– Не подходи! – завизжала она, набирая номер замерзшими пальцами. – Я звоню в милицию!
– Дура! – Адвокат бросился вперед и ударом монтировки выбил трубку из ее руки.
Девушка закричала от боли и повалилась в снег, пытаясь нащупать мобильник другой рукой. Но адвакат успел раньше – он схватил телефон, и с размаху швырнул его в ближайшее дерево. Промахнулся. Нина тут же бросилась к месту падения, скрытому снежными вихрями, но Семен Ильич сбил ее с ног толчком в спину.
– Ну, дрянь, сейчас ты у меня получишь… – прорычал он, замахиваясь монтировкой.
И замер. Не веря собственным глазам он тупо уставился в глядящий на него ствол пистолета.
– Не трогай меня, – прохрипела девушка, опуская флажок предохранителя. – С такого расстояния я снесу тебе голову по самую шею.
– Откуда у тебя это?
– От верблюда, – мстительно фыркнула Нина. – А ну пшел вон! Быстро! Катись к черту! И железяку свою брось. Я не буду повторять дважды!
Адвокат разжал пальцы, уронив мнтировку в снег.
– Руки вверх и вали к машине.
– Подожди! – взмолился он. – Ты что, вообще не понимаешь, что делаешь? На таком морозе этот щенок уже умер, уверяю тебя. Через три дня ты забудешь его, как страшный сон.
Зрачок ствола дрожал в замерзшей руке Нины.
– Если я уеду, ты замерзнешь тут через полчаса, – вкрадчиво и внятно говорил Семен Ильич. – Насмерть замерзнешь. И никакой пистолет тебе не поможет. Брось его и пойдем. Ну! Брось!
Он изловчился, перхватил ее руку, вынул пистолет из пальцев и забросил как можно дальше.
– Все! Успокойся.
Девушка склонила голову и громко заплакала. Адвокат подхватил ее на руки и понес к машине.
– Ну не реви, – уговаривал он. – Новая жизнь всегда рождается в муках. За нее приходится платить. Или собственными муками, или чужой кровью. Иначе никак. Ты что, готова пожертвовать собственной жизнью ради чужой? Я понимаю, что это не простой выбор. Понимаю, не плачь.
Он открыл дверцу и усадил Нину на переднее сиденье.
– Ну вот. Все нормально.
Сев за руль, адвокат запустил двигатель и осторожно развернул машину на заваленной снегом дороге.
– Ты молодец. Сильная, – отеческим тоном произнес он.
Нина молчала, все еще всхлипывая.
– Утри слезы, – посоветовал Семен Кузьмич, разгоняя автомобиль в сторону Москвы.
Некоторое время ехали молча, Нина успокоилась и хмуро глядела в окно, иногда массируя замерзшие пальцы.
– Извините… – тихо сказала она, когда впереди показалась развязка МКАД. – Я вела себя как полная дура. Я испугалась.
– Ничего, все нормально. Не каждый день приходится принимать подобные решения. Но поверь мне, так будет лучше.
– Я знаю.
– Вот и прекрасно.
На милицейском посту при въезде в город останавливали всех подряд. Кроме дорожных инспекторов у дороги толпились бойцы ОМОН в защитных касках с забралами. На плече у каждого угрожающе висел автомат.
– Ищут кого-то, – хмуро сказал семен Ильич.
– Нас, – ответила Нина, не отрывая взгляд от плывущих за окном картинок.
– Типун тебе на язык. Нам главное проехать, а дальше проще. У меня есть пара квартир, где ты будешь в полной безопасности, пока нас не распишут.
Дорожный инспектор махнул светящимся жезлом и адвокат остановил машину в указанном месте. Приоткрыл окно.
– Здравствуйте, – добродушно кивнул он инспектору. – Ищите кого-то?
Он протянул документы, затем вынул из кармана адвокатское удостоверение и раскрыл его перед носом инспектора.
– Откуда едете? – поинтересовался милиционер.
– С дачи. Там у меня баня. Отвезу девушку и домой.
– Ее документы, пожалуйста.
– Моих вам недостаточно?
– Нет. У нас объявлен особый режим проверки.
– Понятно. Но на такую работу как у нее, редко берут с собой документы. Вы понимаете?
– Проститутка? – поднял брови инспектор. – Замечательно. Прошу пройти со мной для установления личности.
– Вы ставите меня в неловкое положение, – в голосе Семена Ильича появились напористые нотки. – Я бы сказал, что это не по-мужски.
Говоря это, он неуловимым движением извлек из кармана довольно толстую пачку долларов.
– Мы бы могли договорить. Понимаете? Не могу же я оставить девушку, оказавшую мне услуги по высшему классу. К тому же вы прекрасно знаете приметы преступников. Неужели я по ним прохожу?
Инспектор не спускал взгляда с денег.
– Я человек не бедный, – с нарочитым спокойствием продолжал адвокат. – И хотел бы избавить себя от унизительной процедуры, унижающей мое мужское достоинство. Сколько это может стоить?
– В сегодняшней обстановке – двести, – осторожно ответил инспектор.
– Никаких проблем. – Семен Ильич отсчитал две купюры и протянул в окно. – Спасибо, офицер.
– Проезжайте.
Адвокат включил поворот и тронул машину с места.
– Проскочили! – нервно выдохнула девушка.
– Еще нет.
– Почему?
– У инспектора закралось подозрение. Это видно во взгляде.
– И что?
– Надо его уничтожить, чтобы никакие из его показаний не могли быть приняты на веру.
– Разве это возможно? – удивилась Нина.
– Многие думают, что нет. Мало кто знает, что постовой милиционер, не смотря на свой грозный вид, одно из самых уязвимых существ на свете.
– Да уж прямо… – недоверчиво покосилась девушка.
– Да. Только с ним нельзя вступать в открытый конфликт. Уничтожать его надо не в честном поединке, как пробуют некоторые, а из-под тишка. Не мечом, но ядом.
Адвокат усмехнулся, снял с пояса сотовый телефон и набрал номер.
– Здравствуйте, – сказал он в трубку. – Вас беспокоит Семен Ильич Груздев из коллегии адвокатов. Да. Только что на посту при въезде в город с Горьковского шоссе меня остановил инспектор и вымогал взятку за неработающий указатель поворота. Я заменил лампочку при нем, но он грозил изъять права. Я дал ему двести долларов помеченными купюрами, которые вожу с собой для таких случаев. Хорошо. Я могу подъехать и подать официальное заявление. Спасибо. Еду прямо сейчас.
Он нажал кнопку отбоя и довольно прибавил скорость.
– Сейчас я тебя завезу на квартиру и разделаюсь с этим уродом.
– Зачем? – удивилась Нина. – Не лучше ли было сделать все тихо?
– Не лучше. Напдение всегда предпочтительнее защиты. Он мог записать номер машины или принять другие меры, но теперь любые его показания не будут стоить и ломанного гроша. Он сможет только оправдываться перед службой внутренних расследований. В любом случае он совершил уголовное преступление, а я нет.
– Я ничего плохого не сделала! – разозлилась Шерстка, сидя за столом в комнате для задержанных.
Двери в помещении не было, в вестибюль выходил широкий проем, через который видно было окошко дежурной комнаты, массивную входную дверь с решеткой и ряд деревянных кресел для посетителей, какие раньше стояли в кинотеатрах.
– Сейчас позвоним, разберемся, – монотонно бубнил лейтенант со значком дежурного на груди. – Ходите по ночам пьяные, ломаете телефоны, а потом удивляетесь, что вас задерживают.
– Я не пьяная! – нахмурилась девушка. – Выпила два бокала вина на выставке.
Полупустую комнату со столом и тремя привинченными к полу стульями заливал мерцающий свет люминисцентных ламп. Они раздражающе гудели, так что из-за этого шума приходилось невольно прислушиваться к тихим словам дежурнго.
– Что за выставка? – без всякого интереса спросил он.
– Художественная. Я скульптор.
– Да? – подозрительно сощурился лейтенант. – И что делает скульптор в городе посреди ночи? Да и одежда у вас, милочка, ничем не напоминает одежду представительницы богемы.
– Я так специально оделась.
– Зачем? – поднял глаза дежурный. – Чтоб по форточкам легче было лазать?
Шерстка не ответила на дурацкий вопрос, только скрипнула от злости зубами.
– Нервничаем? – довольно спросил лейтенант. – Эй, Тарасов! Позвони-ка в управу, узнай, что это за Людмила Шерстюк. Мне нюх подсказывает, что с этой дамочкой связано криминальное дельце. Нет там новых ориентировок?
– Сейчас позвоню, – ответил голос помощника. – А ты прими улов от Севастьянова.
– Опять проститутки? – недовольно скривился дежурный. – На кой хрен он их ловит пачками? С половины ни фига не возьмешь! Придурок.
– Это ты ему сам скажи! – рассмеялся помощник.
В фойе раздался лязг входной решетки и басовитый мужской голос, перемешанный с визгливыми женскими выкриками:
– Проходите, девочки! – гремел бас.
– Иди в задницу, ментяра поганый!
– Рассаживайтесь!
– Чтоб тебе жена никогда не дала!
– А я и не женат, – расхохотался мужчина. – Но платить за это дело считаю непозволительной роскошью.
– Урод!
Шерстка повернула голову и увидела высокого тощего милиционера в капитанских погонах, вокруг которого, словно овцы вокруг пастуха, суетились восемь женщин. Вызывающая одежда и яркий макиж не позволяли усомниться в древности их профессии.
– Севастьянов, твою мать! – зло поднялся со стула дежурный и вышел в фойе. – На кой хрен ты опять понавел это стадо?
– Сам ты стадо! – тут же закричали на него.
– Импотент!
– Мурло!
– А ну заткнитесь! – рявнкул дежурный. – Я вам не Севастьянов. Распихаю, на хрен по камерам, и будете сидеть до утра! Быстренько документы сюда!
– Да иди ты, – отмахнулась одна из девиц. – Делать мне нечего, на работу ходить с документами. Гемморой себе лишний на задницу.
Подруги поддержали ее дружным взрывом хохота.
– Дай мне жунал расписаться, – хитро сощурился Севастьянов. – Да я пойду.
– Слушай, тебя никто еще киллерам не заказывал? – хмуро поинтересовался дежурный. – Вечно накуролесишь и сматываешься. Совести у тебя ни на грош! Тарасов, принеси ему журнал расписаться!
Помощник еле заметно улыбнулся, взял толстый картонный журнал и, выбравшись в вестибюль, протянул его Севастьянову. Тот достал из кармана ручку, глазами пересчитал проституток и принялся писать, положив журнал на подоконник.