симые ветром, умирающие звезды, забытые легенды. Истины, за которые единственная награда – в самом прозрении. Вонь горячего дерьма от штанов шеренги солдат. Слепые подзорные трубы, бесполезные перископы, рыдания. Воронки нежности, ребенок, смеющийся на носу нашего корабля, словно дельфин. Другой берег реки. Согласиться с тем, что наши глаза видят мир только через замочную скважину каземата, знать, что колосья падают под ударом снопа без единой жалобы. Мои привидения, пробитые пулями; мои нарушенные расчеты. «Забудьте о себе, Сувирия, самое главное – это самоотверженность».
Но нам дано открыть – на последнем берегу, который лежит дальше всех Евфратов[150] и Рубиконов, где нет места слезам, – истину, возвеличивающую и утешающую всех бедных и слабых, несчастных и одиноких: чем чернее тучи нашего заката, тем ярче будет рассвет для тех, кто придет за нами.
Потешный бильярд
Марти Сувирия рассказывает две связанные с бильярдом истории, которые случились во время Войны за испанское наследство
Как вам уже хорошо известно, инженер Марти Сувирия, дожив до почтенного возраста девяноста восьми лет, во время своего последнего пребывания в изгнании в Вене продиктовал свои воспоминания добровольной помощнице, которую называл «своей дорогой и ужасной Вальтрауд».
Если в литературе XVIII века есть место героическому подвигу, совершенному женщиной, то таковым, вне всякого сомнения, является труд Вальтрауд, хотя История не сохранила для нас никаких сведений о ней. Как бы то ни было, мы, безусловно, имеем дело с женщиной любознательной и образованной, которая знала несколько языков. Не обладай Вальтрауд этими добродетелями, она никогда бы не посвятила тысячи часов своей жизни записи воспоминаний старого изгнанника с отвратительным характером. Но в первую очередь ее отличительной чертой было терпение, а главной заслугой стало приведение в порядок безудержной трепотни Сувирии. Ей удалось превратить этот словесный поток в некое логически построенное повествование о драматических событиях, поскольку приключения и несчастья Марти охватывают весь XVIII век, начавшийся вместе с Войной за испанское наследство, которая продолжалась с 1700 по 1725 год, и завершившийся – с точки зрения исторического анализа – Французской революцией 1789 года. Сувирия, диктуя свои воспоминания, не следовал хронологии событий и очень часто допускал временны́е или философские экскурсы. Подготовив текст к печати, Вальтрауд опустила огромное количество материала, поскольку ею руководило желание предоставить читателям хронологически точное и последовательное повествование.
В настоящую книгу добавлены два эпизода, которые она отвергла при первых изданиях, поступив совершенно справедливо; однако они обогащают наши познания о развлечениях эпохи, о простом народе и элите общества, а также о том, что творилось за кулисами большой политики во времена Сувирии. Связующим элементом этих глав является бильярд – игра, вошедшая в моду в XVIII веке. Первый рассказ перенесет нас в игорные дома самого низкого пошиба в Барселоне, наводненной войсками разных стран, которые высадились в городе, чтобы оказать поддержку Карлу Третьему. Во втором рассказе читатели попадут в совершенно иную обстановку, ибо его действие происходит в Версале во времена Людовика Четырнадцатого, французского короля, которого каталонцы, сторонники Австрийского дома, люто ненавидели.
И пусть эти две истории вас развлекут, равно как и новая встреча с Марти Сувирей и его отвратительным характером, скрывающим все противоречия, которые делают этот персонаж и странным, и привлекательным. Ибо Сувирия был ярым рационалистом и одновременно разочаровавшимся идеалистом, неким «Дон Кихотом с циркулем в руках», как охарактеризовал его кто-то из современников. Однако, в отличие от персонажа Сервантеса, наш герой в своих приключениях нередко прибегал к хитростям, не ставил перед собой высоких целей и часто отчаивался. Но не будем осуждать его непоследовательность – давайте смеяться и страдать вместе с ним, ибо, по сути дела, именно контраст грустного и провидческого, смехотворного и героического порождает интересные истории. И делает нас человечнее.
IVincitore
Я прожил почти целый век и облетел вокруг Солнца почти сто раз, но, если вы позволите мне говорить откровенно, в мире все осталось по-прежнему или даже стало немного хуже. Те, кто командовал раньше, обладают теперь даже большей властью, свободы во всех областях урезаются, и, хотя такие набитые дуры и идеалистки, как ты, моя благонамеренная Вальтрауд, воображают, будто революция этих безмозглых буржуа из Парижа приведет к чему-нибудь хорошему, я считаю это событие просто историческим карнавалом. Tout laisse, tout fatigue[152], как сказали бы они сами. Миром правит не порядок, а лишь инерция, и все всегда покрывается ржавчиной. Каждый всплеск свободы в результате оборачивается победой тирании. Результат революции? Топор.
Но оставим это старческое брюзжание. Я хотел рассказать о том, что действительно важно в жизни людей и как раз претерпело ряд изменений: я имею в виду бильярд.
О, бильярд! Это не просто игра, а настоящее искусство, не просто развлечение, а высокая поэзия. Бильярд возвышает человека, поскольку умелого игрока – раз он стал таковым – отличают стальные нервы, быстрый ум, чуткое осязание и способность понимать прекрасное.
В каждой стране играют по собственным правилам, нередко изменяя или нарушая их. Чтобы стало ясно, как играли в бильярд в мое время, я прилагаю к этим записям гравюру: она невысокого качества, но достаточно наглядна. (Приложи ее именно сюда, да смотри не перепутай!)
Вашим глазам представляется милая сцена: в Версале Монстр (то есть король Людовик Четырнадцатый) играет в бильярд в специально отведенном для сей игры помещении. И самое забавное, что эскиз для этой гравюры был сделан во время моего единственного, кратковременного и весьма неудачного визита в это логово зла, где строятся козни, затрагивающие судьбы всего мира. (Напомни, чтобы я рассказал о своем пребывании в Версале, когда мы напишем три главы. Ну, или четыре, когда придется.)
Бильярд раскрывает природу человека, и, по определению, ни одно низменное существо не может рассчитывать стать хорошим игроком. Человек с булавой[153] в руке – это Монстр собственной персоной; а это доказывает, что бильярд предъявляет к человеку гораздо более высокие требования, чем управление королевством: любой идиот может нацепить на себя корону, но никакой титул не дает тебе возможности хорошо играть в эту игру.
Я познакомился с Монстром, и игроком он был весьма посредственным. Взгляните еще раз на гравюру: ну разве серьезный игрок может носить шляпу?! Нетрудно догадаться, что во время игры, когда мы готовимся ударить по шару, нам нужно на него посмотреть. Наш подбородок опускается, и шляпа – если игрок ее не снял – падает на стол. Глупейшая ситуация. Можно простить Людовику то, что он глядит на художника, поскольку политик такого ранга отвечает перед Историей. Но этот болван к тому же ставит ногу на нижнюю перекладину стола. Разве можно так неуклюже пытаться держать равновесие, даже если ваш ход не требует большого мастерства? Что касается прочих участников сцены, которые смотрят на зрителя, судите сами, какие это люди: кучка придворных подлиз, шутов с дряблыми круглыми щечками, изнеженных особ, чья жизненная мощь сравнима с пердежом черепахи. Только один из них – второй справа – смотрит на стол. Его звали де ла Шеврез (запомните это имя). Он был по-настоящему одержим бильярдом, и ничто другое его не интересовало. Я играл, чтобы жить, а он жил, чтобы играть. (И я клянусь вам, что сказанное выше не имеет ни малейшего отношения к тому, что ровно за девять минут до изображенной на гравюре сцены я предавался содомскому греху с его супругой в одной из зал дворца; может быть, об этом стоит рассказать.) Третий справа, чье лицо закрывают перья шляпы Чудовища, – простак Бардоненш, мой приятель Бардоненш. Он был столь же сведущ в области бильярда, сколь я в фауне и флоре Мадагаскара. Но будем снисходительны и скажем только, что бедняга оказался не на своем месте.
Что же касается человека в парике и черном камзоле, который стоит спиной, то, господа, вы, наверное, догадались – это Марти Сувирия собственной персоной. Всю одежду, парик и ужасные туфли на каблуках, высоких, будто ходули, мне одолжил Бардоненш. Вот так невезение: один-единственный раз меня запечатлевают для истории, но моего лица не видно! И имейте в виду, что плечи у меня шире! И ростом я выше! Просто, чтобы я не выделялся на картинке, меня сравняли с остальными персонажами. Так обычно и выходит: посредственность обычно подавляет выдающихся личностей. Но обратите внимание на одну деталь: посмотрите на мою левую руку. Все мои коллеги поняли бы этот знак на тайном языке, на котором общаются военные инженеры всего мира. Так вот, сей жест означает: «Человек, стоящий справа от меня, – набитый дурак». То есть король, то есть Монстр.
Но я вам все это рассказываю, чтобы объяснить правила игры. Обратите внимание, что на столе стоят два дополнительных предмета: железное полукольцо, а напротив него небольшой столбик в форме башенки – они называются Порт и Король.
Если игрок хочет заработать одно очко, он должен направить свой шар так, чтобы он сначала закатился в Порт, а в конце маршрута ударил по основанию башенки Короля, на вершине которой висит маленький колокольчик. Дзинь! Для заядлых игроков этот звук столь же притягателен, как вино, табак или прочие искушения, которые только существуют на свете. И удовольствие, доставляемое каждым звоночком, прямо пропорционально тому, какие трудности приходится преодолевать для его достижения.