— Я — Татанкаса, Красный Бык, раб Кэнки, Огненной Стали из клана Исбу — Малых Камней, племени Кайила, — представился я на смеси языков — гореанского и Кайила.
Я продолжал рассматривать ее. Она не показалась мне непривлекательной женщиной. Под уродливой мешковатой одеждой, что она носила, просматривалась весьма привлекательная фигурка. Мне сразу стало интересно, как она будет выглядеть раздетая, связанная, стоя на коленях у ног мужчины, и согнувшись под его хлыстом.
— Вы — раб, — отметила она.
— Вы все тоже, — ответил я.
— Мы не носим ошейники, — напомнила она.
— А Вы в них и не нуждаетесь, чтобы вас распознали как рабов, — усмехнулся я.
Она впилась в меня сердитым взглядом. Я продолжил, мысленно раздевать ее и бросать к моим ногам.
— Многие рабы не носят ошейники, — заметил я. — Многие являясь рабынями, даже не знают, что они — рабыни.
— Это верно, — согласился Тыква.
— Не разговаривать больше с этим человеком, — приказала Редька, отворачиваясь.
— Сколько времени Вы еще пробудите в стойбище? — поинтересовался я.
— Мне жаль, — вздохнул Тыква. — Я больше не могу говорить с вами. Таково желание Редьки.
— Почему нет? — удивился я.
— Ваниямпи, как предполагается, верные, услужливые и приятные, — сказал Тыква.
«Ваниямпи» — слово из наречия Кайила, оно означает — «прирученный скот».
— И Редька верная, услужливая и приятная? — спросил я удивленно.
— На самом деле — нет, — согласился со мной Тыква. — Это — интересная мысль, — он посмотрел на меня заинтересованно, и добавил: — Мы уходим утром.
— Я сказала тебе не говорить с ним, — прошипела Редька, остановившаяся в нескольких шагах от нас.
— Пожалуйста, помолчите, Редька, — попросил Тыква, от чего она сердито отвернулась.
— Сладость к Вам, — насмешливо сказал Тыква ей вслед.
— Как далеко отсюда находится Ваш загон? — спросил я.
— Где-то в сотне пасангов отсюда, — прикинул Тыква.
— Я не знал, что у Вас есть кайилы, — удивился я.
— У нас их нет. Мы пришли пешком, таща груженные нашими продуктами волокуши на себе, под надзором мальчика.
— Я думал, что Редька была главой вашего похода.
— Она — глава Ваниямпи, — уточнил Тыква. — Все мы, должны выполнять приказы от наших краснокожих владельцев.
— А как там поживает та кто была Леди Мира из Венны? — задал я вопрос, ради которого сюда пришел.
Леди Мира из Венны, была агентом кюров. Она была политическим лидером отряда приблизительно в тысячу наемников, и вместе с ними сопровождала Кога и Сардака, и их отряд охотников за головами, в Прерии, при этом она сама непосредственно подчинялась кюрам. Военное командование над этими наемниками держал Альфред — капитана наемников из Порт-Олни, но высшее командование все равно сохранялось в руках Кога и Сардака. После нападения объединенного отряда племен краснокожих на отряд наемников и последовавшей резни, произошедших несколько недель назад, Леди Мира была захвачена, и, по-видимому, за то, что она была найдена среди солдат, послана в загон Ваниямпи. Альфреду удалось убежать с остатками конницы, порядка четырехсот всадников. Я подозревал, что к настоящему времени, он уже закончил свой путь назад к Иханке и к цивилизации, и теперь находился в безопасности. Малочисленные группы краснокожих воинов, из которых обычно составляют боевые отряды, не напали бы на такую внушительную военную силу.
— Леди Мира из Венны? — не понял Тыква.
— Блондинка, отданная вам дикарями после сражения, — напомнил я. — Кажется, что Вы собирались назвать ее Репой.
— Репа! Ну, конечно! — вспомнил Тыква.
— Так, как она поживает? — спросил я.
— Она превосходно вписывается в наше общество, — сказал он. — Она рьяно схватывает Учение. Теперь она — счастливая и подтвержденная Одинаковая.
— И что было бы, если она не смогла стать такой? — поинтересовался я.
— Тогда, это прискорбно, но мы должны были бы вывести ее из загона, в Прерии, и оставить без еды и воды, — пояснил Ваниямпи.
— И Вы убили бы ее? — удивился я.
— Нет, нет! — замахал руками Тыква. — Ваниямпи не разрешают убивать. Мы должны были бы только выставить ее вон.
— То есть, Вы позволили бы Прериям сделать это убийство за вас, — заключил я.
— Она могла бы выжить, — предположил он.
— Возможно, — честно говоря, я не был в этом уверен.
— Нам всегда становится грустно, когда мы должны изгнать кого-то, — вздохнул Тыква.
— Могу себе представить, — усмехнулся я.
— Конечно, но Вы же не ожидаете, что мы потерпим существование ложных идей в нашем загоне?
— Почему же? — спросил я.
— Ну, я не знаю, — пожал он плечами.
— Возможно, Вы просто боитесь, что ваше Учение, если столкнется с альтернативой, может не выдержать конкуренции?
— Нет, нет, — возмутился он. — Правда не может бояться ошибочности. Правда не страшна и не слаба.
— Я рад слышать это. Так что же плохого в наличие нескольких ложных идей вокруг? — задал я провокационный вопрос.
— Это противно Учению, — объяснил Тыква.
— Возможно, они просто боятся, что кто-то мог поверить в одно из других, — предположил я.
— Как кто-то мог бы сделать это? — усмехнулся Тыква.
— Ну, может, найдется некто развращенный или отсталый, — предложил я.
— Это возможно, — задумался ваниямпи.
— Таким образом, получается, что невежество — защита правды.
— Может быть, — допустил Тыква.
— А вот еще интересная мысль. Что, если ваши верования не верны, а ложны. Как Вы тогда могли бы узнать об этом? — озадачил я моего собеседника.
— Я полагаю, что никак, — сказал Тыква. — Таким образом, к нашему счастью, наша вера верна.
— Но откуда Вы это знаете? — спросил я.
— Это — одно из наших верований.
— Одинаковость — это ложь, — заявил я. — И это даже не хитрость или возможная ложь. Это, очевидная и несомненная ложь.
— Учение не может быть подвергнуто сомнению, — защищал свои взгляды Тыква. — Даже если это — ложь, то — ложь, которая находится в самом фундаменте нашего общества. Это — постулат нашего мира. Все миры основаны на своих вымыслах. Альтернатива этому вымыслу — хаос.
— Альтернативой неправде, является не хаос, а правда, — сказал я.
— Нужно же верить чему-то, — вздохнул Тыква.
— Попробуйте верить в правду, — предложил я.
— Вы хотели бы увидеть Репу? — вдруг спросил он.
— Она что, здесь? — удивился я.
— Да, — сказал он. — Мы не хотели приводить ее, но те, кто отвечал за нас, решили, что ей надо идти, что будет уместно, если у нас будет равное количество мужчин и женщин.
— Почему «уместно»? — не понял я. — Если Вы все являетесь одинаковыми, то какое это должно иметь значение? Почему не все мужчины, или все женщины, или какое-либо иное соотношение?
— Я предполагаю, что Вы правы, но ответа не знаю, — сказал Тыква. — Сами-то мы не делим людей на мужчин и женщин.
— Это, по крайней мере, если и необычно, то последовательно, — признал я. — Но Ты заметил, конечно, что существуют некоторые различия между мужчинами и женщинами. Ты же заметил, что мужчинам легче тащить тяжелые грузы через прерию, чем женщинам?
— Конечно, мы видим, что не все Одинаковые имеют равные размеры или силу, — согласился Тыква.
— И Вы должны были обратить внимание, что более сильными Одинаковыми оказываются те, кого краснокожие рассматривают как мужчин, а более слабыми — те, кого они считают женщинами?
— Я стараюсь не заострять внимание на таких пустяках.
— Ты сам впрягался в волокуши?
— Да, конечно.
— И сколько человек тянули их вместе с тобой?
— Я, и один справился.
— А что по поводу других волокуш, тех в которые запрягали меньших, более слабых Одинаковых. Сколько их требовалось?
— Пятеро на одну волокушу, — пожал плечами Тыква. — Но поход был долог, а вес тяжел.
— Я понял. Так, где Репа?
— Я покажу Вам, — пообещал Тыква. — Она с одной из групп. Вы будете рады видеть, как она преобразилась.
Я проследовал за Тыквой, вдоль ряда вигвамов. Мы остановились через какое-то время, прибыв в место, где было возведено несколько низеньких, убогих кривых шалашей, сделанных с использованием шестов волокуш, веток и тряпок.
— Такое впечатление, что этих женщин привели в стойбище, для скрещивания с другими Ваниямпи? — спросил я. — Смотрится так, как будто их приготовили к тому, что Вы называете «Уродливый акт». Что, день оплодотворения Ваниямпи на носу?
— Нет, — ответил Тыква, засмеявшись. — Это сделано по другим причинам.
Пять женщин, сидели около шалаша, в серых бесформенных платьях, на головах у всех были мешки, закрывающие все лицо и завязанные узлом под подбородком. Во время дня оплодотворения Ваниямпи, мужчин из одного загона приводят в окрестности другого, причем они не знают какого именно, поскольку глаза им завязывают. К ним приводят, раздетых женщин Ваниямпи, так же с мешками на головах, отобранных для размножения. Там, на кукурузном поле, их разбивают на пары, и под плетями краснокожих рабовладельцев, заставляют исполнять обязанности дня оплодотворения Ваниямпи. Очень подозреваю, что это бывает единственный плотский контакт, который имеет место между мужчинами и женщинами Ваниямпи.
Как и можно было ожидать, их крошечная патологическая культура, явно или неявно, в той или иной степени, настроена против сексуальности. Например, сексуальную инертность и холодность они восхваляют как добродетель, и в то же время они пытаются, такими способами как словесные оскорбления и насмешки заставить людей с действительно мощными сексуальными потребностями почувствовать иррациональную вину и позор.
«Правильные люди» — это эвфемизм для консерваторов, которые предлагают в качестве социальной нормы быть «выше секса» или, по крайней мере, признать его «относительно неважным», или же принять, что это может быть приемлемо только в некотором «месте», которое никогда не разъясняется. То, что данный человек с сильными страстями может кричать о своей потребности в сексуальной разрядке, для них является чем-то, чего они не могут понять, или просто боятся этого. Они подобны растениям