Стук в дверь тревожил его. Телефон звонил и его повторяющийся звук вторгался в липкое сновидение. Александр хотел проснуться, чтобы ответить на звонок, но никак не мог. А может это будильник. И кто может стучать в дверь? Ночью. Или… И почему голова так болит. И зубы. Он опять от переутомления слишком сильно стискивает челюсти во сне? Попробовал облизать пересохшие губы. Так и есть. Железистый привкус.
Александр все же сумел открыть глаза, и потолок закружился перед ним, грозя упасть прямо на голову. Зажмурившись, он принялся массировать виски. Боль не проходила. Похоже, придется взять отгул.
Стоп. Он же был на работе, и даже успел вернуться. Вспомнив все, Александр резко сел, и теперь уже не потолок, а стена кружила перед глазами, вызывая тошноту. Опять зажмурившись, он пощупал губу и нос. Кровь запеклась, но стоило ему растянуть губы, и ранки начали кровоточить. На пальцах осталась кровь.
Телефон опять зазвонил, а следом за этим послышался стук в дверь.
— Александр Юрьевич, — из-за входной двери донесся знакомый мужской голос. — Вы там?
Морщась от боли, и ощупывая на сей раз голову, Александр поднялся. В голове гудело, и он никак не мог сообразить, чей это голос. Волосы были липкими от крови, и под ними, на самой макушке, набухла шишка. Края раны на ощупь казались чем-то инородным.
Стук не прекращался, но телефон затих.
— Вы там? С вами все в порядке. Почему вы не берете трубку?
Александр наконец-то узнал голос. Это был Юрий — его водитель. Без малого четыре года он возит его на работу и обратно. Образцовый работник. Один из первых, кто устроился к ним в ИФИЛ после реабилитации. Никто из них не вызывал нареканий.
— Со мной все в порядке, — прохрипел Александр.
Подойдя к двери, он попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Только через пару минут тщетных попыток, он сообразил, что дверь попросту заперта снаружи на замок, который не открывается изнутри. Пересиливая боль, и не в силах четко сфокусировать взгляд на чем-либо, Александр осмотрел прихожую. Связка ключей отыскалась на полке под зеркалом.
— Юрий? — позвал Александр, поморщившись от вспышки боли, — вы там? Спуститесь, пожалуйста, вниз, я вам скину ключи.
— Хорошо, — коротко ответил мужчина, и следом послышались его шаги.
Подхватив связку, Александр отправился на балкон. Шел, спотыкаясь и цепляясь за углы. К горлу то и дело подкатывала тошнота, и приходилось задирать голову, пытаясь думать о чем-то постороннем, а потом тяжело хватать воздух широко открытым ртом.
Юрий уже был под балконом. Задрав голову, он смотрел вверх и чуть оживился, когда Александр выглянул из-за перил. Почти сразу довольно объемная связка ключей упала у его ног, и он тотчас скрылся из вида.
Александр остался на балконе. Воздух здесь был свежее, и тошнота накатывала не так сильно. Да что там, вообще шевелиться не хотелось. Как там Алиса? Такие как она, измененные, становятся очень предприимчивыми, даже если прежде были нелюдимыми. Так что она не пропадет. Но эта чрезмерная активность может сыграть и дурную роль, и его жена может не заметить, как окажется где-нибудь на другом конце света. Остается только надеяться на то, что желание скрыться с глаз людей не позволит ей воспользоваться каким-нибудь транспортом. И хотя она славно его приложила по голове, что значит, что она может за себя постоять, он не мог не беспокоиться о ее безопасности. И самое неприятное то, что для ее блага он должен…
Задумавшись, он не услышал скрежета ключа в замочной скважине и шагов.
— Александр Юрьевич? Я оставил ключи у входа.
Мужчина повернулся и встретился взглядом со своим водителем. Тот резко остановился. Александр отвернулся и вновь поморщился от боли.
— Вам бы в травмпункт, — сказал Юрий. — Но…
— Да.
Мужчины оба понимали, что в городскую больницу обращаться нельзя. Полиция не была в курсе происходящего. Хотя, скорее всего вскоре будут. Ситуация выходит из-под контроля и весьма вероятно вскоре многие службы будут работать под единым контролем. И не получится больше скрывать происходящее.
— Рита справится. Ей и не с таким приходилось иметь дело.
Александр вскинул голову, а потом кивнул. Такие как Юрий всегда были на порядок проницательнее других людей.
— Едем.
Юрий одобрительно кивнул и направился к двери. Александр шел следом. На застывшую уже по краям лужу крови он старался не смотреть.
— Вы бы взяли одежду, сменить. Эта вся в крови.
— Да.
Терпя боль, головокружение и тошноту, Александр взял костюм и рубашку, и вышел из квартиры следом за водителем. Дорога до работы прошла незамеченной. Перед глазами плыло. Отдельные фрагменты пути слишком четко вставали перед глазами, другие выпадали.
— У него сотрясение, — женский голос вторгся в приятную, лишенную боли темноту.
— А что с ранами? — спросил мужской голос.
— Ничего страшного. Зубы целые. Носовая кость тоже. Ушиб мягких тканей. Опухоль скоро спадет. На лбу выше линии волос рассечение, пришлось наложить швы. Кости целые. Сотрясение не сильное, но двое суток постельного режима — это минимум. Будем наблюдать.
— Нет у нас двух суток, Риточка. Информация мне нужна сейчас. А от Юрия Петровича я услышал только догадки. Нужно чтобы он был в состоянии составить отчет.
— Я в порядке, — подал голос Александр, пытаясь открыть глаза. — Я смогу…
— Я так не думаю, — перебила его медсестра. — Семен Николаевич…
— Риточка, не спорь. Не можем мы позволить Александру просто лежать. Не сейчас.
— Хорошо. Но из палаты я его не выпущу.
— Я распоряжусь, чтобы сюда принесли все необходимое.
— Не раньше, чем через час.
— Вот тут уже я не буду спорить. Вернусь через час.
Послышались удаляющиеся шаги, а потом хлопнула дверь.
За процедурами и забытьем, в которое Александр то и дело проваливался между установкой капельниц, сменой повязок и приемом таблеток, когда его на несколько минут оставляли в покое, время прошло совершенно незаметно.
— Риточка? — послышался голос Семена Николаевича от двери.
Александр встрепенулся и приподнялся, пытаясь сесть. Медсестра, вздохнув, кивнула и принялась помогать своему пациенту устроиться.
— Заносите, — велел Семен Николаевич, открывая дверь шире.
В палату вошли рабочие, все из бывших постояльцев их конторы. И вскоре перед Александром, придвинутый к нему максимально близко, стоял столик для ноутбука, на одной ножке. На нем ноутбук и мышь.
— Что-то еще? — спросил начальник.
— Нет, этого достаточно. Мне нужен час.
— Думаю лучше два. Отправьте на мою почту.
— Хорошо, — отозвался Александр. — Что вы будете делать? Когда?
— Сегодня же. Действия стандартные. Как только предоставишь доступ, группа отправится по месту пеленга.
— Мне бы только хотелось…
— Ей не причинят вреда. Ты же знаешь.
Александр знал. Они переглянулись, и Семен Николаевич вышел. Около его уха уже был телефон, по которому он раздавал указания. Как только он скрылся за дверью, вернулась медсестра.
— Если я увижу, что вы перенапрягаетесь, отберу ноутбук и поставлю целую капельницу с успокоительным.
— Я был бы не прочь побыть в забытьи.
Смутившись, медсестра отвернулась. Проверив что-то за ширмой, направилась к двери.
— Через два часа я принесу ужин. И тогда же мне хотелось бы забрать у вас ноутбук. При вашей травме нужен покой.
Не дожидаясь ответа, она вышла. Оставшись один, Александр притянул к себе столик с ноутбуком и принялся за работу. Напичканный лекарствами, он чувствовал только усталость. Голова же и вовсе ощущалась надувным шариком. А слова не желали складываться в предложения.
На следующий день Александр проснулся, судя по расположению солнечных прямоугольников под окнами, только к полудню. Скосил глаза на капельницу, которую ему поставили сразу после ужина. Она была почти пуста, и, судя по цвету физраствора, содержала что-то совершенно другое, в отличие от вечерней. Кряхтя, мужчина приподнялся на подушке и огляделся. Заметив на прикроватной тумбочке кувшин с водой и стакан, напился. Отставив стакан, опустил голову.
За дверью послышались шаги, и вскоре в палату вошла медсестра, другая, старше. Подойдя, она поставила на кровать поднос с обедом и почти сразу вышла, только проверила капельницу. Получасом позже вернулась, забрала поднос и подкатила к Александру столик с ноутбуком.
— Не больше трех часов, — сказала она, направляясь к двери.
Чтобы не думать о жене, гадая, где она, и что с ней, Александр погрузился в изучение текущих отчетов. Но против воли и будто бы сам собой на глаза попался отчет третьего взвода. На рейд они выехали в конце рабочего дня в полном составе, а вернулись за полночь ни с чем. Почти ни с чем. Трое раненных, один в довольно тяжелом состоянии лежал в соседней палате. В отчете не было имен, но Александр понял, что это об Алисе. Еще пострадавшие. Это плохо. Не от того, что это, по сути, преступление. А от того, что показывало степень ее изменения. Выше среднего. Намного выше. Хотя конечно без тестов невозможно сказать ничего конкретного.
Дочке Семена Николаевича был присвоен всего лишь желтый уровень. Третий из пяти. И она уже без малого два года в карантине и особого улучшения в ее поведении нет. Неужели и его Алису ждёт то же самое? Только, скорее всего, ее уровень будет оранжевым. А может и красным. Но это все не самое важное. Сейчас она опасна, и если ее не отыскать, она может натворить что-нибудь похуже нескольких черепно-мозговых травм, синяков и ссадин.
Александра выписали на утро через день. Но Маргарита Федоровна потребовала ближайшую неделю заходить в приемный кабинет дважды в день, утром и вечером, на обследование. О количестве выписанных лекарств даже думать не хотелось. Выйдя из больничного корпуса, он отправился в свой кабинет. Голова продолжала немного болеть, особенно при неловких движениях, и даже при быстрой ходьбе, и поэтому за работу удалось приняться только через час, а то и больше, и почти сраз