Венлинг снова ворвалась в их жизнь неожиданно, когда Сева почти стер из памяти воспоминания о своей экзотической возлюбленной. Вернее, ворвалась не она, а ее подруга, которую он никогда в жизни не видел. Эта женщина позвонила ему и попросила о встрече, сказав, что Венлинг нет в живых, но у нее есть для него важная информация. Заинтригованный, Володя отправился на встречу. Визави оказалась важной немолодой дамой, определенно очень состоятельной, и прибыла она с личным переводчиком, так как не знала ни слова по-русски. Она рассказала, что по возвращении в Шанхай Венлинг выяснила, что беременна. Аборт делать было поздно, да она и не хотела этого, так как желала сохранить память о том, кого по-настоящему любила. Ли Нинг попыталась объяснить молодому русскому парню, что Венлинг не могла пойти против своей семьи. Если бы она вздумала противиться отцовской воле, он не только лишил бы ее наследства, но и порвал бы все связи, она стала бы изгоем, а представить такое человеку с китайским менталитетом почти невозможно. У Венлинг была большая, дружная семья, пять братьев, которые очень любили и лелеяли младшую сестренку, и она не могла решиться на разрыв. Кроме того, такая ситуация навлекла бы позор на отца: его деловые партнеры узнали бы о том, что дочь ослушалась и против его воли вышла замуж за чужака, а это было неприемлемо. Нельзя сказать, чтобы Всеволод до конца осознал всю тяжесть положения бывшей возлюбленной, но рассказ Ли Нинг кое-что прояснил для него и заставил задуматься. Он понял, что Венлинг следовала традициям и обычаям своего народа, и он не имел права винить ее за это. Она родила сына и назвала его Гуан Шэнь-Шань. На русском языке это слово означает «священный» и соответствует имени «Олег». Несмотря на то, что, в отличие от Японии, где для полукровок есть специальное название – «хафу» и где их презирают и считают людьми второго сорта, а в Китае такого нет, внебрачный сын Венлинг пришелся не ко двору. Свадьба состоялась, хоть и с опозданием, но мальчику в ее новой семье были не рады. Его растила бездетная тетя Венлинг, а мать могла видеться с сыном лишь урывками, так как муж ее был против этих встреч: он не простил жене того, что она не просто имела связь с иноземцем, но еще и решила сохранить ребенка! В откровенных беседах с Ли Нинг подруга не раз сетовала на то, что не сообщила Володе о своей беременности и рождении сына, и порой даже говорила, что, возможно, следовало отдать мальчика отцу, но он вряд ли этого захочет – так она полагала. Венлинг с мужем попали в аварию во время деловой поездки в Гонконг. Он выжил, она – нет. Таким образом, маленький Гуан Шэнь-Шань оказался никому не нужен, ведь Венлинг платила тете щедрое содержание, а теперь муж, как ее единственный наследник, отказался это делать. И тогда Ли Нинг решила сделать то, чего хотела покойная подруга, а именно – отправить сына к отцу, который, возможно, сможет его полюбить, ведь он – его плоть и кровь, воспоминание о прекрасной истории первой любви, которая, хоть и закончилась неожиданно, но оставила глубокий след в памяти обоих влюбленных.
Пусть Володя и узнал впоследствии, что Олег не приходится маме родным сыном, лишь годам к тридцати он полностью осознал, какая она великая женщина. Тамара Михайловна сумела сделать так, что до определенного возраста младший сын понятия не имел о происхождении старшего брата. Она не делала различия между детьми, и ни Олег, ни Владимир не сомневались, что она и любит их одинаково. Более того, Вовке порой казалось, что она отдает предпочтение Олегу! Даже если чувство ревности и поднимало порой голову в его душе, он нисколько не удивлялся этому факту, ведь старший брат был гораздо лучше него – более послушным, ответственным, умным и, самое главное, исключительно добрым и абсолютно не капризным. Вова, напротив, рос шаловливым, шумным мальчишкой, способным на всякого рода озорство. Маме не раз приходилось краснеть за младшего сына в кабинете сначала заведующей детсадом, после – классного руководителя и даже директора, в то время как старший никогда не доставлял родителям ни малейших неприятностей. С самого начала Олег принялся опекать младшего братишку, который обожал его и пытался во всем подражать, но не мог в силу своего непоседливого, шебутного характера. С детства Олег тащил в дом всякую живность, найденную на улице, – покалеченных кошек, собак и птиц. Он научился лечить их и ухаживал за ними сам, поэтому родители не препятствовали этому, видя, что сын сознательно берет на себя ответственность. Маленький Вова с интересом наблюдал, как старший брат делает уколы антибиотика полудохлым голубятам и кормит их через зонд, пока они не научатся питаться самостоятельно. А еще братья подбирали стрижей – птенчиков, выпавших из гнезда, или взрослых особей, получивших травмы. Олег кормил их сверчками и муравьиными яйцами, а когда птенцы подрастали и крепли, братья шли в парк, расположенный неподалеку от дома, и выпускали их на волю. Этот процесс нравился Вове больше всего – смотреть, как самая быстрая на свете птица, вибрирующая в коробке, словно самолет на взлетно-посадочной полосе, взмывает в небо, постепенно набирая высоту и, наконец, исчезает в вышине, не испытывая ни малейшей благодарности за спасение жизни! Но Олегу того и не требовалось – он получал удовольствие от процесса, радуясь, если его усилия приносили плоды, и искренне и глубоко огорчаясь, если спасти питомца не удавалось. Иногда стрижи жили у них дома годами, ведь если птенец не был готов к самостоятельному полету, ничего не оставалось, как поселить его на занавесках, которые из-за этого приходилось часто стирать. Мама и папа полагали, что старшему сыну прямая дорога в медицину, в то время как младший, особенно набедокурив, получал от них «путевки» в дворники или ассенизаторы. Однако они ошиблись как в первом, так и во втором.
Другим большим увлечением Олега была история. Особенно его интересовали знаменитые сражения. Отец, зная об этом, покупал старшему сыну разнообразных солдатиков, от древнеримских воинов до бойцов наполеоновской армии. Олег с Вовкой расставляли их на ковре, как на поле боя, и старший показывал младшему, как проходила та или иная битва. Братишка не отличался усидчивостью и вдумчивостью, зато чего у него было не отнять, так это великолепной памяти: пару раз проиграв сражение на ковре, он мог с точностью воспроизвести действия игрушечных вояк. Когда он с упоением рассказывал у доски историю Пунических войн или описывал битву при Аустерлице, учительница истории задавалась вопросом, кто из них лучше разбирается в том, как действовали инфантерия и кавалерия в каждый конкретный момент, и во что были одеты драгуны, гусары, кирасиры или уланы.
Несмотря на то, что обычно Олег являлся примером для Вовки и придумывал все игры и прочие занимательные развлечения, именно младший брат первым пришел на скалодром. В то время этот вид спорта только набирал обороты, и мало кто им занимался в Советском Союзе. Отец возражал, полагая, что сыну достаточно футбольной секции и плавания, но мальчишка проявил не свойственную ему доселе настойчивость, и Всеволод Владимирович сдался. Олег занимался боксом и баскетболом, но заразился от младшего брата «вирусом альпинизма» и тоже стал ходить на скалодром, хотя тренер сомневался, что с его высоким ростом это хорошая идея. Тем не менее со временем увлечение переросло в настоящую страсть, и оба брата каждое лето проводили в походах с тренером и группой таких же одержимых горами ребят. По окончании школы Олег не бросил заниматься, и теперь уже он брал младшего брата с собой в поездки на Кавказ, где они проводили время только вдвоем наедине с природой. Сейчас Мономах вспоминал те дни как самые счастливые в жизни!
Притормозив у забора, он вышел из машины и вдохнул полной грудью свежий воздух еще молодого лета. Июнь был его любимым месяцем, хотя в Питере он редко выдается по-настоящему теплым и солнечным. Зато ни один другой летний месяц не может похвастаться первозданной свежестью зелени, головокружительными запахами первой скошенной травы и сумасшедшими трелями невидимых в листве голосистых пернатых певцов. Здесь, за городом, все эти прелести ощущались сильнее, чем в городе, где в идеальную природу вмешиваются гарь и копоть от транспортных выхлопов, несмолкаемый гул мешает услышать пение птиц, а разнообразные городские запахи, в том числе и неприятные, не дают аромату травы и цветов пробиться к человеческим рецепторам.
Громадная туша едва не повалила Мономаха на землю, наскочив на плечи сзади, беспрерывно поскуливая от счастья: Жук решил сделать хозяину сюрприз и подкрался незаметно, перепрыгнув через забор за домом. С трудом стряхнув с себя тяжеленного пса, Мономах потрепал его по холке и, как водится, дал облизать руки – иначе Жук может обидеться, решив, что им пренебрегли. Взглянув за забор, Мономах увидел на крыльце ребят. Сархат, как обычно, что-то мастерил, а Денис сидел рядом. Слава богу, он не за компьютером: Сархат положительно влияет на пацана, которого зачастую не оттащить от зловредной машины! С одной стороны, это объяснимо, ведь программа в физико-математическом лицее сложная, и студенты постоянно делают какие-то проекты и выполняют кучу заданий, включая олимпиады, онлайн, однако летом все-таки можно дать мозгам и глазам немного отдохнуть, верно? Особенно когда погода такая прекрасная!
– Дядя Вова, мы сделали Капитану гнездо! – крикнул Сархат. Он сказал «мы», хотя доля участия Дениса, скорее всего, была минимальной. У Сархата золотые руки: стоит ему поставить себе задачу, как он тут же приступает к ее реализации – Интернет ему в помощь. Целыми днями он что-то придумывает, улучшает, расширяет и совершенствует, а в перерывах не забывает приготовить обед, да еще и подкалымить с соотечественниками, если им нужна помощь в строительстве на чьем-то садовом участке. Вот он вычитал где-то, что большой птице вроде траурного какаду, коим является Капитан, необходима огромная клетка, а лучше авиарий, и соорудил его на участке. Капитан одобрил объект и вселился без возражений. Внутри было полно места, миски с едой и водой, игрушки и толстые ветки с натянутыми веревками, имитирующие джунгли: далеко не каждому попугаю в зоопарке так везет с жилплощадью! И вот теперь – гнездо.