– И откуда ты все это знаешь? – удивленно поинтересовался Мономах.
– Провел исследование, прежде чем соваться к патриарху, – повел плечами Артем. – Сергий, как сообщают, развратной жизни не оставил, хоть и имеет жену и детей, а также, что гораздо серьезнее, похоже, здорово проворовался. Теперь понимаешь, в каком положении находится сейчас Савватий, и почему ему было как-то не до Досифея?
Мономах кивнул.
– В общем, – продолжал сын, выдувая тонкими ноздрями сизый дым, – если станет известно, что под самым носом у патриарха долгое время процветала самая настоящая секта, а он и пальцем не пошевелил, чтобы пресечь ее деятельность, шумиха поднимется – мама не горюй!
– Как сказал Порфирий, таких групп по матушке-России немало, так почему именно эта в конце концов так взволновала Савватия?
– Во-первых, потому что Досифей прикрывается именем патриарха – только этого ему не хватало, понимаешь? Кроме того, в его так называемом приходе, похоже, нехорошие дела творятся, вот и послали, значит, дядю Олега со всем этим разбираться… А вон как вышло!
Они снова помолчали какое-то время, глядя на то, как ярко-красный солнечный диск медленно катится за горизонт в окружении золотистого сияния.
– Пап, как вообще получилось, что дядя Олег стал этим заниматься? – спросил Артем. – Он ведь юридический закончил!
– Сам не пойму, Тема, – вздохнул Мономах. – Твой дед всегда думал, что Олег пойдет по его стопам. Он считал меня шалопаем… да я, честно говоря, таким и был, и они с твоей бабушкой боялись, что из меня ничего путного не выйдет.
– Они ошибались! – возразил Артем.
– Да, но не в Олеге. Он подавал большие надежды. Когда мы были пацанами, он вечно таскал в дом больных котят, щенят и птиц… Больше всего птиц! За них ветеринары браться не любят – слишком грязно, хлопотно, да и уж больно быстро они умирают – еще до того, как успеешь понять, что с ними не так. И Олег их лечил, причем часто – успешно. Правда, он не любил причинять боль, даже ради того, чтобы помочь, поэтому болезненные манипуляции выполнял я: колол, куда говорил Олег.
– Ты делал уколы птицам?!
– Голубям, чайкам, воронам – да. А Олег кормил их через зонд, когда они отказывались есть, давал обезболивающее, делал перевязки. Поэтому его они любили, а меня клевали, царапали и щипали, помня, что именно я делал им больно.
– Несправедливо!
– Такова жизнь… Короче, врачом должен был стать он, а не я. Мне, по мнению твоего дедушки, грозила тюрьма!
Артем недоверчиво хмыкнул: то, о чем говорил отец, казалось ему полной чушью.
– Но Олег выбрал юриспруденцию, – снова заговорил Мономах. – Он хотел помогать людям и работать в правоохранительных органах, в следствии или прокуратуре.
– И что же этому помешало? – задал вопрос Артем.
– Любовь.
– Что?!
– Скажешь, с тобой такого не случалось?
– Да при чем тут… Как любовь могла повлиять на его будущее, я хочу сказать? Это же… ну, это совсем несовременно, пап!
– Ты же знаешь своего дядю – он… был романтиком. – Произнося эти слова, Мономах ощутил, как пусто стало внутри от слова «был» – как будто из него выкачали воздух.
– Олег что, влюбился и ударился в религию? – недоверчиво спросил между тем Артем. – Не верю!
– А ты поверь, – грустно усмехнулся Мономах. – Это мы с тобой, люди приземленные, не в состоянии… Погоди-ка, а как звали ту девочку в девятом классе – Люся?
– Лера. Пап, мне было пятнадцать!
– И вел ты себя как влюбленный самолет, потерявший шасси!
– Это были гормоны, и тебе, как медику, должно быть понятно… И что, той девице дядя Олег не нравился? Ну, тогда она просто круглая дура!
– Не думаю, что дело было только во влюбленности и в том, что она не стала взаимной. Олег всегда был непохож на других – на меня, на отца… Он слишком много размышлял, его касалось все, что происходило вокруг, он не умел отбрасывать лишнее и сильно переживал, если не мог помочь или что-то изменить к лучшему. Не знаю, как он на это решился, но твой дядя бросил университет на четвертом курсе и поступил в духовную семинарию. Твой дедушка тогда чуть с ума не сошел от ужаса: представь, семь поколений врачей в семье, а старший сын подался в священнослужители!
– Он правда хотел стать священником?
– Думаю, да. Твой дядя всегда интересовался историей, в том числе религии: в университете это был его любимый предмет наряду с криминалистикой. В то время из всей семьи он продолжал общаться только со мной: отец грозился от него отречься, а мама… Ну, ты знаешь, бабушка всегда на стороне твоего дедушки!
– Но он же не…
– Нет, Олег окончил семинарию, но не был рукоположен. Позже он рассказывал мне, что его духовный отец сыграл в этом немалую роль: он счел, что Олег не готов стать священнослужителем. Более того, он был уверен, что у Олега другая дорога в жизни. Так и вышло. Твой дядя восстановился в университете, доучился и окончил его с красным дипломом. После этого поработал какое-то время по специальности, а потом пропал на два года. Не писал, не звонил, и мы не знали, что и думать. Затем он приехал, сказал, что нашел хорошую работу в столице. С тех пор я почти ничего не знал о его делах – он не рассказывал, а все попытки родителей выяснить, чем же он все-таки занимается, не увенчались успехом. Однако дед вздохнул с облегчением, ведь Олег отказался от церковной карьеры и занимался какими-то вполне земными, пусть и не до конца понятными делами.
– Лучше бы он стал священником, – тихо проговорил Артем. – По крайней мере, был бы жив сейчас…
Алла чувствовала, что дела о гибели брата Мономаха и исчезновении Анны Дорошиной связаны, но пока не могла найти этому подтверждения: ни один из знакомых не слышал, чтобы Анна упоминала имя Досифея или название его «прихода». Зато патриарх времени даром не терял и успел связаться с начальством Аллы. Очевидно, не до конца доверяя посредничеству отца Порфирия и опасаясь излишней болтливости Аллы, которую он лично не знал, Савватий решил подстраховаться. На следующий день после похорон Аллу вызвал к себе Дед. Осторожно, стараясь ее не обидеть, он попытался выяснить ее отношение к делу, а также донести до нее важность того, что его нужно вести не просто аккуратно и тщательно, но и тихо. Поэтому вот уже пару дней у Аллы было отвратительное настроение. С одной стороны, нужно ехать в тмутаракань для встречи с Досифеем, с другой – какие для этого основания? Автомобиль Олега сгорел на проселочной дороге вблизи шоссе неподалеку от Красного Села, а они даже не в курсе, где именно расположена община Досифея! Это, конечно, можно выяснить, но что они ему предъявят? Он скажет, что никогда не видел Олега, и вся его паства это подтвердит!
– Есть новая информация, Алла Гурьевна! – радостно поприветствовал ее Белкин, и Алла встрепенулась. Они с Антоном и Дамиром поделили пострадавших от таких же афер, что и Дорошина, и в последние дни без устали бегали по адресам, собирая информацию в попытке найти какие-то пересечения, способные их объединить.
– Что у вас, Александр, выкладывайте скорее! – потребовала она.
– Есть одна бабуля, Варвара Игнатьевна Сабурова.
– Чем знаменита сия дама?
– В принципе, ничем… – растерялся Белкин, и Алла мысленно отругала себя за то, что позволила себе шутку в столь серьезной ситуации.
– Продолжайте, Александр, – подбодрила она молодого опера. – Что с этой Сабуровой?
– Ну, значит, жила она со старшей дочерью и ее семьей в двухкомнатной квартире… Пожалуй, надо объяснить, как все получилось. Итак, у старушки Сабуровой имелась хорошая трехкомнатная квартира. Строго говоря, старушкой-то она не всегда была, а квартиру нажила вдвоем со вторым мужем. С первым она разошлась по причине его алкоголизма, но успела родить троих детей, парня и двух девочек. Поднимала она их в одиночку, в двух коммунальных комнатах. Затем подвернулось расселение: всем детям удалось выбить собственную жилплощадь, а сама Сабурова снова оказалась в коммуналке, но уже в другой, на окраине города. Работала кем придется – в основном, помогала состоятельным людям по хозяйству. Когда дети своими семьями обзавелись, Сабуровой подфартило: она встретила состоятельного вдовца. Сначала она за ним ухаживала, варила обеды и ужины, прибиралась…
– А потом он, впечатленный ее кулинарными способностями, на ней женился? – предположила Алла сам собой напрашивавшийся финал.
– Точно, Алла Гурьевна, женился!
– Что ж, справедливость восторжествовала в конце концов! – пожала плечами Алла. – Женщина всю жизнь мыкалась, счастья не зная, а на склоне лет…
– Да-да, все так, – прервал ее Белкин. – Только вот недолго музыка играла: второй муж был уже о-о-очень пожилым дяденькой, поэтому лет через пять он помер, оставив жене шикарную трехкомнатную квартиру в центре города на улице Гороховой.
– Ого!
– Вот-вот, – закивал опер, – прикиньте, Алла Гурьевна, какие там цены на недвижимость!
Можно легко представить. Гороховая улица является одним из трех лучей, расходящихся от Адмиралтейства, и считается весьма фешенебельной магистралью города. Своим «бобовым» названием, вопреки всеобщему заблуждению, она обязана вовсе не царю Гороху, а немецкому купцу Гарраху, открывшему на ней свою лавку. Для удобства Гаррах согласился именоваться Горохом, а позже и вовсе обрусел, официально получив паспорт на имя Горохова. На этой улице проживала знаменитая княгиня Голицына, по мнению литературоведов, прототип старой графини из повести Пушкина «Пиковая дама». Еще в одном доме на этой улице располагалась квартира Григория Распутина, из которой он вышел в последний день своей жизни. В общем, исторический центр, в наше время обросший всеми новомодными атрибутами модного местечка – ресторанами, барами, кафе и прочими заведениями, популярными у не самых бедных людей!
– Так вот, овдовев, бабуля осталась одна на элитной жилплощади, и о ней тут же вспомнили дети и внуки, – продолжал свой рассказ Белкин.
– Ну, это уж как водится! – впервые подал голос Дамир, тихонько хлебавший свой чай в уголке маленького, но уютного кабинета Аллы. – Не нужна, значит, мамаша, пока бедная, а тут сразу стала нарасхват, да?