— Я счастлив за тебя.
Глава 12Я пользуюсь правом украшенного бисером хлыста
— Чего тебе здесь надо? — крикнул мальчишка, обуздав свою кайилу всего в шаге передо мной. У его речи было свистящий, взрывной тембр. Это — общая особенность многих из языков краснокожих, и особенно явно он проявляется, когда говорящий взволнован или возбужден.
— Приветствую, юный мужчина, — спокойно поздоровался я. — Вы — Исанна, не так ли?
— Да, я — Исанна, — гордо сказал паренек. — А кто Ты?
Еще два мальчика, верхом на кайилах, приблизились ко мне, однако держась на расстоянии нескольких ярдов.
— Я — Татанкаса, раб Кэнки из клана Исбу, — ответил я.
— Кэнка — великий воин, — сказал впечатленный мальчишка.
— Я знаю об этом, — кивнул я.
— Что Ты делаешь здесь?
— Мужской голод приключился со мной, — объяснил я.
— У тебя должен быть украшенный бусами хлыст, — напомнил краснокожий малец.
— Он — раб Кэнки, — заметил другой. — Можно и не требовать хлыст.
— Смотрите, — улыбнулся я, разворачивая сверток, который принес.
— Ух, ты! Бисерный! — радостно воскликнул первый юнец.
— Да, он самый, — подтвердил я.
На моем левом плече, висели пять или шесть витков плетеной из сыромятной кожи веревки. Это была легкая веревка, но ее было более чем достаточно для того вида животного, которым я интересовался.
— Ты должен был сразу сказать, что у тебя есть хлыст, — сказал мальчишка, повернулся к двум другим и скомандовал: — Окружай их!
И двое юных наездников помчались вдаль сквозь высокую траву.
— Следуй за мной, — велел юный пастух Исанна, и, повернув кайилу, направил ее вслед удалявшимся мальчишкам. Все пастухи была обнажены, за исключением бричклаутов и мокасин. В руках они держали лассо и кнуты.
Через некоторое время мы взошли на небольшой холм, и я смог рассмотреть широкую, но неглубокую, похожую на блюдце долину, приблизительно половину пасанга шириной.
— Хэй! Хэй! — издали слышались крики мальчишек, сгонявших животных в плотное стадо. Пастухи раскручивали свои лассо, и щелкали кнутами. Довольно быстро рабыни были собраны, и хорошо сгруппированы их юными погонщиками. Теперь, все согнанные женщины толпились близко друг к другу, и все стадо превратилось в маленький плотный круг, в настоящее время относительно неподвижный и топчущийся на месте. Собранные в такую группу животные, неважно четвероногие или двуногие легко управляются и направляются. В такой группе никто не имеет никакой собственной цели, все стадо должно ждать, чтобы видеть то, что должно быть сделано с ним, а именно, чтобы увидеть, в каком направлении его погонят.
— Хэй! Хэй! — кричали юные пастухи, подгоняя своих кайил ударами пяток в бока, размахивая лассо, и щелкая кнутами.
Теперь стадо, подгоняемое мальчишками, занявшими место по обе стороны и немного позади него, начало двигаться в моем направлении.
— Хэй! Хэй! — подбадривали два погонщика своих подопечных, помогая им понять направление движения щелчками кнутов. Стадо, поднимая пыль, уже начало бежать ко мне на холм. Отстающим животным помогали набрать нужную скорость, шипящей кожей, падающей на их спины, бока и бедра. Затем, один из юнцов ускорил свою кайилу, обгоняя стадо и поворачивая его ко мне. Он сделал это весьма грамотно, чувствовался немалый опыт. На расстоянии не больше нескольких ярдов, ниже по склону от того места, где стоял я, стадо было остановлено и снова в сбито в маленький плотный круг, бесцельный и неподвижный.
— Ну, мальчики, Вы здорово с ними управляетесь! — похвалил я пастухов.
— Спасибо, — довольно сказал юнец, вместе с которым я ждал, с высоты своей кайилы. — Конечно, ведь мы часто практикуемся в этом. В случае опасности, мы хотим быть в состоянии быстро переместить их к стойбищу.
— Ничего сложного, то же самое, как и с кайилами, — сказал другой парень.
Я кивнул. Эти пацаны, и другие такие же, как они, направлялись сюда наблюдать за стадами, а не защищать их. При первом признаке опасности, например, если появится вражеский отряд, они должны были гнать стада в деревню, и послать одного мальчишку вперед, чтобы поднять тревогу. Ни в коем случае они не должны были вступать в бой с врагами. Краснокожие не посылают детей бороться с мужчинами. Вообще-то, ребятам не грозила такая уж серьезная опасность. Очень трудно для взрослого всадника, даже при всем его желании, настигнуть мальчика, который гораздо легче его, да к тому же сидящего на отдохнувшей кайиле. Так что пастушок гораздо раньше мог достигнуть своих вигвамов, находящихся не более, чем в двух или трех пасангах, а дальше уже предстояло иметь дело с разъяренными взрослыми воинами.
— Прекрасное стадо, — похвалил я.
Это было уже третье такое стадо, что я осмотрел за это утро.
— Мы тоже так думаем, — с гордостью сказал первый мальчик. — Вон неплохая с отличными ляжками, — указал он кнутом на одну из рабынь, брюнетку.
— Да, — согласился я с мнением пастуха.
Напуганная девушка, под нашими оценивающими взглядами, попыталась незаметно затеряться, среди остальных прекрасных животных.
— Я сам не раз пользовал ее, — сказал мальчишка. — Хочешь, чтобы мы вытащили ее для тебя из стада?
— Нет, эту не надо, — отказался я.
— Есть еще симпатичная, — подсказал другой парень, — вон та курносая с коричневыми волосами.
— И она ничего, — признал я. — Как ее зовут?
В ответ пастухи захохотали.
— Это же стадные девки, — сквозь смех ответил один из них. — Нет у них никаких имен.
— Сколько их здесь? — поинтересовался я, поскольку пересчитывать их мне было лень.
— Семьдесят три, — сказал один из мальчишек. — Это — самое большое женское стадо клана Исанна.
— И лучшее, — добавил другой.
— Они кажутся молчаливыми, — заметил я.
— Девкам в стадах запрещено говорить по человечески, — объяснил один из мальчиков.
— Они здесь не больше, чем самки кайил, — засмеялся другой.
— Однако они могут, — сказал первый, — показывать свои потребности с помощью стонов и мычания.
— Это помогает управлять ими, и напоминает что они — животные.
— Вы, хоть иногда гоняете их к воде? — поинтересовался я.
— Само собой, — ответил один из пастухов.
— Мы кормим их на коленях, — рассказал другой парень.
— Им разрешено разнообразить свою еду, собирая ягоды и выкапывая корни дикие репы, — добавил первый парень.
— А еще мы даем им жевать корни сипа, и внимательно смотрим за тем, чтобы они глотали, постепенно и маленькими порциями, — сказал второй мальчик.
— Да, а в конце мы осматриваем их, приказав стоять с широко открытыми ртами, чтобы убедиться, что они получили свою дозу корня.
Я кивнул, понимая, о чем речь. Корни сипа чрезвычайно горьки. Рабское вино, кстати, делают именно из этих корней. Рабыни краснокожих, как и все рабыни в целом на Горе, скрещиваются и оплодотворяются только тогда, и только с тем, кого выбирают рабовладельцы.
— И как, часто они отбиваются от стада? — спросил я, улыбнувшись.
— Нет, — засмеялся юный пастух, хлопая кнутом по своей ладони.
— Ночью, чтобы уменьшить возможность угона, мы стреноживаем их, связываем их между собой в цепочку веревками за шеи, а руки стягиваем за спиной. А потом эти цепочки привязываем к столбам около стойбища.
— Кто-нибудь из них пытался сбежать?
— Нет.
— Не более одного раза, — захохотали пастухи.
— Никто из таких животных никогда не пытается сбежать от Исанна больше, чем однажды.
— Некоторых, кто пытался сбежать, съели слины в прериях, — объяснил первый из мальчишек. — Остальных ловят и возвращают в стойбище, где их связанных отдают нашими женщинами, и те три дня объясняют, что убегать запрещено.
— И каково наказание за вторую попытку побега? — поинтересовался я.
Подрезают сухожилия на ногах, — объяснил один из пастухов, — и затем оставляют одних, когда стойбище перекочевывает на новое место.
— Я понял. Я могу поговорить с одной из них? — спросил я разрешения.
— Конечно, — ответил первый из мальчишек.
Я подошел к женскому стаду.
— Ты, — указал я на темноволосую женщину, — выйди вперед.
Она немедленно сделала шаг вперед, и встала передо мной на колени.
— Ты можешь говорить со мной, но кратко, — разрешил я. — После этого Ты снова возвращаешься, к языковым правилам стада, тем правилам, по которым, без разрешения рабовладельцев, или тех кто имеет такие права, Вы не можете использовать человеческую речь. Ты поняла?
— Да, Господин, — ответила она.
— Есть ли для тебя возможность сбежать?
— Нет, Господин, — испуганно задрожав, сказала рабыня, и опустила голову. Также я заметил, как некоторые из других женщин пятятся назад.
— Ты действительно в этом уверена?
— Да, Господин, — повторила она, съежившись от ужаса.
— Что по поводу других женщин, они тоже знают это?
— Да, Господин. Мы все знаем это! Все мы знаем, что побег для нас невозможен!
— Ты можешь вернуться в стадо, — разрешил я.
Женщина быстро втиснулась назад и постаралась спрятаться среди остальных животных.
Я заметил, что некоторые из остальных женщин прислушивались к моими беседами с мальчишками, а позже и к моему разговору со стадной рабыней. В их глазах я видел ужас. Они отлично понимали, всю безнадежность даже мысли о побеге. Даже если они сумели бы ускользнуть от своих краснокожих преследователей, что казалось почти невероятными, впереди их будут ждать только прерии и слины. Все эти женщины, как большинство белых женщин попавших в Прерии, хорошо знали, что к их ужасу они, жили только благодаря милосердию и терпению краснокожих рабовладельцев.
— Через луну или две пора будет думать о стаде, — пояснил один из пастухов.
— Кого-то мы обменяем, а кого-то продадим, — сказал второй мальчишка.
— Кажется, любая из них стоит того, чтобы оставить, — похвалил я, восхищенно.
— Это — ухоженное стадо, — похвастал третий паренек. — Несомненно, кого-то оденут и возьмут в частные вигвамы на время зимних лун.