Глава 13Я узнаю о присутствии ваниямпи
— Покажи мне, рыжеволосую рабыню, — приказал Махпиясапа, вождь клана Исбу племени Кайилы, встав перед вигвамом Кэнки.
Кэнка гордо стоял перед вождем, сложив руки на груди, не выказывая ни малейшего испуга.
— Виньела, — позвал он.
Напуганная девушка показалась из вигвама и встала на колени около его порога.
— Это — она, — сказал один из мужчин с Махпиясапой.
— Именно она, танцевала на шесте, — подтвердил другой.
— Привлекательная рабыня, — похвалил третий.
— Я хочу эту женщину, — объявил Махпиясапа Кэнке, указывая на Виньелу.
— Вы не можете ее иметь, — отказал Кэнка.
— Говори, Вопетон, — велел Махпиясапа Гранту, которого он привел вместе с собой.
— Мой друг Кэнка, — обратился торговец, — женщина была приведена в Прерии для Махпиясапы. Он заказал мне такую женщину в прошлом году. Именно для него я купил ее в Кайилиауке около Иханке, и для него я вел ее на восток на моей цепи. Сделка была старой, заключенной в прошлом году. Он — ваш вождь. Отдайте ему женщину.
— Нет, — вновь наотрез отказал Кэнка.
— Я должен был получить пять шкур желтого кайилиаука за нее, — объяснил Грант. — Однако главное, это то, что я не хочу, видеть вражду между двумя великими воинами клана Исбу. Отдайте ее Махпиясапе. Я откажусь от своего вознаграждения.
— Нет, — перебил его Махпиясапа. — Никогда никто не сможет сказать, что Махпиясапа не сдержал своего слова. Когда я получу женщину, я отдам тебе шкуры.
— У него нет прав на эту женщину, — заявил Кэнка. — По праву захвата она является моей. Махпиясапа, мой вождь, знает это. Мой вождь Махпиясапа, — Кайила. Он не будет нарушать наши обычаи.
— Но нам действительно нужно заключить мир между Кайилами и Желтыми Ножами, — сказал Махпиясапа. — Ватонка организовал это. Уже сейчас гражданские вожди Желтых Ножей живут в его вигваме.
— Какое отношение это имеет ко мне? — удивился Кэнка.
— Ты повел себя неправильно, — сказал Махпиясапа. — Женщина должна быть моей. Как вождь я мог бы взять ее в свой вигвам. Но как вождь я не буду этого делать. Я не хочу тебя сердить.
— Позвольте мне купить вам две женщины, и отдать их вместо нее, — предложил Кэнка.
— Эта — та, которую я хочу, — указал Махпиясапа на Виньелу.
— Эта, моя, — отказал Кэнка.
— Я хочу ее, — повторил Махпиясапа.
— Она моя по праву захвата, — объяснил Кэнка.
Махпиясапа замолчал. Было видно, что он зол.
— Мне жаль, мой вождь, — заговорил Кэнка. — Если я поступаю неправильно. Я сожалею, если я действовал неподобающим образом. Если бы это была другая женщина, я не задумываясь, привел бы ее с веревкой на шее в ваш вигвам. Однако едва только увидев эту женщину, я понял, что хочу ее. Я знаю, что не смог бы отдохнуть до тех пор, пока ее шея не оказалась бы в моем ошейнике, пока она не стала бы моей.
— Я хочу ее не для себя непосредственно, — объяснил Махпиясапа. — Она нужна мне как дар для Желтых Ножей. Я и мои товарищи идем по стойбищу, собирая дары Желтым Ножам, кайил и седла, одеяла, одежды, ткани и женщин.
— Я дам вам кайилу, — предложил Кэнка.
— Она красива, и ее цвет волос редкость в наших землях, — попытался объяснить вождь. — Она стала бы превосходным подарком.
— Ни Вы, ни Желтые Ножи ее не получите, — стоял на своем Кэнка.
— Груди у нее слишком маленькие, — прокомментировал Махпиясапа.
— Я содержу ее. Она моя. Я хочу ее. — Заявил Кэнка.
Когда Махпиясапа сделал замечание о ее грудях, обеспокоенная и озадаченная, Виньела нечаянно коснулось их. Что до меня, так груди у девушки были очень привлекательны и восхитительно пропорциональны по отношению к ее фигуре в целом. Однако, Махпиясапе они показались маловатыми, поскольку его, как и большинство краснокожих мужчин, привлекали полногрудые женщины. Это страсть к более пышнотелым женщинам, кстати, также характерна для мужчин Тахари. На Горе, вообще, насколько я могу сказать, нет никакого особенно заметного недостатка в различных типах женщин. Всеми признано, что женская красота, представляет собой целый комплекс тонких нюансов, собранных вместе, прекрасный и обильный в его почти бесчисленных вариантах. Не существует единого стандарта красоты, всегда все зависит от каждой конкретной женщины. Есть великое множество способов быть красивой.
— Это — твое последнее слово по этому вопросу? — спросил Махпиясапа.
— Да, — твердо ответил Кэнка.
Махпиясапа, резко развернулся и зашагал прочь, сопровождаемый его свитой.
Кэнка, проводив вождя взглядом, обернулся и посмотрел вниз на Виньелу, которая покорно опустив голову, стояла на коленях перед входом в его вигвам.
Можно добавить, что ограниченные, стереотипные концепции женской красоты вообще чужды гореанскому сознанию. Для гореанина покажется нелепым, или даже непостижимым, если он узнает, что в какой-то культуре на женскую красоту накладываются ограничения, и красивыми считаются только очень высокие, или худые, или плоскогрудые женщины. Такая концепция была бы слишком ограничена для него. Кроме того гореанин интересуется женщиной с точки зрения работы и любви, а отнюдь не для фотографирования в варварских предметах одежды. Большинство гореанских женщин, как и большинство человеческих женщин вообще — это невысокие, соблазнительные брюнетки. И большинство женщин, продаваемых на невольничьих рынках Гора, конечно же, относятся к этому типу. Они хорошо выглядят в цепях, стоя перед вами на коленях.
Виньела подняла голову, и несчастно посмотрела на Кэнку. В ее глазах стояли слезы.
— Возможно, Вы должны отдать меня ему, Господин, — прошептала она. — И возможно, мои груди действительно слишком маленькие.
— Не говори глупостей. Они прекрасны, — успокоил он свою рабыню. — Лучше иди готовить.
— Да, Господин, — сказала она, счастливым голосом.
— Вы не боитесь, что из-за этого могут возникнуть проблемы? — поинтересовался я.
Мы с Кувигнакой стояли поблизости, и слышали весь разговор Кэнки и Махпиясапы. Этим вечером мы были приглашены в вигвам Кэнки на вареное мясо, подготовленное по особо любимому краснокожими рецепту.
— Я так не думаю, — ответил Кэнка. — Но давайте не будем волноваться об этих вещах. Эти дни должны быть временем веселья и пиров.
— Завтра я войду в вигвам танцев, — сообщил Кувигнака.
— Я видел, как много подарков переходит из рук в руки по всему стойбищу, — рассказал я.
— Это — время для счастья и обмена подарками, — пояснил Кувигнака. — Даже кайилиауки в этом году пришли раньше.
— Это верно, — согласился я, вновь задумавшись над причиной столь раннего прибытия стада кайилиаука. Все это, казалось мне очень странным.
— Ты уже насладился использованием украшенного бисером хлыста? — поинтересовался Кэнка.
— Да, от всей души, — улыбнулся я, вспомнив белокурую девушку из стада, подарившую мне весьма приятный день.
— Ты можешь оставить его себе и после праздников, после танцев и пиров, — разрешил молодой краснокожий.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Это — пустяк, — усмехался Кэнка.
Я вспомнил, как вернул белокурую рабыню ее пастухам.
— Это, в самом деле — та же самая рабыня? — пораженно спросил меня один из мальчишек пасших стадо, когда я возвратил блондинку в стадо.
— Да вроде она самая, — усмехнулся я.
— Кажется, что Ты взял у нас женщину, которая была просто порабощена, а возвращаешь женщину, которая является настоящей рабыней.
Девушка стояла на коленях, около нас, покорно склонив голов, и улыбалась.
— И какова она была? — поинтересовались пастухи.
— Похотливое извивающееся рабское мясо. Горячее, беспомощное, страстное и отзывчивое.
— Великолепно! — воскликнул один из мальчишек, тот что был постарше, ударяя себя по бедру.
— Я думаю теперь, любой мужчина найдет ее удовлетворительной, — усмехнулся я.
— Я попытаюсь, стать лучше, чем просто удовлетворительной, Господин, — пообещала девушка.
— Хорошо, — похвалил пастух.
— Назад в стадо, девка, — приказал другой паренек, направляя на нее кайилу.
Она протиснулась назад в стадо, быстро найдя себе место среди ее товарок, других прекрасных животных. Некоторые из этих животных смотрели на нее с завистью и удивлением. Сейчас она совершенно отличалась, от того какой она была еще этим утром. Принятие женственности и своего подчинения мужчинам, полной капитуляции перед ними в ее сердце, стало основным моментом в духовной жизни этой женщины. Подобный момент великой духовной значимости происходит, конечно, и в жизни мужчины, когда он принимает свою мужественность. Впредь он отрекается ото лжи и иллюзий. Впредь он будет мужчиной.
— Уже — закат, — заметил один из парней. — Нам пора гнать этих самок кайилы к деревне, где нам еще придется стреноживать их и привязывать на ночь.
Я видел, что часть животных смотрели на белокурую девушку с ненавистью. Однако, были и те, что подошли к ней и нежно поцеловали, приветствуя ее в обществе сестер ошейника. Насколько же несчастны и сварливы, сколь обижены и зажаты те, кто завидует другим полным жизни и удовольствия в их искренности.
— Хэй! — закричали юные краснокожие пастухи, раскручивая свои лассо.
— Моя благодарность, парни! — кричал я им вслед.
Они махали мне руками, показывая, что услышали и поняли мои слова. Я отошел в сторону, наблюдая, как они без суеты погнали свое стадо в сторону стойбища.
Белокурая девушка повернулась лишь однажды, и помахав мне рукой, послала мне воздушный поцелуй гореанским способом, поцеловав свои пальцы и помахав ими в воздухе. Я возвратил ей поцелуй, и также помахал рукой вслед. Постояв немного и подождав пока стадо двуногих животных отгонят подальше, я тоже направился к деревне. Меня ждала встреча с Кувигнакой в вигваме Кэнки. Мы были приглашены на ужин.
— Это было здорово, — похвалил я, только что проглоченный ужин.
— Спасибо, Господин, — довольно, отозвалась Виньела.