— Да, Господин, — сказала девушка, и улеглась на бок, но головой от меня, а ногами в мою сторону, причем верхнюю она согнула в колене.
Теперь она развалилась на земле, глядя на меня со своей стороны ямы, положив головы на согнутый локоть ее левой руки.
— Ты — прелестная рабыня, — не мог не отметить я.
— Спасибо, Господин, — улыбнулась Мира.
— И веревка на твоей щиколотке прекрасно смотрится, — добавил я.
Это была та самая веревкой, которую я привязал раньше, прежде, чем отправить ее в яму. Другой конец был закреплен на сковывающем бревне.
— Мой господин наложил ее на меня, — хитро прищурилась она. — Спасибо, Господин.
Женщины хорошо выглядят в веревках. Назначением этой, однако, была ее же собственная защита. Я мне даже было интересно, понимала ли она это. Возможно, она думала, что эта привязь просто должна была держать ее в яме рядом со мной. Но для этого в принципе, достаточно было одного моего желания. Ведь она была рабыней.
Она еще и потянулась немного! Как же невыносимо желанны, бывают рабыни!
Если вне ямы она запаникует, и попытаться бежать, веревка на ее щиколотке, должна будет воспрепятствовать этому. Это может спасти ей жизнь. Точно так же и в обратной ситуации, если она окажется парализованной от страха и неспособной двинуться, за эту привязь можно втянуть ее назад в яму. Кроме того, если, к сожалению, она будет схвачена, веревка даст нам какое-то время, чтобы вынудить ее похитителя, внезапным появлением, копьями и криками, бросить ее, прежде, чем он сможет порвать веревку и унести рабыню.
— Тебе обязательно лежать вот как? — ехидно спросил я.
— Таковы формы моего тела, Господин. Я надеюсь, что Вы не находите меня вызывающей недовольство? — поинтересовалась Мира.
Свет проникал в яму через узкие отверстия между неплотно уложенными пластами дерна и играл на теле лежащей рабыни.
Подобные ямы-ловушки, хотя намного меньшего размера, используются для поимки птицы херлит. В случае с херлитом охотник затягивает его в яму лично. Там он с ним может поступить различными способами, может задушить, может задавить коленями, навалившись всем своим весом, или бросить на землю и быстрым ударом ноги сломать хребет. Главное не повредить перья. Нелегко убить такую птицу голыми руками, но это — традиционный метод. Использование оружия для такой охоты, может быть расценено как дурной тон, если не плохая магия. Взрослый Херлит часто достигает четырех футов роста и имеет размах крыльев футов семь — восемь. Охотник должен остерегаться, разъяренная птица в борьбе за жизнь может выклевать глаза или разорвать артерию. Пятнадцать хвостовых перьев, наиболее ценный охотничий трофей. Они — приблизительно четырнадцать — пятнадцать дюймов длиной, желтые с черными краями. Они являются основным элементом обозначения купов. Крыло, особенно его оконечность и перья используются в различных церемониальных и религиозных целях. Перья ветра, взятые от основания хвоста птицы, легкие и тонкие, используются, вместе с хвостовыми перьями, в изготовлении сложных головных уборов краснокожих. Они же, как и перья с крыльев, могут использоваться во множестве церемоний или религиозных ритуалов. Малейший ветерок заставляет их двигаться, от чего головной убор кажется почти живым. Вероятно, от этой особенности их называют «перьями ветра». Конечно у каждого пера и его положения в таком головном уборе, может быть свое особое значение. Перья правого крыла или правой стороны хвоста, например, используются на правой стороне, а перья левого крыла или левой стороны хвоста соответственно на левой стороне головного убора. В регалиях краснокожих есть немного такого, что было бы бессмысленным или произвольным. Для изготовления одного головного убора часто требуется несколько птиц. Чтобы была понятна ценность херлитов, следует сказать, что в некоторых местах две может быть обменено на кайилу, в других местах это цена может быть ниже, три — пять за кайилу. Однако сегодня мы охотились не на херлитов.
— Господин смотрит на меня, — игриво заметила рабыня.
Я сердито отводил от нее глаза, но вскоре помимо моего желания мой взгляд возвращался к ней снова.
Она лежала передо мной на левом боку, на земляном полу ямы-ловушки, полностью обнаженная, с головой положенной на локоть руки, с веревочной петлей на лодыжке правой ноги, согнутой в колене и отставленной немного выше левой. Она была изящно, вызывающе соблазнительной. И, несомненно, она отлично знала, как именно ей надо лечь передо мной, и какую реакцию это должно вызвать. А вот я пока не знал, что следует сделать с ней, избить или приласкать, выпороть или использовать для своего удовольствия.
Иногда рабыни крайне искусны в том, чтобы завлечь своего владельца в ловушку их красоты. Как часто они завоевывают нас со своей нежностью! Как часто мы становимся жертвой их восхитительного, коварного очарования и женских уловок! Какие барабаны и сигналы тревоги звучат в их мимолетном взгляде или улыбке? Какие батальоны могут маршировать в из полных слез глазах и дрожащих губах? Какие мощные стратегии может поджидать в засаде в линии их груди или изгибе бедра? Как преклоненное колено и опущенная голова могут лишить мужчину силы воли. Беспомощность и уязвимость могут оказаться необыкновенной защитой, так же как невероятная мягкость может превратиться в инструмент дипломатии, и каким невероятным оружием становится ее нежность! Я часто задавался вопросом, кто же на самом деле более влиятелен, я — господин, или она — моя рабыня? Но все же, я пришел к выводу, что владелец самая влиятельная фигура в этой паре, поскольку только он, если он того пожелает, может выставить ее на торги и продать ее или избавиться от нее любым другим понравившимся путем. В конце концов, надо помнить, что именно он, и не она, держит плеть. Именно она, в конечном итоге, должна встать на колени у ног господина, полностью в его милосердии, и ее желания оказываются ничем. В конце концов, именно она — собственность, и должна угождать.
— А господин все еще смотрит на меня, — не унималась Мира.
— Тихо! — рявкнул я на расшалившуюся девку, поскольку услышал шум снаружи.
Я осторожно я подполз к большему из двух отверстий в потолке ямы.
— Это — урт, любопытный попался. Уже ушел, — отмахнулся я, возвращаясь на свое место.
Что может быть более действующим на нервы, чем долгое нахождение в засаде. За эти часы сидения в яме у нас было несколько случаев для беспокойства. Дважды мы услышали одиночный крик пересмешника от Кувигнаки, сигнализирующий о появлении наверху, летунов Киниямпи. Однажды степной табук, желтовато-коричневая, однорогая, газелеподобная антилопа, решила попастись поблизости. Она принялась ощипывать побеги буквально в нескольких футах от нашей западни. В некотором смысле это пришлось мне по вкусу, предполагая, что наша добыча могла быть где-то поблизости, с другой стороны это вызвало некоторое беспокойство у меня, от того что, у нашей приманки поблизости могла появиться серьезная альтернатива. Табук животное стадное. Кстати, интересно, что некоторые виды степного табука, чуя опасность, имеют повадку ложиться, прячась в траве. Это совершенно противоположно, инстинктивным действиям характерным для большинства видов табука, которые, чуя опасность, замирают, в напряженной стойке, а затем, если опасность реальна, срываются с места и уносятся вдаль, прикладывая к этому все их способности и скорость, чтобы избежать когтей хищников. Стоячее положение, как и в случае с двуногим существами, увеличивает широту их поля зрения. Инстинктивная манера ложиться на землю, очевидно, выработавшаяся у некоторых видов табука, оказалась полезной в окружающей среде, где достаточно высокой травы, а один из наиболее распространенных хищников, прежде всего, зависит от зрения, и на охоте должен вначале обнаружить и определить местонахождение его добычи. Этот хищник, как и следует ожидать, обычно нападает с направления, с которого тень, не препятствует атаке. Любой табук, конечно, если спугнуть, просто ускачет от охотника. На короткой дистанции он может развить скорость от восьмидесяти до девяноста пасангов в ан. Его верткие прыжки, при гореанской силе тяжести, могут достигать от тридцати до сорока футов в длину, и до десяти — пятнадцати в высоту. Как-то раз мы услышали двойной крик пересмешника, но меня ждало разочарование, поскольку оказалось, что источником сигнала был не Кувигнака, а настоящая птица.
Я снова сел прижавшись спиной к задней стенке западни.
От нечего делать я принялся рассматривать сковывающее бревно, слева от меня, привязанную к нему веревку, потом перевел взгляд на стены ямы, на набранный из шестов и покрытый дерном потолок, на лучи света проникающие сквозь щели в яму, и подсвечивающие соблазнительную фигурку голой рабыни. Опять против моей воли я уставился на ее прелести.
Как бесстыдно она разлеглась передо мной!
Конечно, она знала, как она смотрится с моей стороны. Она лежала передо мной, как рабыня, соблазняющая своего хозяина.
Я с трудом заставил себя отвести от нее взгляд, и несколько енов сидел, уставившись в одну точку. Чтобы убить время, на земле под собой, начал бездумно чертить узоры, пока не обнаружил, что это оказались различные варианты курсивного кефа, буквы гореанского алфавита, и стандартного клейма кейджеры, иногда называемого «жезл и ветви», того самого знака, который отмечает бедра очень многих порабощенных гореанских красоток.
В результате снова уперся взглядом в демонстрирующую мне свое тело девушку.
— Я отвлекаю Вас? — спросила Мира, невинно строя мне глазки.
— Нет, — раздраженно буркнул я.
— Ох, — сказала она, изгибаясь, очевидно просто, чтобы изменить положение, но от открывшегося передо мной вида, у меня вырвался шумный вздох.
— Господин?
— Ничего.
Я любовался ее вытянутыми пальцами ноги, очаровательным изгибом ее икр. Ее живот, немного впалый, подчеркивал очарование ее груди и широту ее бедер. Как сладострастно, как желанно выглядела, демонстрирующая мне себя рабыня, и с каким видимым безразличием, с какой кажущейся невинностью, с каким якобы непониманием она все это проделывала! Она вздохнула, улыбнулась и отвела взгляд. Как небрежно она сделала это! Самка слина! Я сжал кулаки. Она отлично знала, что делала. Она лежала передо мной как похотливая, но внешне беспечная рабыня, которая якобы не подозревает, а на самом деле прекрасно знает, что глаза ее господина неотступно следуют за ней.