— А иногда, насколько я знаю это, девушку заставляют исполнять.
— Исполнять? — не поняла она.
— Да, ее вынуждают, если можно так выразиться, заслужить, чтобы ее взяли.
— Да, Господин. Это весьма обычное дело.
— Ты готова работать, ради того чтобы тебя взяли, заслужить эту честь?
— Да, Господин, — покорно сказала Оипутаке. — Я сделаю все что угодно.
— Но Ты должны сделать все что угодно, так или иначе, поскольку Ты рабыня, — напомнил я.
— Да, Господин, — она застонала. — Да, Господин.
Я смотрел на нее сверху вниз.
Она ерзала, и сжимала свои маленькие кулачки. В ее глазах стояли слезы.
— Я нуждаюсь в этом, — заплакала она.
Я присел на корточки рядом с нею, и нежно ощупал ее. Она, закрыв глаза, прижала свое маленькое, горячее, влажное, округлое лоно к моей руке.
— Я чувствую, что Ты не лжешь мне, — отметил я.
— Нет, Господин, — застонала она.
— Ошейник отлично смотрится на твоей шее, — похвалил я.
— Да, Господин.
— И твои волосы красивы, — сделал я еще один комплемент.
— Спасибо, Господин, — поблагодарила девушка.
— Ты просишь взять тебя?
— Да, Господин.
— Вы готова заработать то, чтобы я тебя взял?
— Я сделаю все что угодно.
— Поцелуй меня, — приказал я.
— За такую малость, — удивилась она, — я могу заработать, чтобы вы взяли меня?
— Но это должен быть поцелуй рабыни, — предупредил я ее.
— Да, Господин.
Наши губы встретились, сладко и нежно, полностью и надолго. Ее губы, податливые, мягкие, покорные губы рабыни, встретившись с моими вначале робко, а затем, поняв, что не будут отвергнуты или ударены, осмелев, открылись для страсти. И тогда поцелуй стал глубоким, беспомощным и горячим, и она казалась единым целым со своим поцелуем, растворившейся в нем, затем она робко отступила, предложив мне себя как рабыня, наблюдая за моей реакцией, пытаясь рассмотреть в моих глазах свой приговор, была ли он найдена приятной, и какова теперь будет ее судьба.
Она с надеждой смотрела на меня. Я был доволен ею, а ведь ей даже не преподавали поцелуи рабыни. Я аккуратно положил ее на спину, и полюбовался открывшимся зрелищем.
— Коснитесь меня, — умоляла она. — Пожалуйста, дотроньтесь до меня. Я молю вас о прикосновении, Господин.
— Я не думаю, что такое уж большое касание будет необходимо, — усмехнулся я.
Стоило только мне войти в нее, и как я и ожидал, вызывая у нее состояние возбуждения, она, сжав меня в кольце своих рук, и застонав, взорвалась в неконтролируемом оргазме.
— Да, Господин, — задыхаясь, кричала блондинка. — Да Господин! Спасибо, Господин! Да Господин!
Я подумал, что неплохо поработал с ней. Мне кажется, что ее новый владелец будет удовлетворен ею. Она когда-то была холодной свободной женщиной, теперь стала многообещающей рабыней.
Некоторые краснокожие время от времени проходили мимо нас, идя по своим делам, но они не обращали внимания на нас. Для них мы были всего лишь рабами.
— Спасибо, Господин, за то, что взяли меня, — обессилено прошептала Оипутаке, — за то, что согласились воспользоваться мной для своего удовольствия.
— Ты хорошо служила, рабыня, — похвалил я.
— Я рада, — улыбнулась она, — тому, что господину я понравилась как женщина, и то как хорошо я служила.
— И как рабыня, — напомнил я.
— Да, Господин, — улыбнулась она, целуя меня.
Она отстранилась, и легла на бок с сомкнутыми ногами. Изумительная, широкая округлость ее бедра была потрясающе красива. Насколько же восхитительны такие существа. Насколько естественно случается так, что мужчины должны хотеть пометить их как свою собственность.
— Дела в племени Кайил идут просто замечательно, — улыбнулся я. — Твой владелец приобрел красивую белую рабыню. Мой Господин и друг, Кэнка из клана Исбу, сохранил свою собственную рабыню и любовь, девушка названную Виньелой, также соблазнительную белую рабыню, а мой друг, Кувигнака, после долгих лет ожидания, наконец, собирается войти в вигвам большого танца.
Я улыбнулся сам себе. Как естественно я подумал о прежней мисс Миллисент Обри-Уэллс, из высокопоставленной семьи, и когда-то дебютантки в Пенсильвании, как о всего лишь и еще одной сочной белой рабыне в Прериях. Это было полностью соответствующим ее теперешнему статусу, поскольку именно этим она и была, всего лишь домашним животным, а еще любовью Кэнки.
— Я счастлива за него, — поддержала меня девушка.
— В стойбище заготовлено много мяса, — добавил я, — и сейчас — время празднеств, танцев, пиров, визитов и обмена подарками.
— Я сама была обменена в качестве подарка, — улыбнулась Оипутаке.
— Как я понимаю большому огорчению твоего бывшего владельца, — добавил я.
— Да, — она заулыбалась.
— И возможно наиболее замечательно, — заметил я, — кажется, что скоро будет заключен мир между Кайила и Желтыми Ножами. Уже теперь гражданские вожди Желтых Ножей находятся в стойбище.
— Они не гражданские вожди, — вдруг ошарашила она меня.
— Что? — пораженно переспросил я.
— Я видела вождей Желтых Ножей в стойбище, — рассказала она. — Я видела, как они прибыли в стойбище несколько дней назад, когда я еще была в стаде. Я видела их вчера вечером на последнем пиру, когда меня привели к вигваму моего нового владельца. Я видел их этим утром, около вигвама Ватонки, в стойбище Исанны. Но они не гражданские вожди.
— Ты не ошибаешься? — уточнил я.
— Я же какое-то время была рабыней у Желтых Ножей, — напомнила она. — Я знаю точно.
— Значит они не гражданские вожди?
— Я видел гражданских вождей Желтых Ножей на совете, — объяснила она. — Это было всего несколько недель назад. Вскоре после этого я была угнана воинами клана Исанна в их набеге.
— Кажется рановато для того, чтобы созывать совет, — возразил я.
— Был совет, — стояла она на своем.
— Пте прибыли к тому моменту? — уточнил я.
Я ожидал, что такой совет будет согласован с приходом стада и сбором кланов Желтых Ножей для большой охоты. Пте прибывают в земли Кайила, прежде побывав на территории Желтых Ножей.
— Нет, — ответила Оипутаке.
— Интересно, — задумался я. — Ты случайно не знаешь причину созыва совета?
— Нет.
— Несколько недель назад, — сказал я, — произошло сражение с большим обозом и колонной наемников. Ты знаешь об этом?
— Да, — кивнула девушка. — Пленницы были приведены в стойбище Желтых Ножей.
— Совет был до или после набега? — спросил я.
— Спустя несколько дней после этого.
— Это, также, интересно. Ты уверена, что не догадываешься о чем был совет?
— Нет, Господин, — ответила она. — Мне не преподавали язык Желтых Ножей. Я не знаю ни одного слова. Там я выполняла, самую черную работу, обычно на работе мною командовали только затрещинами и ударами плетью. Для них я была только своего рода самкой кайилы, двуногим вьючным животным.
— Такие работы, — объяснил я, — вполне подходят для сексуально холодных рабынь.
— Да, господин, — согласилась девушка, — но они бывали наложены, также, даже на самых страстных из их женщин.
— Конечно.
— На том совете, — сказала она, — я и видела гражданских вождей Желтых Ножей. Это не те же самые мужчины, которые находятся сейчас в стойбище.
— Ты ошибаешься.
— Нет, Господин.
— Ты видела этих мужчин в стойбище Желтых Ножей прежде? — спросил я.
— Да, Господин, — кивнула она.
— Они — гражданские вожди, — попробовал я еще раз сбить ее с толку.
— Нет, Господин.
— Ты знаешь, кто они?
— Да, Господин.
— И кто же это?
— Это — военные вожди.
Глава 17Оценка информации полученной от Оипутаке
— Кэнка! — крикнул я. — Где Кэнка!
Молодого воина не было в его вигваме. Около его жилища я увидел краснокожего, сидящего со скрещенными ногами, в одежде с капюшоном накинутом на голову и наполовину скрывающим его лицо, и раскачивающегося взад и вперед.
— Он отправился на охоту, — странно спокойно ответил краснокожий.
— Когда он вернется? — спросил я.
— Он не должен возвращаться, — застонала Акихока, продолжая качаться назад и вперед. — Он — мой друг. Он был моим другом, — снова простонал он.
— Я не понимаю. Что произошло? — озадаченно спросил я.
— Ты уже второй, кто ищет его сегодня, — ответил краснокожий, склоняясь, и еще больше скрываясь пол своей одеждой.
— Я не понимаю тебя, — озадаченно сказал я. — Но у меня есть информация. Я должен видеть его. Это может ничего не значить, но это может оказаться очень важным!
— Солдаты Слины приехали за ним, — стонала Акихока, раскачиваясь в страдании.
— Что за чушь! — воскликнул я, все еще ничего не понимая.
— У них есть стрела, которая была пущена в Махпиясапу, — наконец начал объяснять Акихока, не прекращая раскачиваться. — Это была стрела Кэнки. Также, Хси видел, что Кэнка бежал от того места.
— Кэнка не стал бы, стрелять в Махпиясапу, — воскликнул я. — Махпиясапа — его вождь.
— Объявлено, что он боялся, что Махпиясапа заберет у него рыжеволосую женщину.
— Махпиясапа не сделал бы этого против его желания, — напомнил я, — и Кэнка знает это.
— Вчера вечером Хси заявил, что будет так.
— Хси, говорил это в гневе.
— Хси видел, что Кэнка бежал от того места, — пробормотал убитая горем Акихока.
— Мне показалось, что Ты сказал, что Кэнка отправился на охоту, — вспомнил я.
— Объявлено, что он выстрелил в Махпиясапу, а затем отправился на охоту, — пояснил Акихока.
— Это полная ерунда, — закричал я. — Никто не стреляет в своего вождя, а потом спокойно едет поохотиться.
— Выпущенная стрела — это стрела Кэнки, — почти провыл от горя Акихока. — Хси видел, как он бежал с того места.
— Кто-то еще видел это? — уточнил я.
— Никто.
— И тебе кажется возможным, в переполненном стойбище? — сердито спросил я.
— Это была стрела Кэнки, — объяснил Акихока. — У них есть стрела. Это — стрела Кэнки. Хси видел, что он бежал оттуда.