За это время произошло немало событий как в политике, так и в культуре, так что, если иметь в виду тот жесточайший контроль, которому подлежало любое публичное высказывание в СССР, вопрос о том, насколько точно это издание отражает коллизии 1954 года и имеет ли смысл вообще рассматривать его в качестве достоверного свидетельства, напрашивается сам собой.
Как уже отмечалось, помимо опубликованного в 1956 году отчета, из материалов, имеющих отношение к заседаниям съезда, мы располагаем опубликованными в 1954 году главными докладами и содокладами, а также объемным корпусом неопубликованных материалов. Вот выходные данные опубликованных в 1954 году докладов и содокладов, которые были объединены в серию «Материалы Второго Всесоюзного съезда советских писателей»:
Антокольский П. Г., Рыльский М. Ф., Ауэзов М. О. Художественные переводы литератур народов СССР: Содоклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Вургун С. Советская поэзия: Содоклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Герасимов С. А. Советская кинодраматургия: Содоклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Корнейчук А. Е. Советская драматургия: Содоклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Полевой Б. Н. Советская литература для детей и юношества: Содоклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Рюриков Б. С. Основные проблемы советской литературной критики: Содоклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Симонов К. М. Советская художественная проза: Содоклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Сурков А. А. Состояние и задачи советской литературы: Доклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954;
Тихонов Н. С. Современная прогрессивная литература мира: Доклад на Втором Всесоюзном съезде советских писателей. М., 1954.
Когда эти тексты были подписаны к печати и каким тиражом вышли, в брошюрах не указывается, но, судя по карточкам из каталога РНБ, они были учтены Всесоюзной книжной палатой уже 27 декабря 1954 года, то есть сразу по окончании съезда.
Большой массив других материалов хранится в разных архивах, и в частности в РГАЛИ (Ф. 631). Вероятно, наиболее ценными из фонда РГАЛИ являются так называемые правленые и неправленые «стенограммы» (Ф. 631. Оп. 28, 30 и др.).
Впрочем, эти стенограммы как незыблемое свидетельство тоже проблематичны, поскольку первоисточника – текста, который записывался непосредственно во время выступлений, – среди них нет. В фонде сохранились лишь машинописи, сделанные на основе отсутствующей стенограммы, а также разнородные материалы, предоставленные самими писателями после выступлений.
Ил. 1. Первый лист одного из машинописных вариантов стенограммы съезда (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 30. Ед. хр. 295). Декабрь 1954 года.
Так называемые «неправленые стенограммы», а точнее машинописи (НС 1954), содержатся в Ф. 631. Оп. 28 в единицах хранения с 1 – й по 19 – ю.
«Правленые стенограммы» – тоже машинописи (ПС 1954) – в Ф. 631. Оп. 28 в единицах хранения с 20 – й по 36 – ю.
Дополнительные разнородные материалы, имеющие отношение к заседаниям съезда, фиксируются описью 30.
Работа по формированию отчета в общих чертах, видимо, проходила так. С изначальной, отсутствующей, стенограммы были сняты машинописные копии (НС 1954). Эти копии раздавались авторам выступлений и редакторам, которые их общими усилиями правили. Некоторые из выступавших передавали редакторам машинописные и рукописные тексты, которые тоже принимались во внимание составителями отчета (Ф. 631. Оп. 30). Затем была сделана еще одна машинопись, отразившая результаты редактуры (ПС 1954). Все это происходило в 1954 году. В конце 1955 и в начале 1956 года, перед публикацией, текст снова подвергся редактуре.
Иными словами, если быть предельно педантичным, о том, что точно говорилось на съезде, мы, вероятно, никогда не узнаем. Обнадеживающее же обстоятельство состоит в том, что, судя по всему, канва выступлений, за некоторыми исключениями, серьезных изменений в результате многократной правки не претерпела. В основном правке подвергались шероховатости, свойственные устной речи.
Трансформации оказывались временами просто забавными, временами существенными. Возьмем, например, первоначальную и окончательную версии, фиксирующие то, что происходило в зале во время выступления О. Д. Форш на открытии съезда. В опубликованном тексте читаем:
Прежде всего хочется выразить глубокое уважение к памяти Иосифа Виссарионовича Сталина. Почтим память Иосифа Виссарионовича Сталина вставанием. (Все встают.) (3).
В первой, неправленой, стенограмме обнаруживаем:
Прежде всего хочется выразить глубокое уважение к памяти Иосифа Виссарионовича Сталина, чей совет и революционный опыт немало способствовал развитию и политическому обогащению советской литературы. (Прошу сесть.) (1, 1; курсив мой. – В. В.)
Ил. 2. Первый лист неправленой машинописи стенограммы вступительного слова О. Д. Форш (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 28. Ед. хр. 1. Л. 1). Снимок с экрана аппарата для чтения микрофильмов в РГАЛИ. (На экране видны царапины, находящиеся на удерживающем микрофильм стекле.)
Ил. 3. Первый лист одного из вариантов правленой машинописи стенограммы вступительного слова О. Д. Форш (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 30. Ед. хр. 295. Л. 2).
Иногда в окончательном тексте нивелировались детали, отражавшие характер отношений между участниками дискуссии. Так, в очень важной для развернувшейся полемики речи М. А. Шолохова, в пассаже, где Шолохов обращается прямо к К. М. Симонову, интересное изменение претерпела сама форма обращения. Опубликованный текст выглядит следующим образом:
Неохота нам, Константин Михайлович, будет смотреть на твою наготу, а поэтому, не обижаясь, прими наш дружеский совет: одевайся поскорее поплотнее, да одежку выбирай такую, чтобы ей век износу не было! (377; курсив мой. – В. В.)
Первоначальный таков:
Неохота нам, Костя, будет смотреть на твою наготу, а поэтому, не обижаясь, прими наш дружеский совет: одевайся поскорее поплотнее, да одежку выбирай такую, чтобы ей век износу не было! (12, 73; курсив мой. – В. В.).
Любопытны разночтения в выступлении А. А. Фадеева, обрушившегося с критикой на В. М. Померанцева за лозунг об искренности. Вот дошедший до читателей вариант:
…говорить о неискренности нас с вами, кто отдал свою жизнь делу борьбы за коммунизм, может только обыватель (508; курсив мой. – В. В.).
И он тоже явно не совсем совпадает с первоначальным:
…говорить о неискренности нас с вами, кто отдал свою жизнь делу борьбы за коммунизм, может только взбесившийся (16, 121; курсив мой. – В. В.).
Появившееся в 1956 году издание не отражает происходившего на съезде еще и по той причине, что ведущие докладчики, как, впрочем, и другие выступавшие, далеко не всегда прочитывали подготовленные тексты полностью. Чтобы выдержать регламент, многие сокращали свои выступления очень существенно.
Но самое важное изменение коснулось не простых участников съезда, а сакральной фигуры, по естественным причинам на съезде отсутствующей. Судя по тексту 1956 года, на съезде лишь однажды прозвучало имя Сталина – во вступительном слове О. Д. Форш, которым съезд открывался. На самом деле к авторитету почившего диктатора делегаты взывали хоть и без недавнего фанатизма, но все же регулярно.
В стенограммах, отдельно напечатанных докладах и содокладах и в газетных изложениях выступлений апелляции к авторитету Сталина обнаруживаются у следующих ораторов: П. Г. Антокольский (8, 100); С. Вургун (2, 73; 2, 89); Л. А. Кассиль (4, 24); А. Каххар (9, 22); В. Т. Лацис (4, 12); В. А. Луговской (4, 91); Г. Н. Леонидзе (14, 117); Ли Ги Ён (15, 118); К. И. Маликов (11, 62; 11, 65); Нгуэн Дин (Ден) Тхи (8, 64–65); Б. Н. Полевой (2, 12); Х. Рехано (18, 104); Н. С. Рыбак (7, 125); Б. С. Рюриков (10, 4; 10, 33; Рюриков 1954, 4, 32, 50); А. А. Сурков (Сурков 1954, 34, 52); О. Д. Форш (1, 1); М. С. Шагинян (15, 41); Д. Т. Шепилов (18, 14); Н. Эркай (8, 4).
Все эти упоминания были выброшены только при подготовке стенографического отчета 1956 года.
Итак, опубликованный в 1956 году текст лишь приблизительно воспроизводит съездовскую дискуссию, в то время как неопубликованная неправленая машинопись стенографической записи сохранила даже следы живых интонаций ее участников. Не уместившиеся в регламент выступления основных докладчиков были напечатаны и распространялись среди делегатов, которые в прениях ориентировались на эти материалы. И все же пренебречь изданным отчетом было бы не совсем верно.
Издание 1956 года, безусловно, влияло на постсъездовскую ситуацию. Именно на его основании о съезде судили те, кто на нем не был. Поскольку в результате всех этих перипетий съезд как медиальное событие растянулся на полтора-два года, имеет смысл по возможности учитывать разные источники. Третья глава книги, посвященная съездовской дискуссии в целом, концентрируется на двух из них – на неправленой стенограмме 1954 года и стенографическом отчете 1956 года. В основном тексте цитируется поздний, опубликованный текст, а ранние варианты приводятся в специальных постраничных сносках. Вместе с тем, как уже отмечалось, в заключительной части книги анализируются и частично воспроизводятся правленые стенограммы выступлений некоторых писателей. Обращение к ним позволяет более точно судить о том, что же действительно произносилось на съезде, а что было позже изъято, модифицировано или привнесено. Все частности драматического движения от реалий съезда к его виртуальной ипостаси передать, конечно, трудно, но общая картина, главные тенденции и принципы, трансформации благодаря этому становятся яснее.