— Как же хорошо, быть в состоянии говорить! — воскликнула она.
— Ты можешь поблагодарить меня за это, — сообщил я ей.
— А если я не хочу делать этого, — дерзко спросила она.
— Легко полученное тобой разрешение, может так же легко быть отобрано.
— Спасибо, — тут же сказала она.
Мне понравилось вырвать это небольшое количество любезности, этот символ примирения, от этой женщины.
— Спасибо — что? — уточнил я.
— Но Вы — раб! — воскликнула она. — Вы носите ошейник!
— Спасибо — что? — повторил я свой вопрос.
Она молчала.
— А знакома ли Ты с хлыстом? — поинтересовался я, кладя рука на украшенную бисером рукоятку.
— Спасибо, Господин, — быстро исправилась рабыня. — Да, Господин!
— Похоже, что Ты уже испытала его на себе, — предположил я.
— Да, Господин.
— Ты знаешь, зачем я тебя сюда привел?
— Вы собираетесь использовать мое тело, один или более раз. Потом Вы возвратите меня в стадо. Я готова. Вы можете сделать это.
Я с усмешкой посмотрел на нее.
— Я не хочу быть выпорота хлыстом, — объяснила она.
— Почему же только что, Ты пыталась уклониться от моего прикосновения?
— Я сочла его раздражающим и неприятным.
Я осмотрел ее тело, поскольку сказав это, она напряглась, и отпрянула. Это совершенно отличалось от нормальной реакции тела рабыни, которое кажется столь теплым и мягким, столь чувственным и наполненным жизненной энергией, столь отзывчивым к прикосновениям, ласкам и объятиям. Я заметил, что ее тело было окаменевшим телом несчастной женщины.
— Ты не помечена клеймом, — повторил я.
— Нет.
— Ты из загонов Ваниямпи? — спросил я.
Ваниямпи, это рабы краснокожих, проживающие в крошечных, изолированных сельскохозяйственных сообществах. Они снабжают своих владельцев зерном и овощами. Эти чудаки придерживаются идеалов равенства обоих полов.
— Нет.
— Каким образом Ты попала в стадо Исанны? — заинтересовался я.
— Вам не обязательно знать обо мне что-либо, чтобы пользоваться мной, — зло ответила она.
— Говори, рабыня! — приказал я, и слегка хлопнул хлыстом по своей левой ладони.
— Да, Господин, — быстро исправилась она, и сказала: — Когда-то я была гражданкой Ара.
Акцент девушки, мягкий и текучий, подтвердил ее слова.
— Я была из касты торговцев, и организовала компанию для торговли вдоль Иханке. Я наняла пять мужчин. Я рассматривала дикарей, как невежественных варваров, и послала своих помощников в соседние торговые места, открытые Пыльноногими для любых белых торговцев, снабдив их самыми дешевыми и низкокачественными товарами, которые они должны были попытаться продать дикарям. Я планировала обогатиться на торговле шкурами и рогом. Вообразите мое удивление, когда, стоя на крыльце моей маленькой лавки, я увидела своих пятерых мужчин, связанных и с кляпами во ртах, тянущих волокуши, возвращаясь от Иханке. И в тот же момент кто-то схватил меня сзади. Это были дикари — Пыльноногие. Я был раздета и связана. Они подвели меня к волокушам и показали на возвращенные низкокачественные товарами, которые я послала на торговые места. Кое-что, правда, на одной из волокуш было не моим. Это была прекрасная шкура кайилиаука. Один из Пыльноногих показал ее мне, затем ткнул пальцем в шкуру, а потом в меня, и бросил ту шкуру на крыльцо моей лавки. Это была их оплата за меня. А меня угнали в Прерии. Вот так я и стала рабыней краснокожих.
— По крайней мере, за тебя должным образом заплатили, — усмехнулся я.
— Да, — сердито сказала бывшая гражданка Ара.
— Как Ты попала к Исанна?
— Пыльноногие продали меня Слинам, Слины продали Желтым Ножам.
— Кажется, что никто не стремился держать тебя у себя, — заметил я.
— Возможно, — согласилась она.
— И какова была твоя цена? — спросил я рабыню.
— Слин получили меня за два ножа, я Желтым Ножам обменяли на зеркало.
— Значит Пыльноногие, первоначально предполагали, что Ты будешь стоить одну шкуру. Потом твоя цена упала до двух ножей, и затем и вовсе до зеркала, — сделал я простой вывод.
— Да, — сказала она, с горечью в голосе.
— Как мне кажется, Ты не могла не заметить, что Ты становилась дешевле с каждой продажей.
— Да, я отлично это видела, — рассердилась девушка.
— Так все-таки, каким образом Ты, наконец, попала в стадо Исанны?
— Исанна взяли меня с двумя дюжинами других девушек, во время набега для поимки рабынь, — сказала она. — Нас всех пригнали в земли Исанна.
Я кивнул. Земли Исанна лежат вокруг Скалы Советов, к северу от северной развилки Реки Кайила и к западу от Реки Змея.
— Но тебя не оставили в частном вигваме, — заметил я. — Тебя отправили в женское стадо.
— Меня испытали, и затем загнали в стадо, — подтвердила она.
— Очевидно, тебя не сочли ценной рабыней, — объяснил я.
— Я красива, — заявила она, извиваясь в путах. — Вы же видели, что я была проведена у стремени воина в процессии Исанна в стойбище Исбу!
— Это верно, — признал я. — Тебя сочли годной, чтобы показать как трофей воинов Исанна.
— Да.
— А потом тебя отослали назад в стадо, — напомнил я.
— Да, — сказала девушка, и замкнулась в себе.
— Почему, Ты смотрела на меня с таким презрением, во время наших двух предыдущих встреч?
Она вскинула голову, и презрительно посмотрела на меня.
— Я советую тебе отвечать, рабыня! — прикрикнул я, продемонстрировав ей хлыст в моей руке.
— Вы — всего лишь раб, — внезапно выплюнула она. — Я презираю мужчин рабов. Я ненавижу их. Я слишком высока для них. Я слишком хороша для них. Я выше их! Девушки, такие как я, могут принадлежать только свободным мужчинам!
— Я понял.
— Также, я — собственность краснокожего господина! — гордо заявила она.
Я кивнул. Я видел, что она уже узнала и научилась уважать краснокожих. Из женщины, которая когда-то держала их за простофиль и необразованных дикарей, она превратившись в их рабыню, узнала их, как страшных воинов и умелых охотников. Верхом их кайиле, с копьем в руке, они были правителями Прерий, Убарами равнин. В Прериях, принадлежность краснокожему господину становится чем-то вроде награды для женщины, особенно для низкой белой женщины.
— Но совершенно очевидно Ты не самая ценная часть собственности для твоего хозяина, — предположил я.
— Почему? — зло вскинулась она.
— Тебя держат в стаде, — напомнил я ей.
Она сердито прятала взгляд.
Я отвязал привязь от ветки и смотал веревку с ее шеи. Затем освободил ей руки, и отложил веревку в сторону.
— Возможно, вам стоило оставить меня связанной, или поместить мои ноги в распорки, — заметила она.
— В этом не будет необходимости, — отозвался я.
Она потерла запястья, возможно, я связал ее слишком туго. Но мне было важно, чтобы девушка осознала себя связанной.
— Что Вы собираетесь делать со мной? — взволнованно спросила она.
— Много чего, но среди прочего, я собираюсь несколько улучшить собственность твоего господина, — уклончиво ответил я.
Она смотрела на меня, явно не понимая моих намерений.
— Встать на руки и колени, — приказал я.
Она повиновалась беспрекословно.
— Видишь этот хлыст?
— Да, Господин, — вздрогнув, ответила она.
— Я дам тебе ин или два, чтобы заползти на шкуру, которую я расстелил на траве, — объяснил я. — После того, как Ты там окажешься, я буду без колебаний использовать хлыст за попытку покинуть покрывало в течение следующего ана. Кроме того, если я сочту необходимым, применю его, даже, когда ты будешь на шкуре.
— Я поняла, Господин.
— Иди, — скомандовал я.
Она поползла к расстеленной шкуре. Присев на ней, она посмотрела на ее края. Это был ее остров безопасности, или возможной безопасности. Она знала, вне этого островка, в течение следующего ана, ее ждет хлыст и боль, что ее ждет на нем, она пока не знала. Конечно, это была известная хитрость дрессировщиков рабынь, обычно используемая только со свежими невольницами, молодыми и неопытными девушками, боящимися сексуальных аспектов их рабства. Их заводят в большую комнату, обычно пустую, или почти пустую, исключая большую постель. Там им сообщают, что их будут пороть где угодно в комнате за исключением постели, но возможно могут, ударить и на ней. Само собой разумеется, девушки бросаются к кровати и боится оставлять ее в течение всего назначенного им срока, видя в ней место возможного убежища, несмотря на то, что именно там и будет иметь место ее сексуальная эксплуатация и обладание ими. Некоторые тренеры, если остаются недовольны, могут сбросить девушку, и заняв место между нею и кроватью, нанести ей несколько ударов плетью, прежде чем позволить запрыгнуть назад. Там, в месте возможной безопасности у нее будет шанс еще раз отчаянно попробовать, быть более приятной. Кстати это может быть единственный раз в месяц, когда девушка будет спасаться на кровати. Пока навыки рабыни не улучшаются, ее местом безопасности могут оказаться меха, или циновка, или даже голые камни или кафель, в ногах постели. Действительно, многие рабовладельцы даже превосходных рабынь отправляют спать в ногах своей кровати. Возможно, уже слишком очевидно, что данное упражнение, с таким оригинальным использованием кровати, должно переломить страх новообращенной рабыни перед постелью и поощрить видеть это в выгодном свете, как место относительной безопасности, комфорта и удовольствия. Возможно, во враждебном окружении она пожелает его защиты и значимости, и захочет поскорее там очутиться. Позже, конечно, исходя из более возвышенных причин, она придет к тому, чтобы смотреть на постель с еще большим рвением и привязанностью. На ней ей разрешат служить ее господину и на ней, она в свою очередь, почувствует его прикосновения, как любящая отдающая себя рабыня.
— Сядь на левое бедро, — велел я. — Вытяни правую ногу, ладонями обопрись на покрывало.
— Вы не можете убить меня, — предупредила она. — Я принадлежу не Вам!
— Это — спорный вопрос, — ответил я. — Поскольку я держу украшенный бисером хлыст, как мне кажется, в этом контексте, я действительно имею такие права по отношению к тебе. Во всяком случае, даже если я этого не сделаю, то моя жалоба мальчишкам, переданная ими твоему владельцу, конечно, будет рассмотрена. А уж он тогда будет решать, заслуживает ли твое неповиновения или возникшие трудности того, чтобы наказать тебя смертью. А так как Ты — стадная девка, то сомневаюсь, что он будет долго думать над этим вопросом. Вот так-то лучше, — усмехнулся а, когда она приняла положение, которое я предписал.