отреть вперед. В ближайшие два года для обеспечения расширенного плана производства кинофильмов потребуется не менее 500 сценариев. Одна эта цифра говорит о том, какая огромная задача стоит перед советскими писателями.
Уже теперь можно сказать об известном оживлении работы по подготовке новых сценариев. Однако надо сказать, что та работа, которая проводится в области подготовки киносценариев, она еще далеко недостаточна и не может удовлетворить растущего выпуска на экран кинофильмов. Конечно и вы вправе предъявить законные претензии к кино-
<Л. 44>
организациям и Министерству культуры. Ведь, идя работать в кино или в театр, писатель прежде всего хочет увидеть свои замыслы осуществленными на экране или на сцене. А мы знаем, что в нашей кинематографии существовала неправильная практика, которая загубила работу многих киностудий, режиссеров, актеров, операторов. Эта работа была подрезана тем, что выпуск фильмов у нас довели до 10–15 в год.
Представьте себе на минуту такое положение в литературе. Собрало бы правление Союза писателей авторов романов, поэм, песен и сказало бы им: знаете, дорогие товарищи, нам нужно только 10 гениальных романов, 5 поэм, 2 песни в год. Совершенно очевидно, что писатели никогда бы не допустили такого положения дел в литературе, ибо подобная установка – это смерть для литературы; это погубило бы всю литературу. А в кино едва не победила такого рода установка и практика.
Теперь с этой негодной и вредной практикой покончено. Партия и советское правительство сказали работникам кинематографии: дайте народу много хороших и разнообразных фильмов, много хороших спектаклей. Писатели могут быть уверены, что каждый хороший сценарий и каждая хорошая пьеса будут поставлены. Уже сейчас устранен ряд препятствий, затруднявших работу писателей в театре и в кино. Сокращено количество инстанций, рассматривающих и утверждающих пьес<ы> и сценарии. Большинству студий и театров Советского Союза предоставлена самостоятельность в деле заказа пьес и сценариев. Писатели будут непосредственно иметь дело с театрами. Разрабатываются меры по дальнейшему
<Л. 45>
расширению прав и самостоятельности киностудий и театров.
Но дело не только в этом. Нам нужно вместе решить вопрос о формах непосредственного участия писателей в самом процессе создания фильмов и спектаклей.
Театры являются подлинной творческой лабораторией для драматургов, киностудии – для кинодраматургов. Таковы лучшие традиции развития как классического театра, так и классической драматургии. Вспомним работу Шекспира с театром «Глобус», работу Мольера с театром «Французская комедия», вспомним работу Островского с Малым театром, Горького и Чехова с Художественным театром.
Советская драматургия и советские театры на своем опыте убедились в плодотворности такого сотрудничества. Сошлюсь на работу Погодина с театром Революции, Корнейчука с театрами им. Шевченко и им. Франко, Ромашова с Малым театром, Чепурина с Центральным театром Советской Армии и т. д.
Можно много привести таких примеров. Однако для налаживания более тесного сотрудничества театров с драматургами необходимо было изменить существующую систему разрешения пьес к постановке, что Министерство культуры СССР и сделало. Прежде пьесы, где бы они ни были написаны, должны были рассматриваться в Главискусстве или Главном управлении театров Министерства культуры Союза и только после этого выдавалось разрешение на первую постановку пьесы в театре. Это приводило к длительной затяжке прохождения пьес. Так, например, детская пьеса двух ташкентских авторов Чепрунова и Иванчука «У нас в школе» поступила в Главискусство 13 июня 1952 года, а окончательно была разрешена 22 июня 1953 года.
<Л. 46>
… и была разрешена только 22 июня 1953 года. Год десять (sic!) дней прошло, пока пьеса была разрешена для постановки.
И много таких примеров. 4–5–6 инстанций существовало для разрешения пьес. Этот порядок изменен. Не в том смысле, что изменение этого порядка заменено беспорядком, нет, конечно, но театры союзного и республиканского подчинения имеют право непосредственно обращаться и получить разрешение на выпуск спектакля без посылки пьесы в центр. И вся эта волокита, которая таким образом тянется годы, исчезает. И многие другие вещи прекращаются для того, чтобы облегчить работу драматурга.
Мне думается, что было бы целесообразно включить в новый Устав Союза писателей указание о том, что работа в театре и в области кино является одной из главных задач писательских организаций. Это будет важно для организации всего дела расширения нашей советской драматургии, для кино и театра. Надо иметь в виду, что драматурги имеют сейчас широкое поле приложения своих сил. Ведь у нас в Советском Союзе 520 профессиональных театров, 520 профессиональных театров! В этом году уже 69 миллионов зрителей, и даже больше, были в театре. 200 000 спектаклей художественной самодеятельности! Пьесы могут жить действительно для народа!
<Л. 47>
Эту возможность советские писатели должны широко использовать.
Товарищи! Нам часто – литераторам и ученым и деятелям культуры в других областях культуры – приходится сталкиваться с целым рядом идеологических вопросов нашей литературы, нашего искусства. Для советского человека является большой и важной истиной то положение марксистского мировоззрения, что объективная история и современная жизнь общества и прежде всего развитие материального производства, трудовая деятельность людей является основой и источником всей духовной культуры, в том числе литературы и искусства. При этом никто не может отрицать и того факта, что реальная жизнь общества всегда богаче и полнокровнее, чем ее изображение в самом гениальном реалистическом произведении литературы и искусства.
И все же изображение жизни общества и произведениях литературы и искусства имеет громадное значение в духовной идейной жизни народа. Человека не только волнует жизнь героя реалистического произведения искусства. Он приобретает через литературу новый опыт. В произведении искусства жизнь изображается этичнее, прогрессивный образ дается идеальней, дурной, реакционный – выпуклее, ярче, чем мы его встречаем в повседневной жизни. Именно это и дает примеры для воспитания в себе лучших качеств для борьбы против всего заскорузлого, дурного, т. е. помогает людям двигать историю вперед.
<Л. 48>
Поскольку литература есть отражение жизни в художественных образах, и притом отражение не мертвое, а творческое, включающее преобразование материала, полученного от наблюдения жизни, то гносеологически здесь имеется возможность отрыва изображения от изображаемого, художественного творчества от действительности. При определенных условиях эта возможность становится фактом, о чем также говорилось на нашем съезде. Если свести к единому знаменателю многообразные причины творческих неудач в литературе, то, как правильно говорили здесь и в докладах, и в прениях, нужно кратко сказать, что основная причина – это отступление от правды жизни. Это отступление никогда даром не проходит ни в науке, ни в политической жизни, ни в литературе. Нельзя сказать, чтобы этот закон был неведом всем нам – и писателям, и ученым, и другим деятелям культуры. И все же на практике получается, что мы имеем произведения, в которых мы видим отступления от этой правды жизни. Возьмем, к примеру, фильм «Солистка балета», где реальная жизнь нашей творческой советской молодежи показана как слащавые картинки, где студенты консерватории обитают в жилищах напоминающих дворцы. У нас есть произведения советской живописи, в которых внешняя пышность и помпезность заменяет действительное внимание к повседневной жизни народа.
Литература имеет насколько важное значение в нашем искусстве, в нашей культуре, что, конечно, такого
<Л. 49>
рода недостатки отдельных ее произведений особенно могут и должны быть замечаемы, ибо они оказывают влияние на все отрасли искусства.
Здесь товарищи много говорили относительно положительного героя. Я не хочу в этой связи задерживать ваше внимание, но только на одной стороне дела я хочу остановиться. Я бы поддержал товарищей, выступавших и в печати, и на нашем съезде с критикой этой позиции изображения и конструирования героев для литературы, потому что практически эта концепция к чему ведет?
Писатель придает все лучшие качества своему герою – доблесть в труде, скромность, патриотизм и культурность, смелость и ловкость, остроумие и образованность, оптимизм и энергия и т. д. А мы говорим: писатель собирает типичные стороны характера разных людей данного слоя, класса или группы общества, и своим творческим вдохновением воссоединяет эти стороны в одном лице. Это верно. Но вместе с тем, воссоедините, объедините все перечисленные черты характера в одном герое романа или пьесы, и весьма многие зрители, читатель, вероятно, скажут о себе: «Я патриот, но не остроумен, образован, но недостаточно смел, скромен, но не ловок. Да таких людей, в которых все эти и другие качества собраны вместе, я и не видел».
<Л. 50>
Понятно, что судьба такой пьесы или такого романа тем самым уже заранее предрешена.
И дело не только в этом, но мне хотелось бы отметить еще такую сторону вопроса. Мне кажется, что создание героев, наделенных свойствами сверхчеловека, это есть проявление застарелой субъективной концепции о герое и толпе, о герое как носителе прогресса, и народной массе как сырого инертного пассивного материала.
Известно, что литераторы-материалисты и марксистская литературная критика всегда выступала против такого рода изображения жизни.
<Л. 51>
Относительно того, какой вред приносит теория бесконфликтности в литературе.
Много хорошего было сказано на нашем съезде и в предсъездовской дискуссии. Мне хотелось тут отметить только один вопрос, имеющий, на мой взгляд, большое значение для нашего искусства. Я бы хотел сказать о статье, которая опубликована недавно, – о статье Грибачева «О некоторых особенностях советской литературы». Мы все почитали эту статью, и я должен сказать, что публикация таких статей не приносит пользу ни автору, ни литературе в целом. (