внутри: кольцо с сапфиром, изумрудные сережки, цепочка с крупным аметистом в бриллиантовом обрамлении. Жаль, нет тех бриллиантовых серег и подвески, что миссис Албриттон надевала в магазин на прошлой неделе, – уверена, что они сейчас на ней.
Бросаю добычу в сумку, сверху – перчатки. Возвращаюсь тем же путем. Страх быть пойманной душит меня, но я отбрасываю его и невозмутимо вхожу в большой зал.
К счастью, никто не обращает на меня никакого внимания. Я не торопясь иду в комнату для гостей, даже останавливаюсь на какое-то время, чтобы ухватить один сэндвич. Он нереально вкусный, как я и надеялась.
Вытаскиваю из-под кровати рюкзак, снимаю платье, скидываю туфли. Через несколько секунд уже вылезаю в окно, облаченная в леггинсы и худи.
– Мама, я пришла! – кричу, входя в трейлер. Стоит переступить порог, и мой тягучий южный выговор возвращается.
– Привет, милая! Кто победил? – спрашивает мама из своей комнаты.
На моих светло-каштановых волосах уже нет сеточки для парика, а на лице не осталось и следа от макияжа. Вместо черного худи джемпер с названием и эмблемой школы.
С коричневым бумажным пакетом в руках я захожу к маме. Бросив пакет на сервировочный столик у кровати, забираюсь к ней в постель.
– Мы проиграли. Немножко не хватило до победы.
Мама запускает руку в пакет, и ее лицо растягивается в улыбке.